40 дней с момента убийства Анны Политковской. Доклад о пытках в Чечне.
Ирина Лагунина: В понедельник международная правозащитная организация «Human Rights Watch» опубликовала доклад, который называется Широкое применение пыток в Чечне. Доклад был подготовлен специально к заседанию комитета против пыток Организации объединенных наций, на котором делегация РФ представила официальный отчет о ситуации с пытками в России в целом. Несколько более подробный документ на ту же тему был представлен двумя другими правозащитными организациями: обществом "Мемориал" и центром "Демос".
Меняется ли ситуация в Чеченской республике в деталях и принципиально? Об этом с правозащитниками беседовал мой коллега Андрей Бабицкий.
Андрей Бабицкий: Если держаться сухой, хотя и очень фрагментарной статистики, то доклады правозащитных организаций позволяют сделать вывод о том, что количество внесудебных казней, похищений людей, случаев применения пыток в Чечне снижается год от года. Если раньше правозащитники представляли сотни интервью с людьми, которые чудом остались живы, пройдя через все круги ада, то нынешний доклад «Human Rights Watch» основан на 115 историях людей, подвергнутых пыткам. Означает ли это, что уровень произвола в Чечне снижается и есть надежда на то, что рано или поздно он и вовсе сойдет на нет? Директор правозащитного центра «Демос» Татьяна Локшина считает, что характер происходящего действительно стал несколько иным, но основа произвола и насилия принципиально не изменилась.
Татьяна Локшина: Что касается того, что убийств стало меньше, я в принципе согласна с коллегами из «Human Rights Watch» и происходит это в результате чеченизации, которые как таковые меньше убивают и гораздо чаще похищенные люди возвращаются домой за выкуп. Стали ли пытки менее изощренными? Честно говоря, сомневаюсь. Проблема пыток стоит крайне остро, и этим занимаются как кадыровцы, так и другие чеченские силовые структуры, так и сотрудники печально известного ОРБ-2, которое находится под крышей ФСБ. Проблемы не ушли, в результате чеченизации они модифицировались. Но говорить о том, что Чечня вернулась в правовое русло, совершенно невозможно, говорить об окончании конфликта тоже невозможно.
Произошла стабилизация беззакония. Люди знают правила, люди понимают, кто находится под большей угрозой, кто находится под меньшей угрозой. Люди сейчас не жалуются именно потому, что им известно: по правилам жаловаться не положено, а если ты будешь жаловаться, то ты заплатишь. Но насколько это лучше того, что происходило ранее, того, что происходило без чеченизации? Пытки по правилам ничуть не лучше пыток без правил. А те интервью, которые я брала с жертвами пыток в Чечне, которые страдали от кадыровцев или от ОРБ, некоторые из них, прошедшие чрез фильтры, говорили, что сейчас гораздо хуже.
Андрей Бабицкий: Сотрудник назрановского офиса правозащитного общества «Мемориал» Усам Байсаев говорит о том же: в связи с тем, что право насилия преимущественно передано местным силовым структурам, методы стали другими.
Усам Байсаев: Ситуация меняется, она изменилась хотя бы потому, что большая часть функций передана местным структурам, структурам профедеральным, но набранным из местных чеченцев. Естественно, в какой-то степени изменились и методы их работы. Но в целом это та система, которая была заложена еще в начале этой войны – это существование незаконных тюрем, как главного в этой правоохранительной системе места, где проводятся следственные мероприятия. Поэтому в Чечне до сих пор существуют незаконные места содержания, туда регулярно доставляются люди, там их заставляют при помощи пыток взять на себя какие-то конкретные преступления и только после этого человек передается в официальное место содержания.
Отличие главное сегодняшней ситуации от ситуации начала войны заключается именно в этом, в последнем – в передаче человека после того, как его заставили сознаться в преступлении, передача его в официальные места содержания, оформление задним числом и уже дальше передача дела в суд. Раньше этого не было. Если человек в чем-то признался, допустим, на территории воинской части, куда он был после зачистки доставлен, его могли просто там и убить. Сейчас людей передают в официальные места содержания с тем, чтобы дело пошло дальше в суд и его осудили.
Андрей Бабицкий: Председатель общероссийского движения «За права человека» Лев Пономарев уверен, что статистика, показывающая уровень произвола, не может отразить природы происходящего. Установившиеся диктатуры не нуждаются в тотальном применении силы, поскольку основное сопротивление уже сломлено.
Лев Пономарев: Я абсолютно уверен, что в Чечне установлена политическая диктатура, которая опирается на физический террор, и поэтому реальное уменьшение жертв ни о чем не говорит. Будет активизироваться политическая оппозиция и увеличится количество жертв похищенных и убитых. Как только люди попробуют выступать против этого режима, насилие увеличится. Проблема даже не в количестве насилия, а в вопросе: может ли существовать в современном мире такой террористический режим, который установлен в Чеченской республике?
Андрей Бабицкий: Сотрудник «Мемориала» Усам Байсаев утверждает, что чеченцы, утерявшие веру в законность, сегодня предпочитают вообще не обращаться в правозащитные организации и правоохранительные органы. Чеченское общество пронизано страхом, люди предпочитают покоряться произволу, не предпринимая попыток защищаться, отсюда и статистика.
