"Смотрю я вот на китайцев, – пишет господин Хургин, – каковых на туристических тропах сейчас больше, чем японцев, – какие-то они другие люди. Из другого мира, из другой цивилизации, с другой планеты. И нет у меня никакой, ни малейшей, ни даже самой призрачной надежды их понять. Ни умом, ни сердцем, ни каким-либо другим органом... Впрочем, как и всех остальных", – добавляет автор. Мне повезло несколько больше, чем ему. В моем распоряжении имеется художественная литература. Она (и настоящая) уже есть почти у каждого народа на планете, а лучшего способа понять любой народ, чем его художественное творчество, не существует. Читаю вот роман китайского писателя Мо Яня, получивший Нобелевскую премию в 2012 году. В нем – вся жуткая правда китайского XX века, хотя название может настроить на другой лад, название-обманка. "Большая грудь, широкий зад" – так называется роман. Чувствуется, что переведена книга в спешке. Почти уверен, что название должно звучать более откровенно. Ведь мужик, будь то китаец, русский или эфиоп, он мечтает, если уж у него такой вкус, не о том, чтобы у женщины была просто большая грудь, а о том, чтобы у нее была "повна пазуха цыцёк", как говорит, например, украинец с тем же чувством, что о полной миске вареников. Но и того, что донес переводчик, достаточно, чтобы я почувствовал китайца не хуже, чем моего земляка. Читать литературу разных народов нужно, кроме прочего, для того, чтобы не бояться их, не верить всякому, кто стращает нас то чурками, то косоглазыми.

"Ажиотаж в мире вокруг футбола, – пишет наша слушательница Валентина, – и вообще спорта неоспоримо свидетельствует о глобальной глупости всего человечества. Разве можно сравнить миллионы долларов, которые получают спортсмены, иногда миллион долларов в месяц, а уж в год – нечего и говорить, с теми суммами, которые получают, например, ученые? Что важнее для человечества? Надо поднять вопрос шире – о приоритетах человечества: что важнее – знание, сострадание или азартный интерес, развлечения? Очень прошу вас озвучить мое письмо в эфире и уделять этой теме и в ваших передачах и вообще на Радио Свобода больше внимания", – пишет Валентина. Она, безусловно, большой друг человечества. Но само по себе это не доблесть. Друзья человечества делятся на тех, кто желает ему свободы, и на тех, кому важнее всего, чтобы оно исполняло их предписания: что делать, а чего не делать, на что тратить средства и силы, а на что не тратить. В глубине души я бы очень хотел, чтобы человечество раз и навсегда устроилось в жизни по-моему. Но я хорошо усвоил то, что с детства внушала мне мать: "По-твоему все равно не будет". У каждого, кто жаждет учить человечество, свое понятие о должном. До сих пор получалось так, что вожди и партии, желавшие людям свободы, кое-чего добивались: ну, не счастья для всех, а более-менее благополучной жизни. А во всех случаях, когда тот или иной народ шел за поводырями, обещавшими ему справедливость, он оказывался в аду на земле. Призывать людей отдавать свои деньги не футболистам, а ученым – занятие вполне безобидное. Но принуждать их к этому – государственное злодейство. Требовать принуждения – это, конечно, не смертный грех, но лучше все-таки этого не делать. Оставим потребителя в покое. Потребителя – значит, друг друга. Пусть каждый сам решает, кому сколько выкладывать из своего кармана: сколько – футболисту, а сколько – профессору. Свобода и законность – вот приоритеты, на которые только и стоит налегать. Слушайте золотые слова одного из крупнейших мыслителей XX века: "Потребители есть та инстанция, которая превращает бедняков в богачей, и наоборот. Это решением потребителей доходы кинозвезды и оперной дивы настолько больше доходов бухгалтера или сварщика". Людвиг фон Мизес. Да пребудет так до скончания времен, добавлю от себя.

