Путин определенно злится на Лукашенко. Последний своей блицкриг-инаугурацией сместил на себя все медийные акценты. А событием дня вообще-то должно было стать выступление президента РФ в Совете Федерации. Но Путин наверстал пиар-потерю. Его молниеносно выдвинули на Нобелевскую премию мира. Кроме того, по ходу выступления в СФ и сегодняшней встречи с губернаторами он огреб такое количество благодарностей, что Нобелевки для него, пожалуй, мало. Чего бы вы ему еще дали? У нас в гостях политики Сергей Митрохин, Борис Вишневский и политолог Аббас Галямов. Ведет программу "Лицом к событию" Елена Рыковцева.
Видеоверсия программы
Елена Рыковцева: Жесточайший удар нанес Александр Лукашенко своему брату или сестре Путину, потому что часто говорят, что Россия и Беларусь – сестры. Вчера должно было быть главное событие для Путина – это посещение Совета Федерации, выступление перед сенаторами. Все телекомпании государственные российские должны были говорить только об этом. И вдруг без предупреждения секретная инаугурация, тайная, никто о ней не знал, ни Путин, ни Песков, ни даже посол Российской Федерации в Минске. Конечно, было нанесено жесточайшее, тяжелейшее оскорбление, такое оттягивание на себя пиар-внимания. Дошло до того, что даже российские ток-шоу буквально какие-то формальные две минуты говорили о том, как прошло это заседание в Совете Федерации, как прошла встреча Владимира Путина с сенаторами, и тут же переключались на тайную секретную инаугурацию. С нами Сергей Митрохин. Мы начнем с ответного пиар-хода, который сделали поклонники Путина, а это некий писатель Сергей Комков, который повторяет подвиг Валентины Терешковой. Валентина Терешкова сделала Путина вечным, а Сергей Комков пытается его сделать лауреатом Нобелевской премии. Он действительно подал документы, оформил, и пойди его теперь не включи в этот список наравне с Навальным, Тихановской и другими заслуженными людьми вроде Дональда Трампа. Ваше мнение, заслуживает Владимир Путин быть включенным в этот список на Нобелевскую премию мира?
Сергей Митрохин: Мне кажется, это совершенно нелепое действие. Зная отношение в мире, нас и так не очень любили в мире, мы многое сделали для того, чтобы нас стали любить еще меньше. Наши власти, как мне кажется, даже в этом заинтересованы, потому что они подпитывают свою легитимность той враждебностью, ненавистью, с которой к нам относятся во всем мире. Потому что так удобнее сотворять психологию осажденной крепости, тем самым коменданту этой крепости получать больше поддержки. В этой ситуации объявить лауреатом Нобелевской премии – это какой-то совершенно нелепый пиар-ход. Конечно, это делалось согласованно, я в этом нисколько не сомневаюсь. И то, что согласовали такую странную инициативу – это только пойдет во вред. Конечно, это нереально, невозможно. А еще есть риск проиграть Навальному или Тихановской в данной борьбе.
Елена Рыковцева: Начнем с опроса в твиттере нашем: заслуживает ли Путин Нобелевскую премию мира? Да, заслуживает, считают 14%, нет, не заслуживает – 71%, и "только после Навального", считают 15%.
Сергей Митрохин: Вообще я не думаю, что эту премию надо Алексею Навальному вручать, потому что это премия мира. Давайте не расплываться – это премия не за любые заслуги перед обществом, а за то, что ты обеспечил мир, кого-то примирил друг с другом. В мире множество горячих точек и множество людей, часто совершенно неизвестных, совершают подвиги во имя того, чтобы кого-то примирить. Конечно, им надо давать Нобелевскую премию. Использовать эту премию для пиара любого политика, независимо от того, как мы к нему относимся, я считаю, это неправильно. Это рабочий инструмент, который стимулирует политиков быть миротворцами, зачем его превращать в инструмент пиара для кого бы то ни было, в том числе и Путина, и Навального, и Тихановской.
Елена Рыковцева: Здравствуйте, Борис Вишневский, Санкт-Петербург. Что вы скажете об этой инициативе?