Усам Байсаев: Стали обращаться намного меньше, чем в начале войны. Это тоже объясняется тем, что преступления совершают местные. Некоторые такого рода конфликты с местными сотрудниками силовых структур, люди не могут каким-то образом разобраться, они говорят: в любом случае это чеченец, рано или поздно разберемся. Стараются не выносить такие вещи в публичную сферу. Но действительно в Чечне сейчас люди намного больше боятся сотрудников чеченских силовых структур, особенно кадыровских структур, чем они боялись, может быть, федералов. Потому что нарушено то единство народа, которое было раньше. Если раньше бомбили, не разбирая, кто ты, главное, что ты чеченец, люди ощущали, что у них есть один общий враг. Сейчас все размыто, враг он везде, он сзади, он кадыровец, он боевик, он может быть сосед, который доносит. Один из своих докладов мы так и назвали «В атмосфере страха».
Андрей Бабицкий: Чеченские власти на сей раз заявили о том, что доклад «Human Rights Watch» содержит недостоверные данные, никакого произвола сегодня в республике нет и в помине.
Татьяна Локшина: Мне кажется, что очень большую роль может сыграть то, когда в Европейском суде начнут слушаться жалобы от жителей Чеченской республики на преступления со стороны местных силовых структур. Это не может не повлиять на ситуацию. Потому что на данный момент, благо через Европейский суд дела двигаются очень медленно, и Страсбург пока занимается исключительно делами, связанными с преступлениями федеральных сил, то вроде бы у местных силовых структур есть какой-то аргумент – это не мы. Но существует жалоба, которая подана в суд. И вот когда эти жалобы наконец попадут на рассмотрение, никаких ссылок на политическую игру, на провокацию просто уже не то, чтобы не будет, но они станут невозможными.
Андрей Бабицкий: Но для чего нужны ежегодные доклады, постоянный мониторинг происходящего, работа с правоохранительными органами, если правозащитникам все равно не удается сколько-нибудь серьезно влиять на ситуацию в Чечне? Председатель движения «За права человека» Лев Пономарев не согласен с самой постановкой вопроса.
Лев Пономарев: В Чечне необходимо, чтобы правозащитники продолжали работать и фиксировать эти факты нарушений. С другой стороны, мы понимаем, что здесь политический вопрос. Но мне кажется, что рано или поздно, если мы будем взывать к международной общественности, что такой режим современном мире, в современной Европе не должен существовать, мне кажется, мы должны добиться того, что он перестанет существовать. Потом мы видим, что наверху, в Кремле есть разные точки зрения на будущее Рамзана Кадырова. В этом смысле возможности очень большие работать на противоречиях политических элит. Если мы будем долбить в эту точку, мне кажется, можно добиться того, чтобы Кадыров ушел оттуда и какие-то политические свободы там стали появляться.
Андрей Бабицкий: С докладами правозащитных организаций «Мемориал», «Международная амнистия», «Human Rights Watch» о пытках, убийствах, похищениях людей в Чечне можно без труда ознакомиться в Интернете.
Вызов азиатских стран Соединенным Штатам – торговля и еще раз торговля.
Ирина Лагунина: В ближайшие выходные в Ханое пройдет очередной ежегодный саммит Организации Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС). Уже известно, что для России саммит ознаменуется подписанием двустороннего торгового соглашения с США, за которым может последовать ее вступление во Всемирную торговую организацию. С какой повесткой дня летит в Ханой президент Буш, какие вопросы Вашингтон считает важными для себя? Комментарии ведущих американских экспертов – в материале Владимира Абаринова.
Владимир Абаринов: Помимо участия в саммите АТЭС, президент Буш в ходе своего азиатского турне нанесет официальный визит во Вьетнам, а также посетит Сингапур и Индонезию. Отношениям со странами Азиатско-Тихоокеанского региона в Вашингтоне традиционно придают большое значение – здесь находятся крупнейшие торговые и политические партнеры США, отсюда исходят самые серьезные угрозы – такие как терроризм и распространение ядерного оружия. Перед поездкой президента эксперты вашингтонского Центра стратегических и международных исследований изложили свое видение проблем, стоящих перед США в регионе. Курт Кэмпбелл, вице-президент Центра, директор программы «Вопросы международной безопасности».
Курт Кэмпбелл: После периода неопределенности 90-х годов, когда было непонятно, в чем состоят американские приоритеты, Соединенные Штаты оказались перед лицом двух внешнеполитических вызовов, которые будут доминировать в течение жизни следующего поколения. Первый, как мы все понимаем и о котором говорим изо дня в день – это угроза исламского фундаментализма. Она привлекает наибольшее внимание. О второй проблеме мы думаем гораздо меньше. Я имею в виду усиление позиций Китая и последствия этого процесса для международной системы, для крупных стран региона, таких как США и Япония. Вопрос о том, как международные институты региона должны реагировать на рост экономической мощи Китая, так или иначе циркулирует в структурах АТЭС. В истории немало примеров превращения страны в великую державу. Последняя и наиболее значительная по своим последствиям трансформация такого рода произошла с Соединенными Штатами в первое 20-летие 20-го века. Я бы сказал, что достижения Китая носят даже более драматичный характер, чем выход Америки на уровень глобальной политики.
Владимир Абаринов: Грант Алдонас, специалист по международной торговле.