У русской женщины, живущей в Лондоне (она юрист, называет себя Таней Соловьевой), прочитал, как ей там бывает тяжело. Ужасные железнодорожные порядки, дурно воспитанные люди, никто никого не видит вокруг себя, не любят понаехавших, народ – страшный эгоист, испокон веков привыкший жить за счет других. Из Англии она смотрит на европейский континент – и что, по ее словам, видит? Да то же самое. Весь ЕС до сих пор существовал, мол, только как паразит на туше бывшего Советского Союза, но советские ресурсы уже на исходе, и как только выйдут все, Европа развалится в ту же минуту, поэтому Запад и решил добить свою полуколонию под названием Россия. Это все ее слова, Тани Соловьевой, лондонского юриста: и "туша СССР", на которой паразитирует ЕС, и "полуколония" Россия, да, и "человеконенавистническая капиталистическая англо-саксонская система", которую ничто не заставит подобреть. Юрист, и юрист, практикующий в самом, так сказать, центре мировой юриспруденции, наша Таня не может не знать, что такое документ, что такое статистика, как отличить серьезный источник сведений о чем бы то ни было от подделки. История Великобритании известна как, может быть, никакая другая, в ней много чего было, но сказать, что это – народ-грабитель и только потому до сих пор не вымер – значит повторять азы двух величайших пропаганд: гитлеровской и сталинской. Евросоюз – это полмиллиарда человек, и в голове Тани Соловьевой без труда укладывается, что эти пятьсот миллионов уже четверть века не голодают только потому, что грабят бывший СССР. Это с нею происходит, думается, потому, что ей очень обидно за Россию, и тем обиднее, что давно ее покинула. Эта обида требует с неприязнью смотреть на мир, где приходится жить теперь, – мир сравнительно благополучный, главное же – давно обогнавший Россию и с ужасающей скоростью уходящий вперед. Нашей Тане так от этого плохо, что или повеситься, или уйти в сказку – в сказку про разбойную Англию и Святую, всеми обижаемую Русь. Вот что спасает госпожу Соловьеву – воображение. Воображение, рисующее ей тушу бывшего Совсоюза, этой "полуколонии", на которой жирует пятьсот миллионов ленивых и бездушных европейцев.

Следующее письмо начинается английским словом "Hi", а дальше так: "… что в переводе с одного вражеского языка на другой вражеский означает "вітаю", а на великий и могучий – "привет". У многих сейчас лингвистический зуд. Вот и я туда же. Как вам нравится слово "фейсбученный" (что-то среднее между "взбаламученный" и "всклокоченный")? Еще хороший был глагол "белибердить"(у Даля с ударением на "и"). Как-то весело и безответственно, правда? Нести вздор, валять дурака. Завела себе папку: "Вести с лингвистических полей". Недавно в Москве открыли церковную лавку "Святынька". Народ хорошо чувствует фальшь. Откликнулись мгновенно: "Ах, святынька! Ах, скрепоньки!" Да, еще. Олбанский язык, похоже, исчерпал себя, и двадцатилетние смеются над сорокалетними. А те продолжают писать "фсе", "ваще", "щетаю". Ну и мой любимый мем "ничоси!".

Под лингвистическим зудом наша слушательница понимает выдумывание новых слов, словотворчество. Мне нравится, что она не раздражается, не сердится, не горюет над своей папкой. Хорошо ее озаглавила: "Вести с лингвистических полей". В каждую эпоху есть люди, которые просто болеют от новых слов. Из них выходят борцы за чистоту и благозвучие родного языка, доводящие себя до того, что обращаются к высшей власти. Язык, между тем, живет своей жизнью. Что-то в нем умирает, что-то рождается, что-то преобразуется так, что в обновленном не узнать прежнего. Вот раньше, по-моему, молочные продукты не называли "молочкой"? "Белорусская, – пишут, – молочка лучше русской". Немало слов, как обычно, поступает из мест заключения и научных учреждений. Язык некоторых кругов и кружков перестает быть русским, не делаясь в то же время иностранным. Вот начало одной только что прочитанной мною статейки: "Сообщество, сфера интересов которого включает в себя искусственный интеллект и футурологические исследования экзистенциальных рисков, в последнее время проявляет все более заметный интерес к блокчейну и криптоэкономическим системам". Увлекательнейшее, между прочим, дело, почти фантастика. Хотят, чтобы дурак контролировал умного. Так в жизни бывает сплошь и рядом, нам к этому не привыкать, но тут намерены добиться, чтобы дурак трудился с толком, это одна разница, и другая: и дурак, и умный, оба будут искусственными. Причем, умный искусственный мозг будет в тысячи раз мощнее своего, тоже искусственного, глупого надзирателя. Вы поняли? Я – не очень. Это сейчас мое любимое присловье. Рассказываю что-нибудь моему другу доктору Иванову, долго рассказываю, уверенно рассказываю, потом спрашиваю: "Ты понял?" – "Понял", – отвечает он, наливая по новой. "А я, – говорю, – нет".

