В московском Музее личных коллекций открылась выставка акварелей Максимилиана Волошина. Все эти работы подарены музею известным танцовщиком Михаилом Барышниковым.

«Я очень рад, что акварели Волошина вам пришлись по душе. В течение долгих лет они доставляли мне массу тихой радости. Уверен, что в ваших руках эти работы найдут достойный их приют». Это строки из письма дарителя Михаила Барышникова Ирине Антоновой, директору Музея изобразительных искусств имени Пушкина, подразделением которого является Музей личных коллекций.

Упомянутая здесь «тихая радость» — очень точные слова. Коктебель на двадцати восьми волошинских акварелях — не летний, не пляжный, не бездумный. Созерцательный. И вот малоизвестный факт: как сообщает заместитель руководителя Музея личных коллекций Алла Луканова, Максимилиан Волошин никогда не писал с натуры: «Здесь нет подлинных, реалистически выверенных соотношений, здесь все придуманное. Здесь горы могут быть между собой сближены, могут быть раздвинуты, долины быть более глубокими, узкими, продолжительными, зелеными, синими, какими угодно. Здесь все воображено. Он синтезировал свои впечатления, он добился уже картины в своей голове, он ее построил — и после этого он берется за акварель».

На некоторых акварелях поэт Волошин оставляет две, три, четыре строки: «И именно они дают вам ключик к прочтению, к познанию той тайны, которую он пытался изобразить», — считает Алла Луканова.

На первый, беглый взгляд акварели Волошина — вполне реалистические пейзажи. Однако, вглядевшись, вдруг ощущаешь, что за ними стоит нечто большее. То, что поэт Серебряного века начал заниматься живописью под влиянием старинных японских гравюр, многое объясняет. Да и в подписях есть что-то, неуловимо связанное с восточной поэзией. Вот к примеру:

Опершись на синь текучей зыби,
Из тумана вылеплены горы.

Специально живописи Максимилиан Волошин нигде не учился, однако, утверждает Алла Луканова, его акварели, вне всякого сомнения, созданы рукой мастера: «Головин, все художники мира искусств писали темперой, смешанной техникой. А Волошин отказывается от темперы, потому что эта глубина и звучность тона ему не нужна. Он работал чистой акварелью, даже без применения белил. Вместо белил для него служил сам фон, белый или чуть-чуть матовый, бумаги. Таким образом, ощущается эта прозрачность акварельной краски».

По окончании выставки акварели Волошина не попадут в запасники. По мнению сотрудников Музея личных коллекций, их место — в постоянной экспозиции.