Грант Алдонас: Вот критически важный пункт. 21 страна, входящая в АТЭС, производит 57 процентов мирового валового внутреннего продукта. В этих государствах живет 45 процентов населения Земли. На их долю приходится 50 процентов оборота мировой торговли и – вот важнейший показатель – 70 процентов мирового экономического роста. В конечном счете, это означает рост доходов на душу населения, расширение экспортных рынков, стремительное разрастание наших экономических связей с регионом. Все это имеет первостепенное значение, особенно в тот момент, когда поставлена под сомнение возможность какого-либо позитивного продвижения в сфере мировой торговли.
Владимир Абаринов: Майк Грин, эксперт в области американо-японских отношений.
Майк Грин: Прежде всего, азиатские лидеры будут наблюдать за тем, как держит себя президент Буш. Они знают, что это главнокомандующий. Они знают, что ему осталось два года, и будут смотреть, как он ведет игру после неудачи на выборах. Думаю, он постарается внушить им уверенность. В АТЭС входит 21 государство. И в целом американский президент имеет лучшие отношения с каждым из них, нежели они между собой. Несмотря на разговоры о восточноазиатском сообществе, о паназиатских идеях и так далее, во всем этом много тумана. На этих встречах они надевают забавные рубашки, поют песни и показывают пародии. Но этот спектакль во многом маскирует глубокие противоречия и взаимную подозрительность, существующие в регионе. Мой опыт таких поездок с президентом говорит о том, что с ним обычно все хотят встретиться, потому что верят ему и знают, что он донесет послание до адресата. По отношению друг к другу они такого доверия не питают.
Владимир Абаринов: Как рассказал журналистам советник президента Буша по национальной безопасности Стивен Хэдли, первый день встречи лидеров АТЭС будет посвящен «продвижению торговли и инвестиций в меняющемся глобальном контексте», второй – «сотрудничеству в области безопасности, экономики и техники». Грант Алдонас не ожидает сенсаций в области торговых отношений.
Грант Алдонас: Они, разумеется, начнут с обычной беседы о том, как сбалансировать мировую экономику. Это условное выражение означает на самом деле сокращение дефицита США в двусторонних торговых отношениях со странами Азии и, соответственно, сокращение торгового профицита этих стран по отношению к США. Я ожидаю, что эта дискуссия будет в значительной мере формальной, потому что в рамках АТЭС с проблемой мало что можно сделать. Многое из того, что ведет к дефициту в наших торговых отношениях – это следствие нашего налогового законодательства, а не торговли как таковой, хотя с такой точкой зрения согласны не все, особенно на Капитолийском холме.
Владимир Абаринов: Один из самых серьезных вопросов безопасности – северокорейская ядерная программа. Пока неизвестно, в каком формате он будет обсуждаться заинтересованными странами в Ханое, но что обсуждаться будет – в этом сомнений нет. Курт Кэмпбелл.
Курт Кэмпбелл: Администрация постарается продолжить усилия по консолидации других стран вокруг своего подхода, который состоит в том, чтобы попытаться вовлечь Северную Корею в диалог, предложить стимулы и пряники, которые побудили бы северокорейцев отказаться от ядерного оружия. Мое личное ощущение – что из этого почти наверняка ничего не выйдет, но учитывая возможные негативные последствия, наши партнеры в регионе считают, что чрезмерная реакция на действия Северной Кореи не отвечает ничьим интересам. Так что дипломатический путь – лучшее, что мы имеем, и я думаю, он будет задействован в полной мере.
Владимир Абаринов: Азиатская поездка Джорджа Буша – первая после выборов в Конгресс, на которых Республиканская партия потерпела поражение. Как это обстоятельство отразится на позициях США?
Грант Алдонас: Нам предстоит ущербная сессия Конгресса. У него есть возможность принять законы, которые помогут президенту Бушу. Естественно, было бы полезно дать понять нашим торговым партнерам в Азии, что мы – и президент, и Конгресс – готовы проводить агрессивную торговую политику. Но самое главное – это убедить наших торговых партнеров в том, что демократы будут вести торг. Я говорю это потому, что обычно после таких выборов, какие мы наблюдали только что, демократы не проявляют ни малейшего интереса к совместной работе в ходе последней сессии прежнего созыва. Через два месяца они получат большинство, поэтому инстинкт говорит им: торопиться некуда, не надо принимать никаких значимых решений, оставим пока все как есть и отправимся на каникулы. Но по всем вышеизложенным причинам важно получить от Конгресса закон именно сейчас, и тем самым показать, что президент пользуется поддержкой Конгресса в критически важных вопросах торговли. Ну а кроме того, как заявил торговый представитель США, на переговорах с Россией о ее вступлении во Всемирную торговую организацию достигнута договоренность, так что я ожидаю, что в Ханое будет подписано двустороннее соглашение об этом. Разумеется, это обстоятельство изменит характер дискуссии между президентом Бушем и президентом Путиным. Опять-таки, я считаю, это важный знак намерения проводить агрессивную торговую политику в оставшиеся два года. Таких сигналов два. Как и в случае с Вьетнамом, Конгресс должен будет предоставить России статус нормального торгового партнера.
Владимир Абаринов: «Предоставить России статус нормального торгового партнера» означает отменить ограничения, предусмотренные поправкой Джексона – Вэника к закону 1974 года о торговле, на которую так часто ссылаются российские политики как на дискриминационную меру. На самом деле она давно превратилась в мертвую букву – президент своей властью отменил ее действие в отношении России. Однако введение постоянного режима нормальных торговых отношений в двусторонней торговле станет возможно лишь после заключения двустороннего соглашения, которое, в частности, предусматривает расширение доступа на российский рынок американской сельскохозяйственной продукции, промышленных товаров и услуг в таких областях, как телекоммуникации, банковская деятельность, безопасность и страхование.