Борис Вишневский: Знаете, это так глупо, что даже не смешно. Во-первых, понятно, что никто Путину Нобелевскую премию не даст. Особенно учитывая, какие большие "заслуги" перед миром во всем мире есть у Владимира Владимировича. Сперва напали на Грузию, потом на Украину, потом влезли в войну в Сирии. Если была бы антипремия Нобелевская или Нобелевская премия войны, то может быть Владимир Владимирович был бы среди главных номинантов. Нобелевская премия мира не имеет ни малейшего отношения к его деятельности. Я даже не думаю, кстати, что эта инициатива, как говорит мой давний друг Сергей Митрохин, была согласована с Кремлем. Она настолько идиотская, что я готов даже допустить, что этот писатель до сих пор никому неизвестный действовал без всяких согласований, он просто решил выслужиться. Холуйство – это такая черта, которая не всегда требует согласования.
Елена Рыковцева: Если бы это была инициатива какого-то фрика, не рассказывали бы государственные агентства во первых строках своих довольно торжественно и серьезно. Они бы забили, ему бы сделали взыскание, сказали – отзывай, не позорь нас. А поскольку это все широко расходится, то я согласна скорее с Сергеем, что это с позволения барского.
Борис Вишневский: В данном случае имеет место не тот факт, что это фрик, а в том, что если там действительно правильно оформлены документы и это отправлено в соответствии с процедурой Нобелевскому комитету, как я понимаю, Нобелевскую премию мира норвежский стортинг присуждает, придется тратить время, все это рассматривать, факт сам отправки документов является информационным поводом, кто бы ни отправил. Поэтому, возможно, что никаких согласований не было. Это, собственно, не имеет никакого значения, потому что шансов ноль. Я думаю, как только выяснится, кому присуждена Нобелевская премия мира, те же самые российские пропагандистские каналы постараются или навсегда об этом забыть, или обвинить норвежский стортинг в русофобии: не захотели давать Владимиру Владимировичу премию мира проклятые русофобы, в очередной раз не оценили наши заслуги, возобладали антироссийские настроения.
Елена Рыковцева: Аббас, вы работаете политологом, вы можете на минутку вообразить, что вы работаете кремлевским политологом, как будто вы участвуете в ток-шоу государственном, вы выходите и говорите: не оценили его заслуги. Как вы считаете, какие у него заслуги, что его можно было бы выдвинуть на Нобелевскую премию мира?
Аббас Галлямов: Вы меня адвокатом дьявола хотите сделать? Я не согласен. Не фрик, не заставляйте меня чушь нести, пожалуйста. Во-первых, возражу вам, вы говорите: если бы эта инициатива не была согласована с Кремлем, то ее тут же бы остановили. На самом деле не так легко такие инициативы останавливать. Представьте себе Громова, он видит, что такая новость пошла. Броситься ее остановить? Ты рискуешь аппаратно очень серьезно. А вдруг Кириенко согласовал с Путиным и это реализуют? Он представил себе звонок Владимира Владимировича: Алексей Алексеевич, а вы что, против, что ли? Что случилось, почему вы остановили? И все, конец карьере, сладкой жизни. Поэтому надо эту аппаратную составляющую обязательно учитывать в своем анализе. На самом деле в этом главная проблема системы и заключается. Все акторы, которых мы анализируем как неких рационально действующих политических субъектов, они на самом деле в первую очередь аппаратные игроки, они в первую очередь исходят из аппаратной логики, поэтому система регулярно действует не оптимальным образом. Не потому, что они дураки, а потому что просто у них другие резоны. Для Громова главное не Путину пиар хороший обеспечить – это задача номер два, для него главное не проиграть в аппаратной схватке с Кириенко или с Песковым. То же самое касается Кириенко, то же самое Пескова касается и так далее. Как известно, башен много у Кремля, это на самом деле очень серьезная проблема. Честно говоря, так авторитарная система и рушится. Если бы они действовали оптимальным образом, то имеющиеся в их распоряжении государственные ресурсы никогда бы не позволили оппозиции нигде победить. Но авторитаризм сплошь и рядом рушится именно в силу названных причин. Теперь по поводу аргумента Бориса Вишневского. Он предположил, что это слишком глупо, и поэтому Кремль не может за этим стоять. Задача пропаганды не в том, чтобы убеждать, задача пропаганды в первую очередь подавить, подавить волю к сопротивлению, навязать агрессивно ощущение, что я ничего не могу с этим поделать, с этим абсурдом, с этим бредом. Борис прав, по своей сути абсурдное, глупое действие с точки зрения агрессии подавления воли к сопротивлению у нормальных людей в кассу. Мы растерялись, руками разводим: господи, как бороться с этим идиотизмом? Они добились своей задачи по сути. Поэтому я совершенно не исключаю того, что это действительно согласованная история, Кремль действительно дал отмашку. Скорее всего, этот писатель пришел с этой идеей сам, я не думаю, что кто-то из кремлевских стратегов, они слишком умны для этого, придумал такой бред. Но когда такой лизоблюд пришел, принес это на блюде, они друг на друга посмотрели и говорят: слушай, а ничего так история, прикольно, давай попробуем.