То, что вы сейчас услышите – не анекдот. Письмо из Краснодарского края: "Четвертый день моему соседу на почте не выдают посылку. Говорят, что не пропускает компьютер. "Опять, – жалуется он мне, – эти чертовы пиндосы с ихней всемирной компьютеризацией. Жили мы без них припеваючи, так нет же, влезли и сюда". И добавляет сердито: "Обама, гад, посылку отдай!" Не отдает Обама. Нет ему дела до проблем моего соседа", – конец письма. То ли еще будет, скажу по этому поводу. В одной из предыдущих передач мы слышали слова Германа Грефа, председателя Госбанка. Он не видит такой ниши, в которой можно было бы спрятаться от американских новшеств. Негде спрятаться и отсидеться. Американские новшества везде вас достанут. От экзистенциальных рисков, о которых мы только что говорили, как и от всяких иных, никому не уклониться.

Андрюс Алманис из Литвы прислал свои соображения о настоящем и будущем России. Он сделал это, по его словам, на правах уроженца Алтайского края, а также потому (читаю), что "настоящее и будущее России действует на нас всех, и надо готовиться" – готовиться, кроме прочего, к "возможным большим потокам беженцев из России". В отличие от многих наших слушателей, он с уважением относится к российским оппозиционерам. "Быть, – пишет, – в оппозиции при нынешних условиях есть геройство. Я не представляю, сколько надо сил и веры, чтобы в такой стране постоянно и твердо добиваться своей цели. Если честно, не знаю, как бы вел себя, живя в такой стране". Больше всего господина Алманиса огорчает, что у "многих в России сегодня такое чувство, будто она проиграла Третью мировую войну" (его слова). "Мы из Литвы видим, что Россия нападает на соседние государства и вообще ведет себя агрессивно, но в ее глазах все наоборот – она только защищается и с трудом забирает бывшие свои земли. Россия не может поверить, что народы сами, самостоятельно пытаются освободиться. В России не верят в самостоятельность малых народов. Их освободительные движения считают заговорами Запада, американцев или даже марсиан". Спасибо за письмо, Андрюс. До сих пор нам не писали из ближнего зарубежья России, что ожидают русских беженцев. И не припомню, чтобы кто-то со стороны хвалил российскую оппозицию, будь то официальную, полуофициальную или неофициальную, внесистемную.

Пишет русский из Чехии: "Если я приехал в Чехию как иностранец, для меня логично и естественно, что все делопроизводство здесь ведется на чешском языке. Я живу среди чехов. Если хочу какое-то время жить здесь, должен выучить чешский, а если у меня будут дети – то они, разумеется, будут учиться в чешской школе на чешском. Но несколько иное дело, если житель, скажем, Горловки Иван Петров там родился, всю жизнь говорил по-русски, его жена говорит по-русски, друзья говорят по-русски, он смотрит русское телевидение и русские фильмы, и вдруг какие-то умники приходят и говорят: "А вот ты – жертва русификации. Ты сам, так и быть, говори по-русски, старый ватник, но делопроизводство будет по-украински, твои дети должны учиться по-украински. Телевидение русские сериалы показывать не будет. Книжки, ну ты сам, так и быть, читай, как читал, а детям следует читать только по-украински. Да и тебе, если захочешь не махать лопатой, а устроиться на приличную работу, тоже следует писать резюме по-украински". Понятно, что в ответ на это можно взяться и за оружие", – говорится в письме. И ты, Абрам, прав, и ты, Мойша, недалек от истины. Если русскоязычному Ивану в Украине выпадет-таки жить, как он хочет, то украиноязычный Петро не сможет жить, как он тоже хочет. Почему? Потому что за Иваном – могучий русский мир с его природным напором. Я говорю только о природном, а есть еще и государственный напор – русификаторский напор Москвы, подкрепляемый большими деньгами. Эта сила оставляет все меньше шансов Петру устоять, не обрусеть окончательно и бесповоротно. Желание Ивана жить, как ему хочется, и желание Петра жить, как ему хочется, – законные желания. Но одно исключает другое. Такие положения называются трагическими. Перед нами противоречие, не имеющее решения, поэтому решить его может только жизнь. Жизнь, как известно, – борьба. Жизнь языка – тоже борьба. Он, конечно, дается нам матерью и отцом, у кого таковой есть. Но язык нам может давать и государство, да так, что не взять бывает очень трудно. Опыт такого отношения к целым народам есть и у России – огромный опыт, есть и у Франции, и у Англии – ого какой! У многих он есть, этот опыт. Украина его лишена – не потому, что она лучше других, а потому что у нее не было своей государственности.