Каким образом новый состав Конгресса, в котором большинство в обеих палатах получили демократы, повлияет на приоритеты США во внешней политике?
Курт Кэмпбелл: Это замечательный вопрос. Вопрос, на который демократы и сами не могут ответить. Возможно, чтобы не сглазить удачу, они старались не показывать, что собираются выиграть большинство в обеих палатах и потому очень мало думали о своей повестке дня в международных делах. Ну разве что об Ираке, и то немного. Теперь, с моей точки зрения, львиную долю внимания исполнительной и законодательной властей будет поглощать Ирак. Будет ощущаться некоторое давление в вопросе о том, какими должны быть наши дальнейшие действия в сфере торговли. Эти вопросы подчас сложнее, чем представляются. За последние шесть лет в этом направлении сделано очень мало, хотя и президент, и обе партии внешне проявляли полную готовность заниматься торговыми вопросами. Я считаю, это говорит о том, что торговля – предмет, вызывающий разногласия в рядах обеих партий, но особенно среди демократов. Нет сомнения в том, что демократы в большей мере склонны поддерживать протекционистские меры. Думаю, трения могут возникнуть между старыми членами Конгресса и только что избранными. Многие из действующих были республиканцами, но не нашли себе места в Республиканской партии, и вследствие этого они принадлежат к крылу умеренных, они в большей степени центристы и глобалисты. С другой стороны, традиционные демократы задают все больше вопросов относительно глобализации и торговли. Я действительно думаю, что администрация собирается выдвинуть набор новых, более агрессивных инициатив, направленных на открытие рынков, чем просто двусторонние торговые соглашения, в которых на самом деле больше политики, чем заботы о фундаментальных экономических проблемах. Так что я думаю, вопрос, в сущности, не решен демократами, которые, возможно, удивили самих себя тем, что оказались сегодня в большинстве. И я думаю, вопросы мировой торговли станут вторым по значению приоритетом внешней политики. Есть две страны, которых беспокоит то, что демократы будут играть теперь более видную роль, причем беспокоятся они по совершенно разным причинам – это Китай и Япония. И есть одна страна, Южная Корея, в которой царит по этому поводу энтузиазм.
Владимир Абаринов: Грант Алдонас считает, что новая расстановка сил в Конгрессе может создать препятствия в вопросах свободы торговли – демократы, особенно нового призыва, постоянно выступают за протекционистские меры защиты отечественного потребителя, а значит, против неограниченного доступа иностранных экспортеров на американский внутренний рынок.
Грант Алдонас: Я несколько более пессимистичен на этот счет, поскольку люди, избранные в Конгресс и которых обычно характеризуют как умеренных, на самом деле консерваторы в вопросах социальной политики. Они против контроля за огнестрельным оружием, против абортов – и прочее в том же роде. Но в вопросах торговли, и не только торговли, но и вообще участия Америки в глобальной экономике, ее роли на мировой сцене – их взгляды в этих вопросах довольно резко негативны.
Владимир Абаринов: На северокорейском направлении Майк Грин существенных изменений не предвидит.
Майк Грин: Что касается Северной Кореи, или азиатской политики в целом, я не ожидаю радикальных перемен в связи с итогами выборов. Полагаю, северокорейское ядерное испытание, в сущности, поставило всех в одинаковую позицию. Существуют разногласия по поводу дальнейших шагов, но они носят тактический характер. К примеру, Конгресс принял закон, обязывающий администрацию назначить старшего координатора по Северной Корее, который будет работать с союзниками, возможно, вести переговоры с северокорейцами, когда придет время, и отчитываться перед Конгрессом каждые шесть месяцев.
Владимир Абаринов: В ходе предстоящего саммита президент Буш получит возможность подтвердить роль США как мирового лидера – с этим согласны все эксперты.
Иберийский полуостров - история сефардов. 500 лет спустя.
Ирина Лагунина: Мы как-то уже рассказывали в одной из передач, что во время израильско-ливанского кризиса Испания однозначно встала на сторону Ливана. И официальные представители страны даже допустили антисемитские выпады. А годы арабского завоевания Иберийского полуострова представляются практически как идиллия. Но почему? В Испании, как и во многих других странах Европы, евреи жили издавна. Самоназвание испанских евреев – сефарды. Многочисленная диаспора сефардов была изгнана из Испании в конце 15 столетия и получила возможность вернуться сюда лишь 500 лет спустя. О судьбе сефардов рассказывает наш мадридский корреспондент Виктор Черецкий.
Виктор Черецкий: Евреи начали селиться в Испании, которую называли Сефарад, с незапамятных времен: если судить по преданиям Ветхого завета – задолго до Рождества Христова. Рассказывает историк Шай Шемер, президент центра культуры сефардов в Мадриде:
Шай Шемер: Есть много письменных свидетельств в отношении первых еврейских поселенцев в Испании. Известно, что евреи здесь жили уже во времена царя Соломона. К примеру, считается, что пророк Иона посетил тартесов, древний народ Испании. Об Испании-Сефараде говорит и пророк Авдий. Существует легенда, что ворота в храм Соломона были покрыты золотом, привезенным с Иберийского полуострова. Так что, евреи селились здесь за тысячу лет до нашей эры. Хотя массовое переселение состоялось лишь в период римского владычества.