Елена Рыковцева: Это совершенно замечательно, что вы рассказали. Особенно мне понравилась история с Громовым и Кириенко. Потому что действительно Громову никакого труда не составляет набрать трубку и заткнуть как следует газету. Он заметки снимал с полосы, в "РИА Новости" позвонить вообще не проблема. Действительно подумать, что вдруг меня обвинят, что я зарубил инициативу, – это очень смешно. Мы говорим сегодня о другом пиар-ходе, который учудил вчера Александр Лукашенко. Это правда, что это был абсолютный секрет для всех. Это видно даже по реакции раздраженной Пескова, и на федеральных каналах, потому что они барометр кремлевского общественного мнения. Даже там, где давно его уже пытаются поддерживать, потому что он сестра, как известно, родная младшая, даже там ведущие ток-шоу были несколько жестче настроены, чем обычно. Его вчера немножко журили за это. Давайте посмотрим сюжет и обсудим, почему он так поступил с Владимиром Владимировичем.
Елена Рыковцева: То есть протесты, конечно, последовали. Он пытался их избежать тем, что он так внезапно в режиме блицкрига провел. Но не предупредить Россию, не сказать, как бы вы это квалифицировали?
Сергей Митрохин: Я думаю, исходя из его собственных интересов, он, конечно, сделал совершенно правильно. Потому что анонс инаугурации – это взвинчивание протестных настроений до такого предела, что дальше уже невозможно. Большего стимула для протестующих собрать не 100, а 300 тысяч, просто нельзя придумать. Понятно, это была бы очень мрачная инаугурация действительно. Постфактум эти протесты не могли получить столь длительную мобилизацию, чтобы стать массовыми. А согласовывать с Россией, во-первых, я думаю, есть элемент недоверия, что будет утечка. Во-вторых, это же моя страна, мое мероприятие, моя личная инаугурация, почему я должен согласовывать с Путиным? Я думаю, что там куча вопросов согласуется, но которые лично меня, Лукашенко, касаются, я вряд ли буду, какая-то гордость еще остается. В результате получилась накладка, то есть он действительно на этой корке довольно серьезно поскользнулся. Теперь к нему встречное доверие немножко ослабевает. Он, видимо, будет делать какие-то ходы, чтобы загладить свою вину. Посмотрим, что он придумает.
Елена Рыковцева: Борис, почему было секретным от своего народа – это мы прекрасно понимаем. Казалось, когда он поехал в Сочи, он поехал сдаваться, сдавать себя с потрохами. Вообще было ощущение, что он не удерживает ситуацию без того, чтобы не сдаться. А тут опять такая граница, о которой говорит Сергей, – это мое. Разве он не совсем в России?
