Александр Генис: На этот раз своих необыкновенных американцев Владимир Морозов нашел среди бывших заключенных.
Роберт Вильямс: За преступления, которые я совершил, в первый раз мне дали 12 лет, а во второй 30 лет. Что натворил? Я вышел из ночного клуба и подрался с одним парнем. Приехала полиция и нас растащили. Только все, вроде бы, затихло, как мы снова бросились друг на друга. У него в руке камень, у меня нож. Я ударил его ножом в грудь.
Владимир Морозов: А второй приговор?
Роберт Вильямс: Я был алкоголиком и наркоманом. Наша банда носила смешное название - «Миротворцы». Мы были обычной уличной шпаной, постоянно задирали людей и нарывались на неприятности. Как-то столкнулись с другой бандой. Тут уже дело посерьезнее, со стрельбой, одного человека убили. И в этот раз мне дали срок от 20 лет до пожизненного заключения. Сколько мне сейчас лет? 63. И сколько из них я провел в тюрьме? 42 года.
Владимир Морозов: Моего собеседника зовут Роберт Вильямс. Наш разговор происходит в трапезной церкви Гефсимания, которая находится в Нью-Йоркском районе Park Slope в доме номер 1012 на Восьмой авеню? Сегодня после службы здесь угощают биточками с вермишелью. Эта совместная трапеза не просто возможность пообщаться. Немало прихожан живут в ближайших приютах для бездомных, и бесплатный обед для них - возможность сберечь несколько долларов.
Дайан Лэйси: Наша церковь открылась в 1986 году. Почти все прихожане - люди, отбывшие тюремный срок. Мы посещаем этих людей, когда они еще в тюрьме. Рассказываем им о Христе, о том, что ждет их за воротами тюрьмы, помогаем найти жилье и работу после освобождения. Иной человек в тюрьме крутой мужик, а на свободе он слепой котенок, хотя и с острыми когтями. Он отвык от нормальной жизни, особенно если провел за решеткой много лет. Часто за это время он успевает растерять все семейные связи. Вот он вышел из тюрьмы, и ему попросту голову негде преклонить, ночевать негде. И на работу его брать не хотят с такой-то биографией. Это хорошо понимала Констанс Бау (Constance M. Baugh) первый священник нашей церкви. Ведь прежде она была капелланом, то есть тем же священником в женской тюрьме. И ей первой пришла в голосу идея создать церковь для бывших заключенных.
Владимир Морозов: Это говорит нынешний пастор Дайан Лэйси. Она много лет работала в различных некоммерческих организациях, которые помогают малообеспеченным. Закончила семинарию. И когда пастор церкви Гефсимания ушел на пенсию, Лэйси предложила церковному совету свою кандидатуру. Было несколько претендентов, но выбрали ее, потому что многие прихожане хорошо знали Лэйси по ее прежней работе. Прихожан у нее немного, в основном это афро-американцы, зажиточных людей среди них нет. Как же удается содержать такое солидное двухэтажное здание?
Дайан Лэйси: Мы получаем финансовую поддержку от других более богатых пресвитерианских церквей. Как мы их называем, от церквей, где шпиль повыше нашего. Среди них известные пресвитерианские храмы в Манхеттене на Пятой авеню и на Мэдисон авеню, то есть в богатых районах Нью-Йорка. Эти и другие церкви регулярно присылают нам свои пожертвования. Есть подношения от наших прихожан. Плюс небольшие безвозвратные ссуды от различных благотворительных фондов.
Владимир Морозов: Кроме того, несколько раз в неделю пресвитерианская церковь Гефсимания сдает свое помещение в аренду небольшой местной синагоге и группе буддистов — у тех и у других пока нет своего здания.
Пастор Лэйси, в брошюре вашей церкви я прочел про Луиса Родригеса. Известно, что в тюрьме можно получить специальность и плотника, и компьюторщика, и слесаря. Но Родригес, будучи за решеткой, закончил теологическую семинарию?
Дайан Лэйси: Где-то лет 20-30 назад доктор теологических наук Вебер из Нью-Йоркской семинарии начал курс богословия в одной из городских тюрем. В то время штат давал средства на обучение тех заключенных, которые хотели учиться. Несколько человек воспользовались такой возможностью. К сожалению, с тех пор штат перестал выделять деньги. Но теперь уже на свои средства работники нескольких колледжей и университетов продолжают посещать тюрьмы и обучать заключенных.
