Программу ведет Виктор Нехезин. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Максим Ярошевский.
Виктор Нехезин: После «оранжевой» революции отношения России и Украины, несомненно, изменились. О том, в каком состоянии сейчас находятся эти отношения, размышляет эксперт Центра Карнеги Николай Петров.
Николай Петров: Мне кажется, что определенно отношения хотя и не находятся в пике отрицательном, но существенно хуже сейчас, чем они были до всех событий, связанных с «оранжевой» революцией. Мне кажется, причин много, и не только политических. Из неполитических причин важно то, что отношения настолько ухудшились в ходе и сразу после «оранжевой» революции, что для их улучшения нужно время. И к тому же этому улучшению никак не способствует то, что во многом по результатам «оранжевой» революции российским руководством были пересмотрены отношения внутри СНГ, и был сделан переход на существенно более прагматичный и рыночный что ли вариант этих отношений. То есть резкое повышение цен на газ и довольно жесткая позиция, которую при этом заняла Россия, и весь конфликт, с этим связанный, естественно, не способствовал улучшению отношений. Хотя сейчас, мне кажется, в ситуации относительной политической стабилизации в Украине, когда прошли уже выборы в Верховную Раду, когда не должны эксплуатироваться самыми разными политическими силами какие-то нюансы отношений с Россией, когда, в общем, к власти в качестве премьер-министра пришел тот кандидат, на которого Россия и до "оранжевой" революции делала ставку, - мне кажется, постепенно какая-то такая гораздо более прагматичная, на уровне, по крайней мере, политических элит картина взаимоотношений с Украиной выправляется.
Максим Ярошевский: Можно ли делать какие-то прогнозы, когда более-менее стабилизируется обстановка между двумя странами, через сколько времени? Вы говорили о том, что время требуется какое-то.
Николай Петров: Мне кажется, сейчас рано говорить о какой-то стратегической стабилизации. Поскольку после выхода фактически Украины из проекта единого экономического пространства, который формально сохраняется, но на деле уже никак не может быть без Украины реализован, мне кажется, нужно время не только для того, чтобы на уровне отдельных людей, чисто психологически исправить тот имидж, который несет сейчас Россия в Украине, и наоборот. Но и нужно значительное время для того, чтобы украинское и российское руководство смогли бы найти взаимоприемлемую базу развития двусторонних отношений, которые, понятно, не буду уже развиваться в том формате, о котором когда-то договаривались, еще в конце правления Кучмы. Тем не менее, понятно и другое, что Россия и Украина имеют так много связывающего их, что так или иначе они обречены на тесное и, можно надеяться, добрососедское существование.
Но вот формат этого существования, новый формат дружеских отношений между двумя крупнейшими постсоветскими странами пока еще далеко не найден. И поскольку и в той и в другой стране идут сейчас довольно быстро политические трансформационные процессы - в одном случае речь идет об изменении, а отчасти восстановлении власти тех политических кланов, которые отошли от нее после «оранжевой» революции, а в случае с Россией речь идет о подготовке к передаче власти, - мне кажется, что политически ситуация такая, что трудно ожидать каких-то таких прорывных решений в ближайшие два года. А дальше, когда стабилизируется ситуация в России, когда дойдет до какого-то нового баланса сил ситуация в Украине, руководство там и тут сможет, можно надеяться, найти оптимальную форму двусторонних отношений.
Максим Ярошевский: А как вы считаете, можно ли нарисовать сейчас портрет России - что видит Украина?
Николай Петров: Из Украины Россия видится как гигантская, пользующаяся природной рентой и отчасти держащая руку на горле и промышленности, и бытового сектора Украины страна, которая в силу разных политических неурядиц не в состоянии выдерживать какую-то единую стратегическую линию в поведении, и откуда доносятся постоянно заявления, воспринимаемые, по крайней мере частью украинцев, как проявление недостаточного уважения к их стране, к их государственности, а в ряде случаев как даже призывы к изменению границ.