Борис Вишневский: Поведение Александра Григорьевича должны уже сейчас изучать, скажу резко, сексопатологи. Потому что это поведение истеричной дамы бальзаковского возраста, которая едет предлагать секс и при этом кричит: нет, я честная девушка. У меня других аналогий, честно говоря, не возникает. Почему тайно провел? Все совершенно понятно. Президент, который якобы избран 80% граждан, проводит инаугурацию в условиях, когда рядом с президентским дворцом или другим местом, где она проходит, стоит 200–300 тысяч возмущенных сограждан, не признающих его президентом и требующих новых выборов, надо или их разгонять, что будет еще хуже, или все это терпеть. Это инаугурация уверенного победителя? Да нет, конечно, это инаугурация загнанной в угол крысы. Вы помните, как он крысами обзывал протестующих, заявляя, что они, дескать, разбежались. После этого в Беларуси тоже стали говорить, что у нас крыса только одна, и она в президентском дворце. Что касается Путина, тут тоже, на мой взгляд, совершенно очевидно. Не сочли нужным согласовывать и даже ставить в известность именно потому, что Александр Григорьевич даже помыслить себе не может, что на это могут обидеться. Он считает страну своей собственность, что хочу, то и делаю. Одно дело – ехать к Путину и договариваться о почетной капитуляции, а другое дело – что-то делать у себя, что формально, конечно, Россию не затрагивает никак. А то, что в этот день Путин собирается выступать в Совете Федерации, я допускаю, что Александр Григорьевич это не знал и никак не собирался принимать это в расчет, вообще это не волновало. Послушайте, Путина волнует, перед кем там Лукашенко выступает в Белоруссии? Конечно, нет. Возможно, действительно, в какой-то степени разрушит взаимное доверие. Хотя, немножко зная лично Владимира Владимировича Путина, я вас уверяю, он не доверяет никому, кроме, может быть, двух-трех человек из самого ближайшего окружения. Лукашенко он тоже точно не доверяет, и вряд ли тут какое-то доверие может быть сильно разрушено. Отношения двух диктаторов зависят не от того, сообщили об инаугурации, не сообщили, кого позвали, а кого не позвали. Посмотрим, что будет дальше. Волновать должно только то, в какой степени Путин готов всерьез помочь Лукашенко удержаться на этом месте исключительно силовыми методами, поскольку других не существует.
Елена Рыковцева: Он умудрился в этот день назвать дрянью людей, которые выходят на улицу. То есть он намолотил себе на всю оставшуюся голову. Если он так заинтересован в России, у него вообще уже никого не осталось, почему он так себя повел, явно же вызвав раздражение кремлевское?
Аббас Галлямов: Я думаю, это хороший индикатор, который можно использовать для анализа результатов встречи с Путиным в Сочи. Помните, мы все задались вопросом, чем это закончилось. Да, Путин ему деньги дал, но вроде не так много, как полагается в аналогичной ситуации. Опять же выяснилось, что это деньги не "на, бери и пользуйся", а большая их часть так и останется в России. Вполне возможно, глядя на раздраженную реакцию Лукашенко, мы можем сделать вывод, что он недоволен итогами встречи. Он приехал продать товар, а товар у него купить отказались. Путину хватило ума не ввязываться в эту бредовую историю, он ограничился какими-то словами. Совсем послать Лукашенко он не мог, мы знаем, Путин поддерживает любого диктатора, когда против него народ восстает. Но дальше формальной поддержки он не пошел, и Лукашенко недоволен.
Елена Рыковцева: Я предлагаю проверить, трясет ли от этого вопроса московских прохожих или не трясет: заслуживает ли Владимир Путин Нобелевской премии мира?
Елена Рыковцева: Я очень рада, что у нас был этот опрос. Аббас не захотел представить нам модель другой точки зрения, а вот прохожие представили. А значит далеки вы, Сергей, от народа со своими 70% в твиттере, что он недостоин.
Сергей Митрохин: Вам любой социолог скажет, что выборка – вещь серьезная. Вам надо было заказать "Левада-центру" этот опрос.
Елена Рыковцева: Борис, ваш прогноз, если бы мы заказали "Левада-центру", как бы распределились голоса?
Борис Вишневский: Я думаю, результат Путина был бы значительно ниже. Я хочу напомнить, опрос проводил "Левада-центр", когда речь шла о главном путинском детище – поправки к Конституции, когда людей спрашивали: вы бы поддержали вариант Путина или вариант, который "Яблоко" предлагало? "Яблоко" отключено от телевизора, от ресурсов, снимают с выборов. 28% было за наш вариант Конституции, 25% за путинский, притом что госпропаганда с утра до вечера только и делала, что рекламировала путинскую Конституцию. Поэтому я думаю, что при честном опросе, конечно, какие там 70%, я думаю, что процентов 30 максимум, которые можно было бы получить. Думаю, что большинство опрошенных крайне плохо себе представляют, что такое Нобелевская премия мира, кому ее присуждали, когда и за что, для них это совершенно абстрактное понятие.