Виктор Черецкий: Считается, что это произошло во втором веке нашей эры во времена римского императора Адриана. На протяжении нескольких столетий положение сефардов на полуострове можно было считать вполне удовлетворительным. Но, начиная с конца шестого века, во времена правления вестготских королей, это положение изменилось к худшему. Так, в 616 году король Сисебут издал указ, по которому сефарды должны были креститься.
В 711 году начался захват Испании арабами. Их эмиры не требовали поначалу от сефардов отказа от своей веры: они должны были лишь платить, как и христиане, двойные налоги. Вместе с тем, относительная терпимость со стороны мусульман довольно быстро сменилась репрессиями. Рассказывает Шай Шемер:
Шай Шемер: Проблемы у евреев с арабами были всегда. Но поначалу завоевателей привлекали знания в разных областях, которыми владели сефарды. И они их использовали в своем государстве. Правда, очень скоро начались преследования: евреи были вынуждены переселяться на север, в районы, отвоеванные у арабов испанцами в процессе реконкисты. Христианские короли были в то время более толерантными к сефардам.
Виктор Черецкий: Некоторые нынешние испанские политики и историки, явно в целях наведения «мостов дружбы» с арабскими соседями, постоянно восхваляют атмосферу, которая якобы существовала в Средние века на захваченной арабами испанской территории. Говорится даже о гармонии трех культур – арабской, христианской и иудейской, которые будто бы процветали в стране при арабах. Историк Сесар Видаль считает, что гармония культур – это лишь миф. Его книга повествует о незавидной жизни евреев под гнетом так называемого Кордовского халифата.
Сесар Видаль: Общество, созданное халифами в Испании, было крайне несправедливым. Иудеи, платившие непомерные налоги лишь для того, чтобы сохранить себе жизнь, не всегда могли достичь этой цели. Так, девятый век характеризовался постоянной резней в Кордове. На убийствах иудеев отводили душу соперничавшие между собой придворные арабские кланы. Так что, жизнь иноверцев всегда весела на волоске и зависела лишь от настроения того или иного халифа или иных правителей.
Виктор Черецкий: Между тем, ещё в ХI веке испанский король Альфонсо VI предоставил сефардам многие права. Именно поэтому значительная их часть из мусульманской Испании переселилась в христианскую, то есть в уже отвоеванную у арабов, часть страны. В таких городах, как Толедо, Тудела, Лусена и Жирона еврейское население составляло в то время большинство.
Историк Шай Шемер:
Шай Шемер: Евреи переселялись туда, где к ним проявляли большую терпимость. Они занимались различными ремеслами, архитектурой, торговлей, финансами, науками - особенно медициной и философией - и искусством. Среди сефардов были не только прекрасные ремесленники, к примеру, ювелиры, но и выдающиеся ученые. Надо сказать, что по части каких-либо знаний испанцы в те времена были слабоваты. Ведь они на протяжении нескольких столетий жили лишь войнами. Поэтому знающие, образованные люди ими ценились.
Виктор Черецкий: В ХIII веке положение евреев в Испании было благополучным благодаря королю Альфонсо Х Мудрому. Этот образованный монарх, сам поэт и философ, собрал при своем дворе ученых, писателей и художников разной веры и создал в тогдашней столице Испании городе Толедо переводческую школу, в которой, в частности, были переведены на испанский язык Библия - с оригинала, а не с греческого, Талмуд и Каббала. Король Альфонсо издал закон, который признавал за всеми гражданами страны свободу веры и запрещал насильственное крещение. Суббота была объявлена официальным выходным евреев, в этот день запрещалось заставлять их работать и вызывать в суд.
Из сефардских общин Испании вышло большое число выдающихся личностей, получивших мировую известность.
Шай Шемер: Поэт и философ Соломон ибн Габироль, поэт-мыслитель Иегуда Галеви из Туделы, переводчик, философ, поэт и врач Иегуда ибн Тибон из Гранады и, наконец, Мойсей Маймонид из Кордовы, философские труды которого повлияли на ученых разных стран и народов последующих эпох. Это самые громкие имена. Среди поэтов особо выделялся Давид Абарбанель – один из лучших в Испании того времени.
Виктор Черецкий: В Средние века практически во всех испанских городах были так называемые «худерии», кварталы, где жили евреи. Многие «худерии» сохранились до сих пор в неизменном виде, хотя евреи здесь давно не живут.
Шай Шемер: Толедо был важнейшим центром культуры сефардов. И разумеется Кордова. Крупные худерии стали появляться со временем и на севере Испании - в провинции Арагон, в Барселоне, в Кастилии, в Астурии. Но главным центром сефардов столетиями продолжал оставаться Толедо. Именно сюда переселялись с юга, из Кордовы, многие видные представители еврейской диаспоры. Ну а уже из Толедо многие двигались дальше на север.
Виктор Черецкий: В конце ХV столетия произошло знаменательное событие в истории Испании. Реконкиста - отвоевание испанской территории у арабов, длившаяся более семисот лет, завершилась в 1492 году победой испанцев. Католическая церковь настаивали теперь на том, что в едином королевстве должны жить представители лишь одной веры – католической. Правящий в то время страной король Фернандо и королева Исабель предоставили сефардам и мусульманам право выбора – либо креститься, либо покинуть страну.
В Испании в то время проживало приблизительно семь миллионов человек. Количество сефардов колебалось от шестисот до восьмисот тысяч. Примерно треть из них крестилась, а две трети покинули страну.
