У Кремля нет внятной стратегии в отношении протестов. И не может быть.
История с уже массовыми выступлениями в Екатеринбурге против строительства монументального собора на месте сквера – из таких, к которым аналогию долго подбирать не придется. Она прямо под боком. В 2013 году Турция взорвалась общенациональным протестом после попытки властей вырубить небольшой парк Гези в центре Стамбула.
Вечером 15 мая в Екатеринбурге на площади перед областным Драмтеатром были задержаны десятки человек. Протестовать к тому моменту против строительства на этом месте собора вышли уже тысячи людей. Судя по всему, полиция и суды подготовились заранее – к утру четверга более 20 человек оказались подвергнуты административным арестам на срок от двух до десяти суток.
Важно понимать, что ни антиклерикальными, ни тем более богоборческими протесты против возведения в Екатеринбурге храма Святой Екатерины к трехсотлетию города не являются. В сознании людей Русская православная церковь уже давно неотличима от административного начальства, от власти в целом. Для подавляющей массы граждан сегодня что братки, которые приезжали "разруливать" ситуацию, что ОМОН, сменивший их на следующий день, что религиозное руководство, чей объект собираются возводить на месте сквера, – все они на одно лицо. Это части единой конструкции, мощного механизма, который враждебен гражданам, грабит их, ущемляет права.
Поэтому "узкотематическим" протест в Екатеринбурге назвать никак нельзя, и попытки губернатора Евгения Куйвашева, пытающегося встать над схваткой и представить дело так, будто в городе схлестнулись две силы (граждане, которые за собор, и те, которые против), обречены на провал. Те, которые против, вышли на площадь, а за – оказались только бандиты, ОМОН с дубинками, да суды с приговорами. Не приехал пока в город и патриарх Кирилл. Он делегировал миротворческую миссию по урегулированию жесткого конфликта, формально возникшего из-за объекта, который к его организации имеет самое непосредственное отношение, "спортсменам", нанятым подрядчиками, хозяевами местной "медной горы", и полиции, нанятой государством. Можно твердо констатировать, что строительство собора в центре Екатеринбурга стало не причиной массового выступления граждан, а скорее поводом. Вчера вечером стало известно о том, что - после ласкового намёка Владимира Путина - строительство приостановлено, городские власти проведут социологический опрос.
В далёкой от Екатеринбурга Архангельской области, где граждане протестуют против возведения в их краю не храма, но свалки вселенского масштаба, ситуация несколько иная. Потому что здесь налицо прямая угроза жизни и здоровью. Однако свалка, которую власти собираются строить неподалеку от поселка под названием Шиес, находится на границе Архангельской области и республики Коми. То есть за много десятков и даже сотен километров от больших городов, откуда приезжают граждане нести круглосуточную вахту для того, чтобы не допустить на полигон строительную технику. И противостоят они завезённым охранникам и местным полицейским под лозунгом "Убирайтесь с нашего Севера!". Подобного рода проявление солидарного местного патриотизма, готовность всем миром сопротивляться "внешним угрозам", а именно – экспансии со стороны федерального центра, позволяет предположить, что дело не только в пробудившейся ответственности за экологическую безопасность собственного края, но и в накопившемся раздражении в адрес начальников любого уровня, очевидным образом ущемляющих интересы обычных граждан. И случись иной повод, реакция могла бы быть, может, не столь яростной, но схожей.
Ещё одна "конфликтная площадка", кажется, вот-вот возникнет в Москве. Тут в сентябре пройдут выборы в городскую Думу, и целая группа оппозиционеров уже заявила о твердом желании в них участвовать. Мэрия отреагировала молниеносно – самым видным из представителей протестной общественности подобрали "приличных" спойлеров. То есть – людей с "репутацией", не вызывающих отторжения в среде, для обозначения которой Борис Акунин некогда придумал термин "рассерженные горожане". Так вот, когда стало известно, что против ближайшей сподвижницы Алексея Навального Любови Соболь московская мэрия выставляет одного из основных и самых уважаемых членов благотворительного сообщества Нюту Федермессер, горожане, кажется, рассердились не на шутку.
Социальные сети вскипели, а столичный "креативный класс" раскололся на тех, кто начал нещадно хаять г-жу Федермессер вместе с ее высокими покровителями, и на тех, кто отнесся к ситуации, что называется, "с пониманием". Дескать, никто не вправе судить человека, который столько сделал на ниве благотворительности. Это её личная жертва и её этический выбор, право на который она заслужила всей своей жизнью. Можно уверенно говорить, что на этом этапе мэрия свою задачу выполнила – семена раздора посеяны и удобрены. И теперь только от оппозиции зависит, сумеет ли она этот внутривидовой конфликт преодолеть и развернуть его в сторону реальных противников.