Елена Рыковцева: В данном случае это неважно, они понимают, что это премия человеку, который несет мир. Есть же реальные прохожие, которые говорят: да, он несет мир этому миру.
Борис Вишневский: У нас, к сожалению, еще осталось довольно много людей, которые смотрят телевизор. Я его стараюсь много лет уже не смотреть по понятным причинам, но у довольно многих мировоззрение основывается на телепередачах. Если им с утра до вечера рассказывать, какой Путин великий и как он шагает от победы к победе, что бы ни случилось, опять он всех переиграл, наверное, возможно, и будет такого типа уличный опрос. Но если проводить какое-то серьезное социологическое исследование, если при этом хоть какую-то давать информацию о Нобелевской премии мира, то, я думаю, шансы Владимира Владимировича в этом опросе выиграть будут невелики. Кстати, если хотите мой прогноз, будь я бы одним из тех, кто присуждает эту премию за этот год, я бы ее дал, конечно же, не Путину, конечно же, не Навальному, поскольку его антикоррупционная деятельность заслуживает всяческого уважения, но никакого отношения к статусу Нобелевской премии мира это не имеет, наверное, и не Тихановской, я бы ее дал тем, кто организовал сейчас заключение мирного соглашения между Израилем и Арабскими Эмиратами. Это реально то, что очень сильно влияет на мир в этом очень непростом регионе. За подобные вещи ранее уже давали Нобелевские премии мира.
Сергей Митрохин: Это значит Трампу вручить, это же он инициировал этот процесс. Я бы возражал против Трампа. Трамп устроил войну в своем государстве разных слоев населения, расовых групп.
Елена Рыковцева: Специально не устраивал, я его тут защищу.
Сергей Митрохин: Специально он не устраивал, но он с такими заявлениями выступает, если это первое лицо делает, это приводит к конфликтам, в том числе и межрасовым. Он расколол фактически нацию.
Елена Рыковцева: Борис, вы имели в виду Трампа или не имели?
Борис Вишневский: Абсолютно не имел в виду Трампа. Я не знаю сейчас точно, кто это организовал, но мне кажется, что само это деяние, заключение такого мирного соглашения, оно как раз полностью соответствует статуту Нобелевской премии мира, в отличие от действий иных персонажей, которых мы тут упоминали.
Елена Рыковцева: Это очень важный разговор, интересная, важная тема, заслуживает ли Трамп этого или не заслуживает, а у нас сегодня другие герои и другие события. Аббас, я правильно понимаю, что придавалось этому событию большее звучание, чем оно получило, это выступление Путина в Совете Федерации, что это будет что-то похожее на обращение к Федеральному собранию, им хотелось получить некий резонанс. Другое дело, что там речь сама по себе была: все хорошо, все растет, рожь колосится, тракторы идут по полю и, главное, что бюджет очень устойчив. Про то, что покатился рубль, он про это не говорил. Закладывали ли они в это мероприятие какой-то серьезный смысл или вы считаете, что это была проходная история, про которую Лукашенко мог и не думать?
Аббас Галлямов: Я опять здесь разведу аппаратное и политическое. Аппаратно они все говорили, что это важнейшее событие, это действительно мини-послание, оно по сути таким и получилось. Вы читали, как ответила Матвиенко, я позволю себе два предложения прочитать: "Искреннее скажу, что мы находимся под большим впечатлением от услышанного, от вашего предметного доклада, Владимир Владимирович, пронизанного заботой о наших гражданах, развития страны. Мы получили сегодня четкие ориентиры для нашей предстоящей работы". Вот это аппаратная сторона истории, все они говорят, что это великое событие. Но, конечно, те люди, кто отвечает за политический процесс, те профессионалы, которые работают у Кириенко, да и сам Кириенко тоже человек, безусловно, профессиональный, в глубине души, конечно, они понимают, что это абсолютная пустышка, что это выступление в очередной раз демонстрирует обществу полное исчерпание властной повестки, это повторение многократно пройденного, это то, что людей бесконечно раздражает. Слишком очевидный разрыв между тем, что говорится, и тем, что люди видят своими глазами. Это, безусловно, раздражает избирателей. Нет никаких сомнений, что никто всерьез к этому выступлению в реальности не относился.
