Алексей Кузнецов: Религиозная литература и литература, выходящая порой из-под пера религиозных деятелей, - вещи очень и очень разные. Недаром же один из самых ярких образцов подлинно религиозной – то есть, истинно духовной! - литературы оставил не профессиональный, так сказать, священник, а один из лучших светских русских писателей Николай Лесков. В конце концов, одно название «Некрещеный поп» чего стоит! Пойдя по его пути, любой автор поневоле обрекает себя на сравнение, например, с «Мелочами архиерейской жизни». Другое дело, что иной автор не боится таких сравнений, а прямо указывает на свое к ним прямое отношение – разумеется, уважительное. Так давно уже поступил отец Михаил Ардов, написавший свою книгу «Мелочи архи... прото... и просто иерейской жизни» примерно лет десять назад, а вот теперь представивший ее второе издание – как водится, переработанное и дополненное.
По виду это – продолжение лесковских «мелочей», короткие зарисовки из жизни российских священнослужителей в разные времена. По сути же книга перестает быть таковой, стоит лишь ее перевернуть и посмотреть на последнюю страницу обложки. Оказывается, что так вовсе не заканчиваются «Мелочи...» - там начинается совсем другая книга. Называется она «Узелки на память», а состоит по сути из таких же зарисовок и сценок, только с участием светских персонажей. Сам отец Михаил Ардов так объясняет эту особенность книги.
Михаил Ардов: Я бы сказал, что это как бы две стороны моей деятельности. С одной стороны, я православный священник, а с другой стороны, я литератор, но они объединяются некой документальностью. Я не только не пишу беллетристики, но ее и не читаю. Меня интересует только нон-фикшн, как теперь модно говорить. Но и та и другая – книги именно такие. Но все-таки они не должны пересекаться, потому что одно дело – это мир церковный, а другое дело – это мир светский, мир литературы, мир истории и так далее. У меня два моих любимых писателя. С одной стороны – это Лесков, которому я подражаю, продолжаю его дело. А с другой стороны, я большой поклонник князя Петра Андреевича Вяземского, и его «Записные книжки» - мое тоже любимое чтение. И я посильно подражал в другой книге ему. И там я взял эпиграф такой, который, собственно говоря, мог бы быть эпиграфом к обеим частям этой книги-перевертыша: «Таланта нет во мне излишка, не корчу гордого лица. Я просто записная книжка, где жизнь играет роль писца».
Алексей Кузнецов: Пожалуй, смысл такой книги-перевертыша, что выпустил в свет отец Михаил Ардов, заключается в том, чтобы в том месте, где сходятся духовная и светская части его «Мелочей...», примерно в середине книги вдруг возникала бы некая искра. Читатель, слегка недоумевая, должен застыть перед странным столкновением 164-й и 244-й страниц – книга закончена, но на соседней странице заканчивается еще одна, напечатанная вверх ногами, и чтобы читать ее, надо перевернуть книгу, уйти к ее концу... Словом, сразу вспоминается еще один признанный гений русской литературы Козьма Прутков: «Где начало того конца, которым кончается начало?»
Отец Михаил Ардов, пожалуй, этим издательским трюком и ограничивает оригинальность своего замысла – в конце концов, намеренный и принципиальный реализм его «Мелочей» сам по себе является мощным фактором, внушающим доверие и к автору, и к его персонажам.
Однако, словно в противовес этому методу, еще один священнослужитель, наш коллега по Радио Свобода отец Яков Кротов представил на суд публики небольшую, но очень яркую книгу «Хохмы». В отличие от «Мелочей...» Михаила Ардова, Яков Кротов принципиально творит свой мир – гротесковый, пародийный и парадоксальный.
Яков Кротов: Почему «Хохмы»? Дело в том, что на древнееврейском языке «хохма» означает ровно то же самое, что по-гречески «София». Хокма – это премудрость. Многие еврейские слова пришли в русский и стали здесь родными, как слово «параша», которое однокоренное слову «перушим» или - в более привычной для русского человека транскрипции - «фарисей». То есть параша – это место, где должно быть, извините, чисто.