"В других странах, – следующее письмо, – могут возникать какие-то общественные движения. Партии, профсоюзы. В России это невозможно. Могут быть только имитации. Митинги, демонстрации? Это "народные гуляния". Их организует власть или те, что под властью. Общество никогда и никуда не выходит и ничего не собирается добиваться. Бывают какие-то мизерные исключения типа бунта на коленях автофургонщиков, но они только подтверждают правило. Всякий понимает, что вместе с другими он ничего не добьется. Он может жаловаться чиновникам, те могут игнорировать или содействовать. Но у таких, как сам, человек никогда не найдет поддержки. Друг друга мы боимся больше, чем власти. Никому не верь, всех опасайся. Только государство может каким-то манером связывать эту массу индивидуалистов. Наш человек воспринимает всякие перемены в политике или экономике как стихию. Вот рубль рухнул. Или пошел дождь. На них никак не повлияешь. Даже голод не вызовет бунтов. Каждый будет выживать или погибать в одиночку, думая: ну, вот наступил голод, как зима с сильными морозами. Кто-то добудет по знакомству кусок хлеба, кто-то будет стоять за ним в очередях. Чиновники станут распределять карточки. Режимам, которые осознаются населением как времена года, ничто не угрожает. Хотя властям, конечно, не нужны на улицах трупы граждан, умерших от голода. Это ведь лишние хлопоты", – пишет этот слушатель. Вы не забыли, какими словами он начал свое письмо? "В других странах…". Впервые эти слова в России прозвучали еще до Петра I, при его отце Алексее Михайловиче. Так начинался величайший поворот – поворот к Западу. Ну, а сейчас мы наблюдаем, как, не успев отвернуться от Запада, испугались и просятся назад, но становиться на путь исправления, уходить с Украины, возвращать ей Крым и возмещать причиненный ущерб пока не решаются. Но автор, по-моему, слишком строг к своим соотечественникам. Они еще не набрались столько достоинства, чтобы им стало нестерпимо во всем зависеть от чиновника и бандита в погонах.

Пока что, как пишет следующий слушатель, "в России наблюдается идиллическое единство начальства с населением. Лев Толстой писал о сожительстве в одной стране двух племен. Дворянина в европейском наряде после реформ Петра Великого легко было принять за иностранного путешественника. Он говорил по-французски, думал по-немецки, в большом проценте из немцев и состоял. Императоры тоже были немцы, как и значительная часть министров и генералов. Их свирепая и лживая система легко держала в повиновении смирное население. "Бессмысленный и беспощадный русский бунт", о котором писал Пушкин, на деле был войной окраинных нерусских против империи. Это – XVIII век. А за весь XIX вообще ни единого заметного выступления! Тем не менее, под царством тикали часы адской машины. Царская немецкая культура и останки византийской церковности были неприятны нации. Пришло время – и бомба взорвалась. Созданная немцами интеллигенция впала в декаданс, ее уничтожили и изгнали. Власть захватывают большевики, но и под ними была мина. Это идеология и останки культуры. То и другое раздражало население, и оно в конце концов от них избавилось – и от идеологии, и от культуры. Сегодня нас уже ничто не раздражает. Во главе страны стоят те, что говорят с нею на одном языке ("Мочить в сортире"), слушают ту же эстраду, не имеют никаких идеалов. Их религиозность притворна, они такие же воры, как и простой народ. Его скорее раздражали бы справедливые и честные. Так что, Анатолий Иванович, тишь да благодать в России я вам гарантирую надолго. Феофанов".