Елена Рыковцева: Кроме Валентины Ивановны. Искусство благодарности, которым она владеет, в ее исполнении достигло каких-то вершин. Она произнесла огромную речь, и вся эта речь была сплошная благодарность. Мы дадим выдержки вам в немножко ускоренном темпе, чтобы вы побольше впитали в себя эти благодарности, чтобы вы понимали, за что, прониклись, сколько этот человек сделал.
Сергей Митрохин: Уж совсем сильно напоминает Брежнева. Логика развития – застой, в стране застой.
Елена Рыковцева: Ей это зачем, у нее все в порядке?
Сергей Митрохин: Говорит эксперт – аппаратный момент, аппаратная борьба. Сейчас ходят слухи, что вместо нее Нарышкина готовят.
Елена Рыковцева: От количества благодарностей зависит количество месяцев?
Сергей Митрохин: Испытанный номенклатурный советский способ сохранить свое место либо новое получить какое-то. В данном случае об этом речь не идет, Валентина Ивановна достигла пика своей карьеры, на этом пике ей надо продержаться еще больше. Желательно очень много, до того же 2036 года, до которого себе продлил Владимир Владимирович полномочия. Поэтому она сейчас старается. На месте Владимира Владимировича я бы не стал допускать таких вещей, потому что это очень яркие воспоминания у огромного количества российских граждан про то, что было при Брежневе. Вот это все подхалимство, эта вся лицемерная лесть – это все абсолютно ясные и четкие ассоциации, у которых, кстати, поклонников нет, Брежнева как раз за это очень сильно не любили.
Елена Рыковцева: То есть такая подружка ему не нужна, не современная. Для того, чтобы ей удержаться, ей нужна своя Валентина Терешкова, которая внесет предложение, чтобы она была вечно.
Сергей Митрохин: Можно одну минуту личных воспоминаний, связанных с Валентиной Ивановной? Когда реновация началась в 2017 году, мы пикет проводили против нее, вышла Матвиенко на этот пикет. Мы с ней договорились о встрече, на этой встрече я ей сказал: слушайте, какая сейчас реновация, вы хотите хрущевки расселять, вы не расселили общежития, которые по закону государство должно было расселить. Она сказала: все, я напишу письмо Собянину, мы этот вопрос решим. Я каждый день езжу по общежитиям, где людей выставляют на улицу. Да, она написала Собянину, он ей что-то ответил. Я после этого пытался до нее дозвониться, сказать, что ничего не делается, ничего не происходит. Ритуальный танец она станцевала вокруг меня по этому вопросу – и все, считается, что проблема решена. Общежития – это капля в море, на самом деле такие проблемы на каждом шагу, по которым отчитываются, благодарят президента. Ничего не решается, только загоняются вглубь все эти проблемы.
Елена Рыковцева: Я бы хотела, чтобы вы не думали, что она только одна такая благодарящая. Сегодня Владимир Путин встречался с губернаторами, каждый из них не мог не начать свою речь с благодарности.
Елена Рыковцева: Я приведу отдельно слова ростовского губернатора: "Громадное вам спасибо за поддержку. Вы нас всегда бодрите, заставляете, как говорят, каждый день понимать, что человек – это главная наша цель". Правда, смешно это выглядит, но без этого никак, их уволят. Что с ним сделают, если он не скажет, что мы вас благодарим и что вы лучший?