Владимир Морозов: Эта церковь не случайно называется Church of Gethsemanе. Как известно, Гефсиманский сад — это местность вблизи древнего Иерусалима, где, согласно Евангелию, молился Иисус Христос в ночь перед арестом. Агония и отчаянье, которые пережил он в Гефсиманскому саду, чувствуя приближение пыток и казни, слышны в нескольких религиозных песнях. Одна из них звучит и в популярной когда-то рок-опере Иисус Христос-суперзвезда. Так вот, церковь Гефсимании — для тех, кто пережил или переживает агонию и отчаянье. Если, попросту говоря, обычные верующие просто не хотят попасть в ад, то прихожане этого храма в аду уже побывали. Как мой собеседник Роберт Вильямс.
Роберт Вильямс: Я сидел в тюрьмах городов Оборн (Auborn) и Гринхевен (Greenhaven). Это заведения с режимом умеренной строгости. Но потом меня перевели в Синг-Синг, а это одна из самых жестких тюрем Америки. В Синг-Синг тебя могли избить и охранники и сами зэки. Я там повидал и изнасилование, и убийство. За время моей отсидки меня самого не раз хотели убить. У меня пять ножевых ранений.
Владимир Морозов: Синг-Синг, на языке индейцев означает камень на камне. Эта тюрьма расположена в городке Осеннинг. Когда-то он тоже назывался Синг-Синг. Но потом горожане устыдились печально знаменитого названия и переменили его. О тюрьме Синг-Синг написано немало книг, сняты фильмы. Она стала основой одной из американских идиом. Синг-Синг находится в 50 километрах к северу от Нью-Йорка вверх по реке Гудзон. И в штате еще с конца 19-го века повелось, когда человек получал срок, то говорили, что его послали вверх по реке «up the river». Потом местом назначения зэка уже не обязательно была именно эта тюрьма, но выражение «up the river» осталось.
Where is Tom? - Где Том?
They sent him up the river. - Он загремел в тюрягу.
Это выражение я встречал в книгах и слышал от американцев.
Но продолжим наш разговор с Робертом Вильямсом. Роберт, вы женаты?
Роберт Вильямс: Да, я женат уже 46 лет. Поженились 11 марта 1969 года. Был я 17 лет от роду. Жена Милдред (Милли) ждала меня все 42 года, что я был за решеткой. Вон она на той скамейке. У нас четверо детей. Они часто посещали меня в тюрьме. Прекрасные дети, они любят нас. Часто привозят к нам собственных ребят. У нас 15 внуков и четыре правнука. Милли и я считаем, что это Дар Божий. Как мы на жизнь зарабатываем? Мы пенсионеры. Милли работала на желтых школьных автобусах, которые возят детей в школу, следила там за порядком. Ну, а я в тюрьме делал что прикажут. Чем наши дети занимаются? Сын музыкант. Другой возится с компьютерами. Дочь портниха. Младшая — уборщица.
Владимир Морозов: И тут я не удержался от бестактного вопроса. Роберт, а как вам живется на воле после 42 лет тюрьмы? Извините, но вам не хочется порой сорвать на ком-нибудь злость, как-то выплеснуть свою горечь?
Роберт Вильямс: Как обуздать злость? Глубоко вздохнуть, досчитать до десяти. Помогают специальные дыхательные упражнения. Мы, бывшие зэки, часто встречаемся с психологами. Учимся сдерживать свои эмоции. Ходим на собрания анонимных алкоголиков и наркоманов. Посмотрите вокруг, тут в церкви много людей с такими же проблемами, что и у меня. Мы вместе учимся не скандалить, а спокойно обсуждать свои проблемы. Ездим в тюрьмы, встречаемся с молодыми ребятами, которым вскоре предстоит выйти на свободу. Рассказываем им о себе. Объясняем, что, мол, на воле ты должен позабыть весь свой тюремный опыт и приспособиться к нормальной жизни. И когда ты окажешься на свободе, ты должен стать новым человеком и вести себя как положено. Только тогда ты не угодишь обратно в тюрьму.