И вот этот сборничек «Хохмы», происхождение его таково. Поскольку я довольно много пишу о Евангелии, я произношу проповеди, я работаю над энциклопедией святых, над церковной историей, и все это довольно большие объемы, то есть это тысячи очерков на церковные темы, когда очень-очень много идет такого благочестия, вдруг непроизвольно хочется посмеяться и спародировать именно то, чем ты занимаешься. И мой юмор на христианскую тему, я думаю, оправдан только тем, что это я не других пародирую и не над другими издеваюсь, а над самим собой. Можно сказать: но ведь Евангелие – это же ведь не твое. Как сказать, я думаю, что Евангелие, конечно, не мое, оно от Матфея, Марка и Луки, но насколько я христианин – оно же и мое.
Трудно призывать людей стать христианами, чтобы это вошло в твою жизнь. Оно входит. А раз входит, оно становится, как и все, что есть в моей жизни, в том числе, и предметом юмора. Поэтому не надо бояться юмора в сочетании с верой. Я думаю, что, наоборот, если у человека чувство юмора и чувство веры, явление веры уживаются, это признак скорее душевного здоровья. Если у человека это естественно и органично, просто сыплются опилки из-под пилы, ну, пускай будет. Иногда опилки красивее, чем то изделие, которое, собственно, выпиливают.
Алексей Кузнецов: Мир в данном представлении отца Якова Кротова предстает перед изумленным читателем едва ли не как одна сплошная пародия. Здесь тоже чувствуется прочная литературная и театральная традиция. Порой кажется, что для отца Якова и впрямь нет ничего святого - и Евангелие у него «от Яремы», и Катехизис «престранный», а церковный календарь размечен по датам вроде бессмертного гоголевского «мартобря» и пересыпан невероятными персонажами: вот святитель Полуверий, вот мученица Фрустрация, страстотерпец Ксенофобий, родные братья Арест и Амнистий и матерь их Прокуратура – да все с характеристиками и биографиями.
И ведь не только о христианских ценностях ведет речь отец Яков! Есть и прямое влияние вышеуказанного Радио Свобода - пародийный набор событий, которые и читать следует с интонациями нашей службы новостей.
«Президент Грузии Михаил Саакашвили заявил, что поддерживает инициативу Владимира Путина и будет проводить в Абхазии референдум о национальном самоопределении, аналогичный референдуму в Чечне. Он огласит программу подготовки к референдуму: территория Абхазии будет блокирована, в течение двух лет грузинские самолеты и танки будут обстреливать территорию Абхазии; затем восемь лет грузинские военные и полиция будут проводить ковровую проверку паспортного режима и отлавливать международных террористов.
Министерство экономики Грузии будет восстанавливать экономику Абхазии.
Кроме того, к референдуму будет обеспечено создание в Абхазии ответственного национального правительства, которое сможет предотвратить срыв референдума и не допустит вмешательства иностранных эмиссаров, «Врачей без границ» и наймитов международных информационных корпораций в проведении референдума.
Саакашвили заявил, что, по его данным, за то, чтобы Абхазия осталась в составе Грузии, на референдуме выскажутся 96 процентов избирателей, что на 1 процент больше результата референдума в Чечне».
Алексей Кузнецов: Что же в итоге? Святые отцы Михаил и Яков остаются в своей литературе отчаянно светскими людьми – каждый, впрочем, по-своему. При этом священнослужителями они, конечно, тоже быть не перестают, просто влияние их на окружающую жизнь не ограничивается их профессиональной деятельностью. А ведь это тоже вполне в традиции. Был же в истории Русской православной церкви архиепископ Лука – он же выдающийся хирург Валентин Войно-Ясенецкий, главный труд которого называется «Очерки гнойной хирургии». Что ж, порой и литература выполняет, так сказать, сходные функции...