Если вдруг на месте манекенов в Мосгордуме окажутся несколько честных и принципиальных людей, у них не получится завтра сместить Собянина, даже кардинальным образом влиять на политику мэрии они не смогут, но витринным этот орган власти быть перестанет
Во всех этих бурных дискуссиях и спорах сам вожделенный объект – Мосгордума – остается как бы за кадром. Никто всерьез не обсуждает, отчего так важно провести в нее несколько оппозиционных политиков, сформировать там демократическую фракцию. И понятно, почему так происходит. Потому что даже глубоко вовлеченные в протестную повестку москвичи мало что знают об этом институте. О том, чем реально занимается столичный парламент, каковы его полномочия, может ли он влиять на исполнительную власть, в конце концов, сколько там всего депутатов и кто нынче председатель Мосгордумы. Все эти, казалось бы, ключевые вопросы на поверку оказываются малозначительными по одной простой причине. Любой вменяемый гражданский активист (не обязательно даже эксперт) вам объяснит сегодня, что, конечно, нынче практически все политические институты выхолощены, лишены реальных властных полномочий и играют прежде всего декоративную роль. И Мосгордума в этом смысле не исключение. Но власти все равно крайне важно сохранить над ней контроль. Зачем? А ровно затем, чтобы не разрушилась фейковая сущность этого законодательного органа. Да, конечно, если вдруг на месте манекенов в Мосгордуме окажутся Яшин, Гудков, Соболь и еще, предположим, несколько честных и принципиальных людей, у них не получится завтра сместить Сергея Собянина, даже кардинальным образом влиять на политику мэрии они не смогут, но витринным этот орган власти быть перестанет. Что это за "витрина", которая постоянно буянит, вставляет палки в колеса, тычет в лицо коррупционными проблемами и рассказывает всему городу, как все в мэрии ужасно устроено? Если такое случится, как потом будут смотреть на Собянина в Кремле?
Мы вновь видим: причина пробуждения гражданской активности гораздо шире и глубже формальной, той, что на поверхности. Она кроется в общем неприятии большими массами активных неравнодушных граждан политики государства в самых разных сферах.
А что же Кремль? За последние дни мне довелось прочесть несколько текстов о "беспомощности власти", отсутствии "адекватной реакции" на гражданские выступления, о неспособности "вести диалог". Признаться, я думаю, что все эти упреки в адрес нынешнего российского режима безосновательны. Потому что никакой "хорошей" и "разумной" игры у российской власти уже нет. Вот, кажется, ну почему бы, если жители Екатеринбурга столь яростно протестуют против строительства храма, не пойти им навстречу и не договориться? Почему в той же Москве не купировать протест в зародыше, проведя нормальные выборы в Мосгордуму? Без спойлеров, без сотен тысяч новых избирателей с временной пропиской и подозрительным дистанционным голосованием по интернету. Ну, да – определенные издержки, которые тут уже перечислены, конечно, налицо, но, может, стоит ими пренебречь, учитывая сложность общей ситуации? Но ушлые кремлевские политтехнологи прекрасно понимают: если в Екатеринбурге отступить, то, во-первых, люди почувствуют свою реальную силу и неожиданно обнаружат, что массовый выход на улицу – инструмент, который работает, позволяет решить проблему. Во-вторых, подобного рода уступка немедленно превратится в прецедент, способный вдохновить на подобные действия людей по всей стране. То же самое с московскими выборами: если оппозиции удастся вывести на улицы значительное число москвичей, а власть пойдет им навстречу, то это событие выйдет далеко за рамки темы выборов в унылую Мосгордуму, и обратно в формат первоначальной повестки его уже не загонишь.
Поэтому Кремль и дальше будет действовать ситуативно, где-то перекладывая ответственность на местные власти, где-то принимая огонь на себя, где-то пытаясь удержаться от чрезмерного людоедства (как пока это происходит в Москве), где-то реагируя максимально жестко (как на Первомай в Питере). Как долго такое судорожное лавирование может быть эффективным? Все зависит от того, как быстро начнет нарастать массовость бескомпромиссного протеста и окажутся ли лидеры оппозиции в ключевой момент способными проявить волю и ответственность.
Александр Рыклин – московский журналист
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