Шай Шемер: Считается, что сейчас, благодаря сефардам, принявшим христианство, еврейские корни имеются более чем у 40% населения Испании.
Виктор Черецкий: Во время изгнания из Испании евреям запрещалось вывозить из страны золото, серебро и драгоценные камни. Они вынуждены были за бесценок продавать свои дома и имущество. В зависимости от места проживания в Испании сефарды отправлялись в разные регионы мира. Почти все евреи из Кастилии направились в Португалию; те, кто проживал в Каталонии и Арагоне, отбыли на Балканы – в нынешнюю Грецию, страны бывшей Югославию и Болгарию; андалузские евреи – в Северную Африку и Турцию. В столице Боснии Сараево стоит памятник евреям-сефардам, добровольцам, погибшим в Гражданской войне в Испании. Османская империя проявила к сефардам наибольшую терпимость. И хотя первая книга на испано-еврейском языке –ладино - была издана в Риме в начале XV века, римские власти выпуск подобной литературы контролировали. В Османской империи же, начиная с конца XV века, испано-еврейские книги издавались свободно.
Но многие беженцы в другие страны терпели крайнюю нужду, с трудом зарабатывали на жизнь. Хуже всего пришлось тем, кто уехал в Португалию, им было предоставлено убежище только на восемь месяцев. По истечении этого срока португальский король приказал выдворить их насильственным путем, а детей младше 13 лет оставить и крестить.
Исследователь истории сефардов Шай Шемер:
Шай Шемер: После изгнания сефардов из Испании было немало стран, где их хорошо приняли. Причина все та же – земли они не просили и одновременно владели многими ремеслами и науками, а также были специалистами в области торговли и финансов. В той же Османской империи для них начался длительный период довольно спокойного существования.
Виктор Черецкий: Ну а как сложилась судьба сефардов, высланных из Португалии? Большую группу еврейских юношей и девушек посадили на корабли и высадили на побережье Гвинеи в Африке и на острове Сан-Томе и Принсипе. Здесь до сих пор встречаются темнокожие люди с семитскими чертами лица и можно услышать легенды из Ветхого завета. Хуже всего сложилась судьба сефардов, перебравшихся в Румынию, Болгарию и на Балканы. Мало кто из них пережил Холокост. В нацистских лагерях еврейские девушки из Румынии пели национальные песни, положенные на народные испанские мелодии. Больше повезло тем сефардам, кому удалось перебраться в Голландию, где со временем появилась их большая колония.
Что касается сегодняшней еврейской диаспоры в Испании, то она вновь сформировалась к 1916 году. Ее основателем был Ицхак Баер. В начале прошлого столетия в Испанию переехали многие евреи из Центральной и Восточной Европы. Они обосновались на севере - в Стране басков. Занимались, в основном, коммерцией, торговлей тканями и бумагой. Гражданская война конца тридцатых годов затормозила процесс возвращения евреев в Испанию. И только в 1964 году жизнь диаспоры несколько оживилась. Еврейский активист Макс Масин встретился с диктатором Франко и тот позволил создать еврейские ассоциации в Мадриде, Барселоне, Сеуте и Мелильи. Затем появились ассоциации в Малаге и Севильи. Ну а в 1982 году была создана федерации еврейских обществ Испании.
Историк Шай Шемер:
Шай Шемер: С точки зрения профессиональной представителей еврейской диаспоры трудно делать какие-то обобщения. Круг занятий весьма широк. Считается, что здесь примерно 100 тысяч евреев. Однако далеко не все из них открыто признают свою религию, посещают синагогу или светские еврейские организации. Зарегистрировано в стране всего порядка 15 тысяч евреев.
Виктор Черецкий: В последнее время диаспора пополняется за счет выходцев из Аргентины и некоторых других стран Латинской Америки. Но это, в основном, не сефарды, а ашкенази, предки которых были выходцами в основном из царской России – бежали сюда от погромов начала 20 столетия.
Чисто сефардские общины находятся в испанских городах-анклавах Сеута и Мелилья на северном побережье Африки. Здесь проживает до 3 тысяч евреев. В Мелильи действует 10 синагог. С 82-го года существует закон, позволяющий евреям получать испанское гражданство после двух лет проживания в Испании.
По мнению наблюдателей, открыто признать свою религиозную принадлежность многие евреи опасаются из-за антисемитизма, бытующего в испанском обществе.
Профессор и литературный критик Луис де-ла-Пенья, автор книги об антисемитизме в Испании:
Луис де-ла-Пенья: В Испании антисемитизм – явление распространенное. Это объясняется рядом исторических обстоятельств, в частности, антисемитской пропагандой, которая ведется у нас на протяжении столетий. Антисемитизм базируется на низком культурном уровне народа, на обобщениях типа: все евреи плохие, а также на незнании истинного положения дел на Ближнем Востоке, где на Израиль сваливаются все беды, и на излюбленной в Испании «теории заговора», по которой все зло в мире творят заговорщики евреи.
Виктор Черецкий: Антисемитизм в Испании присутствует и на уровне обывателя, и на уровне властей. Так, в ходе последнего ливано-израильского конфликта, спровоцированного проиранской террористической группировкой «Хезболлах», Испания не только целиком и полностью встала на сторону Ливана, но и обвинила Израиль в умышленном убийстве ливанских детей, что вызвало протесты и местной еврейской общественности, и посольства Израиля.
Кто хочет посетить тюрьму? Опыт общественного контроля в Великобритании.