Спасибо за письмо, господин Феофанов! Вы дали мне повод напомнить слушателям "Свободы", что знаменитое выражение: "Не приведи, Боже, видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный" принадлежит не Пушкину, а его герою в последней главе "Капитанской дочки". Пушкин выкинул эту главу из окончательного текста повести. О причине можно догадаться: глава оказалась слишком серьезной для такого с виду непритязательного сочинения. Гринев – малый простой, а тут он ударяется в рассуждения, подобающие человеку зрелого и утонченного ума. Тот бунт действительно был не вполне русский, но смирность русского населения вы, по-моему, преувеличиваете. Не это ли население в начале прошлого века добилось заметного смягчения самодержавия? И не этих ли смирных мужиков, а также рабочих Столыпин вешал, по его мнению, вполне за дело, и так преуспел, что его виселицы были названы "столыпинскими галстуками"? Не этих ли смирных крестьян казаки охаживали нагайками и поливали свинцом, когда те стали жечь помещичьи усадьбы? Земли им, видите ли, захотелось – не казакам, а мужикам. Вообще-то и казакам земли хотелось (чего же еще!), но они были на службе, которой так гордятся те сегодняшние ряженые, что объявляют себя их потомками.

"По прошествии многих лет, – пишет господин Рыбаков, – я понял, для чего создано Радио Свобода. Именно для расшатывания нервной системы. Следом, разумеется, наступает подъем артериального давления. И вот люди с таким давлением как раз и заняты выяснением отношений. Цель достигнута – крыша поехала, физиологическое ожирение. Вот тебе и ЦРУ", – пишет Рыбаков. Сколько-то лет назад один слушатель благодарил нас за то, что мы своими передачами приводим его в бешенство, отчего выравнивается его низкое давление. Я тогда с беспокойством высказался о тех слушателях, у кого повышенное давление. Одно у нас утешение и отчасти оправдание: мы никого не принуждаем нас слушать. ЦРУ еще не изобрело надежных способов принуждения. Остается один, старинный: заботиться о высоком качестве передач. Нет, не могу я так просто оставить тему смирного русского Ивана! Не могу. Начало XX века. Тысячи терактов. Не сотни – тысячи! Министров, губернаторов, генералов отстреливают, как куропаток. Над страной – зарево горящих помещичьих усадеб. Россию трясло так, что чудом кажется, что она в тот раз устояла. Военно-полевые суды для мирного, но бузящего населения. Судьи – офицеры, сутки на следствие – и пожалуйте на виселицу, столыпинский галстук на шею, второй раз я о нем сегодня… Когда Муравьев за сорок лет до этого вешал бунтовавших поляков, петлю называли муравьевским воротником, теперь его сменил столыпинский галстук. А вы, это я обращаюсь к слушателям "Свободы", все пишете и пишете, что русские – уныло покорный народ, никогда не бузил и не будет, мол!..

"Анатолий Иванович, просто хочу поделиться хорошим настроением. Вроде бы ничего особенного и не произошло, на первый взгляд, все как обычно, а настроение хорошее. И погода на дворе пасмурная, и с деньгами все впритык, а хорошо. Я сильно подозреваю, что это оттого, что я не одинок и счастлив в своей личной жизни. Мне с моей Валей и всем остальным желаю и в дальнейшем жить счастливо, несмотря ни на что. Жизнь прекрасна". Примерно то же, что этот слушатель, сказал когда-то поэт: "Сотри случайные черты, и ты увидишь – мир прекрасен!" А сто пять лет назад один молодой немец написал полунаучную книгу, которая сразу стала всемирно известной. Автор, правда, не стал наслаждаться славой: застрелился. Кроме прочего, он доказывал, что для каждого мужчины существует идеальное половое дополнение в виде женщины, то, что называется женщина его мечты, а для женщины соответственно – в виде мужчины ее мечты, ее принца на белом коне. Остановка за малым: встретить ее и его. Когда вы видите пару до гроба счастливых однолюбов, это и значит, что перед вами люди, которым повезло найти свое идеальное дополнение. Моя собственная теория гласит, что любовные измены являются не чем иным, как бессознательным поиском суженого или суженой. Никак не изобретем иного способа – надежного и не такого затратного. "Сними ладонь с моей груди – мы провода под током. / Друг к другу вновь – того гляди – нас кинет ненароком". Вот это оно и есть, то, что человек всю жизнь, как слепой котенок, ищет, мучая себя и других, совершая не лучшие поступки. Не лучшие – это как правило. А бывает – такие высокие, что меркнут в их свете все стыдные, мелкие и низкие.

На волнах Радио Свобода закончилась передача "Ваши письма". У микрофона был автор – Анатолий Стреляный. Наши адреса. Московский: улица Малая Дмитровка, дом 20, 127006. Пражский адрес: Радио Свобода, улица Виноградска, 159-а, Прага 10, 100 00. В интернете я в списке сотрудников Русской службы на сайте: svoboda.org