Ирина Лагунина: В России более 600 тысяч заключенных. После того, как в 2004 году их численность сократилась на 150 тысяч человек, управление по контролю за исправительными учреждениями заявило, что теперь всем в тюрьмах хватит еды и места. Мало кто из людей посторонних представляет себе подобные условия содержания, и мало кто хочет их себе представлять. Но такие люди все-таки есть. Рассказывает Людмила Алексеева.
Людмила Алексеева: Валерий Васильевич Борщев и Любовь Васильевна Волкова правозащитники из фонда Социальное партнерство поставили своей целью привить в России накопленный в Великобритании опыт общественного контроля за местами лишения свободы. Даю слово Валерию Борщеву.
Валерий Борщев: Все началась в 98 году. Я выехал в Англию по приглашению правительства английского и там встретил очень интересных людей. Эти люди, обычные граждане, имеют связки ключей у себя на бедре и свободно в любое время дня и ночи проходят в тюрьму.
Людмила Алексеева: Их как-то отбирают, этих людей?
Валерий Борщев: Конечно. Эти Советы визитеров, так называется эта организация, формируются из обычных граждан, приходят желающие, а далее списки подают министру внутренних дел. И как правило, он утверждает, поскольку оснований для отказа так крайне мало.
Людмила Алексеева: Надо, чтобы несудимый был?
Валерий Борщев: Даже судимый не основание для отказа. Там одно важное условие: человек не имеет права визитировать, контролировать ту тюрьму, где у него есть родственники или знакомые, чтобы у него не было личного интереса или если он сидел в этой тюрьме. То, что он судимый – это не страшно, но если он сидел в этой тюрьме, он ее не может контролировать. Вот практически такие основания. И при каждой тюрьме Англии есть такие Советы визитеров. У них в тюрьме своя комната, есть специальная табличка на одежде, и они ходят по тюрьме, их все знают, совершенно свободно, без сопровождения. У них есть свой ящик, куда обращаются с жалобами. И когда появляется какая-то жалоба, они сначала пытаются вопрос решить на уровне тюрьмы, если не решается на уровне тюрьмы - на уровне графства. А если нет, тогда уже руководству тюремной службы или в крайнем случае министру.
Людмила Алексеева: А в чем цель введения этого института визитеров?
Валерий Борщев: Они контролируют тюремную систему, контролируют условия содержания. Это гражданский контроль, это система общественного контроля, которая в Англии существует более ста лет. И что интересно, руководство тюремной службы, начальники тюрьмы говорят: нам очень выгоден этот Совет визитеров, нам очень выгодно, когда недостатки замечают сами общественники. Потому что мы какие-то вещи можем не заметить, мы к каким-то вещам привыкаем, а так я первый узнаю о проблеме, говорит начальник тюрьмы, и я ее могу решить сам, не дожидаясь какого-то скандала. Что очень интересно, визитеры они до того, как решат проблему в тюрьме, они в прессу не обращаются. Это важное условие. То есть они работают над решением конфликта, недопущением конфликта - вот такое у них правило. И оно работает. То есть это принцип доверия. Бывают споры очень острые, мы сами были свидетелями, но авторитет их чрезвычайно высок.
Людмила Алексеева: Вы говорите, визитеры в Англии есть во всех тюрьмах, но существует какое-то их объединение в масштабах страны?
Валерий Борщев: На уровне Англии существует секретариат Совета визитеров, он объединяет все Советы визитеров Англии, и они постоянно проводят обучение визитеров. У них есть курсы для начинающих визитеров, для опытных визитеров, постоянный тренинг, постоянный обмен опытом.
Людмила Алексеева: Вам этот обмен опытом понравился, и вы решили что-то подобное создать у нас?
Валерий Борщев: Вернувшись из Англии, мы создали рабочую группу и подготовили законопроект. Группа у нас была прекрасная, туда вошел Сергей Анатольевич Пашин, Сергей Ефимович Вицин, естественно правозащитники – Абрамкин, Бабушкин, Левинсон, Любовь Васильевна Волкова.
Людмила Алексеева: По собственному опыту работы с работниками пенитенциарной системы я полагаю, что они сразу же запротестовали против введения у нас системы визитеров. Мол, как только люди со стороны получат возможность входить в тюрьмы, их сразу же подкупят братки, родственники и так далее и они будут приносить наркотики, алкоголь, помогать устраивать побеги. Как будто самих тюремщиков подкупить совершенно невозможно. Но ведь вам как-то пришлось отвечать на эти возражения?
Валерий Борщев: Конечно, эти люди должны быть достаточно авторитетные и репутация должна быть чистая. Случаев, чтобы визитеры какие-то интересы криминала отражали, не было. То, что скрывали, что у них в этой тюрьме есть родственники и знакомые - такое было. И действительно их лишали права заниматься визитированием этой тюрьмы. Такое случалось, что человек приходит и какой-то собственный интерес. А что касается проведения интереса криминала или наркотики, такого не было ни одного случая, подкупа нет.
Людмила Алексеева: Так-таки ни одного случая?
Валерий Борщев: Ни одного. Мы видели, как там строго проверяют на наркотики. Во время свидания действительно бывают такие случаи, когда родственники приходят и передают наркотики, у них есть система наблюдения. Но что касается визитеров, ничего подобного не было. И подкуп там тоже бессмысленнен, поскольку главное - обратился с жалобой. Нет, эти представления, что общественники будут защищать интересы криминала - это ложное утверждение. Такого в Англии нет, и это по определению не нужно.
Людмила Алексеева: Ну да, потому что заключенные имеют свидания, могут писать письма, им не надо для этого специально какие-то штуки устраивать.
Валерий Борщев: Конечно, при нормальной системе свиданий это не нужно. Общественный визитер, его сила именно в том, что он объективен. И что еще очень важно, нас англичане научили: они не должны выступать сторонниками заключенных и не должны выступать сторонниками администрации. Максимум объективности. Конечно, это вырабатывается с опытом. Конечно, первая реакция всегда на стороне заключенных, но тот, кто пожаловался. Потом с опытом человеку приходит взгляд серьезный. Но возникает другая проблема: как бы не наступило сращивание с администрацией. Они тоже за этим следят, они тоже знают эту проблему. И когда видят, что какой-то визитер слишком сдружился с начальником колонии, они ему предлагают сменить тюрьму.
Людмила Алексеева: Любовь Васильевна, вы автор книги «Визит в тюрьму» об этом английском опыте. Вы тоже бывали в Англии и изучали эту систему визитеров. Это одна из программ вашего фонда знакомить персонал наших мест заключения с английской практикой?
Любовь Волкова: Из Сибири и Дальнего Востока будущие инспекторы и сотрудники тюрем и колоний этого региона в марте поехали в Великобританию и там посетили ряд тюрем, познакомились с деятельностью Совета визитеров Великобритании, с ними много разговаривали. И будут заниматься тем же, чем занимаются цивилизованные люди в европейских странах – внедрять общественный контроль за положением заключенных в нашей России.
Людмила Алексеева: И после этого у нас начался эксперимент с общественными инспекторами мест заключения. Что-то удалось сделать?
Любовь Волкова: Верхушка правоохранительных органов всячески сдерживает этот закон вопреки мнению президента и резолюции на этом законе. Потому что как огня они боятся, что придут посторонние и увидят не то, что там вши в наших тюрьмах или туберкулез, а то, что там воровство, извините, элементарное и коррупция. Вот чего они боятся.
Людмила Алексеева: А как относятся к этой идеи рядовые сотрудники мест заключения?
Любовь Волкова: На местах обыкновенные сотрудники наших колоний очень заинтересованы в таком контроле. Они увидели, что это помощь граждан обществу. Потому что сотрудников не хватает, работа очень тяжелая и контингент заключенных у нас крутой, очень крутой. Это пошли организованные преступные группировки отсиживаться за свои деяния в 90 годах, когда был разгул. Работать с ними тяжело и денег маловато. Помощь граждан – это просто необходимо. И когда они вернулись из Англии, начальник Канской колонии в Красноярском крае, воспитательной колонии приехал, быстро собрал по примеру англичан граждан своего маленького городка, какие или безработные или не у дел оставшиеся пенсионеры, обучил их, провел семинар, выдал удостоверения и, пожалуйста – ходите, контролируйте, давайте вместе работать. Впереди законодательства, впереди депутатов, впереди правительства нашего идет инициатива снизу, потому что дело настолько нужное.
Людмила Алексеева: Но это в тюрьмах, где заключенные, уже получившие приговоры. А в следственных изоляторах этого нет?
Любовь Волкова: Речь идет пока о колониях.
Людмила Алексеева: Нет, я спрашиваю об Англии.
Любовь Волкова: Они там вместе сидят, кто-то под следствием, кто-то уже осужден. У них только разные системы свиданий. А контролируют общественники их, и можно наедине разговаривать.
Людмила Алексеева: Я однажды была в российской тюрьме для «пожизненников». К ним, как к очень опасным преступникам, никто не может войти в камеру, через сетку с ними разговаривают как со зверями. А в Англии к «пожизненникам» ходят визитеры?
Любовь Волкова: Когда мы были в английской тюрьме, именно в зоне для пожизненного содержания заключенных утром в положенное время камеры открываются, и они целый день свободно гуляют по своему отсеку. Визитеры нас водили без сопровождения работников тюрьмы, со своими ключами.
Людмила Алексеева: Чем же объяснить, что эти преступники так спокойно себя ведут?
Любовь Волкова: Поскольку у них там не на всю жизнь сажают, как у нас, у них 12 с половиной лет хорошо себя повел и может подавать прошение и, возможно, его при хорошем поведении отпустят. У него есть стимул, он не собирается кидаться на персонал, как у нас могут кинуться от безвыходности. Действительно, опасно работать сотрудникам нашим. Преступники везде одинаковые, такие же жестокие и так же мерзавцы и звери. И тем не менее, при определенных условиях гуманного содержания и обращения с ними, они не звереют, не так часто, по крайней мере, звереют как у нас.
Людмила Алексеева: В Англии визитеры могут наедине с любым заключенным разговаривать?
Любовь Волкова: Да. Никто их не ограничивает. Они открывают своим ключом дверь, заходят и могут разговаривать.
Людмила Алексеева: Хотите добавить что-то, Валерий Васильевич?
Валерий Борщов: Там принцип: в зоне видимости, но не в слышимости. То есть там стоит охрана, они не слышат, о чем они говорят, но они видят через стекло. То есть проблема безопасности решаемая.
Людмила Алексеева: Говорят, по состоянию мест заключения можно судить о стране в целом, как в ней живется не только в тюрьме, но и на воле. Увы, сравнения с Англией не в нашу пользу.