Борис Вишневский: Это такой же ритуальный танец, как и говорил Сережа Митрохин, вокруг него исполняла Валентина Ивановна. Валентина Ивановна такой же танец исполняла на встрече Путина с сенаторами. Валентину Ивановну я знаю лично, не раз с ней встречался. Она человек чрезвычайно умный, очень хитрый, очень ловкий и имеющий огромный аппаратный опыт, начиная еще с советских времен. Она очень хорошо знает, как надо себя вести по правилам, чего от нее ждут. Она была абсолютно уверена, что от нее Путин ждал именно такого выступления. Друзья, что вы хотели, чтобы она вышла и сказала: Владимир Владимирович, вы тут все развалили, с этим не справились, с этим не справились, всю эпидемию просидели у себя в бункере, толку от вас никакого, ваши поправки к Конституции – это курам на смех и для усиления вашей личной власти, сейчас мы будем обсуждать вопрос о вашем импичменте. Мы представляем себе такую политическую фантастику? Я лично нет. Она просто сделала то, что полагается по аппаратным законам. Все эти якобы честно выбранные губернаторы исполняли точно такой же танец. Они не уверены, что если они этого не скажут, их завтра же уволят, но они точно совершенно знают, что в российском законодательстве есть просто чудовищная норма, которой нет ни в одной стране мира, о том, что губернатор может быть уволен за утрату доверия президента. Кому какое дело, доверяет ли президент губернатору, и наоборот? Я лично нашему президенту ни в чем не доверяю, и это нормально. Но взаимное доверие или недоверие не может быть основанием для нахождения на должности и тем более на выборной. Но все губернаторы абсолютно уверены, что их судьба в левом мизинце Путина. Валентина Ивановна тоже прекрасно знает, что если завтра Путину будет нужно, чтобы на этом месте был другой человек, ей скажут, когда надо написать заявление и все, в обмен на тихое, спокойное поведение и послушание ее переведут на другую какую-нибудь тоже вполне себе хорошо оплачиваемую статусную, уютную, безопасную должность. Вот как устроена эта номенклатурная система, она очень похожа, конечно, на коммунистическую, в рамках которой Валентина Ивановна провела немалую часть своей жизни и прекрасно знает ее законы. Вот ровно так полагалось благодарить Генерального секретаря ЦК КПСС на съезде. Представьте себе, что тогда в году 1980-м организовали бы видеоконференцию между Леонидом Ильичом Брежневым и первыми секретарями обкомов партии, да они тоже бы свои выступления начинали с глубокой благодарности ему за все, я абсолютно в этом уверен. Все воспроизведено сегодня чуть-чуть в другой форме, но абсолютно такое же по содержанию.
Елена Рыковцева: Влад из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Путин, он миротворец, он запах "Русского мира" несет на весь мир. Он такой международный полковник Моторола.
Елена Рыковцева: Понятно. К сожалению, помним, кто такой был Моторола.
Сергей Митрохин: Вы же знаете, что в этом году Путин отказался от традиционного общения с народом. Мне кажется, этим он заменил, компенсация. Общение с народом гораздо сложнее, невозможно отфильтровать, чтобы все хвалили, все любили, благословляли и так далее. То, что он от этого формата отказывается – это все из той же серии, застойная особенность. Уже невозможно терпеть ни критики, ни обращения внимания на реальность, ни на какие-то острые реальные проблемы. Хочется слушать о том, что ты великий, что ты много делаешь, для всех делаешь очень хорошо и так далее. К сожалению, это закон такой, так много быть у власти, избежать этого подхалимства просто невозможно. Это психологически невозможно выдержать, находясь долго у власти, что тебя кто-то критикует.
Елена Рыковцева: Аббас, вы согласны с коллегами, что это часть аппаратной игры? Ты выглядишь, конечно, смешно, когда ты так униженно благодаришь и целуешь эту руку, но без этого уже нельзя. Как вы считаете, это входит в правила сохранения тебя в должности, гарантия того, что тебя по недоверию не выгонят с этого поста?
Аббас Галлямов: Конечно, когда все вокруг льстят, а ты один не льстишь, ты автоматически выбиваешься из общего ряда. Ты не контролируешь те интерпретации, которые по поводу твоего поведения потом в уши вождю польют. Придут и скажут: Владимир Владимирович, он же тебя вообще не любит, он зазнался, там сидит и воображает, что он сам великий, он не понимает, что он всем тебе обязан. Владимир Владимирович это слушает и сам вспоминает: кстати, да, Минниханов меня благодарил, красноярский благодарил, ростовский благодарил, Матвиенко ноги целовала, а этот ни слова спасибо не сказал. Может быть, он действительно много себе позволяет, может быть, он действительно развоображался? Это же эмоции, они с трудом рационализируются. Эти люди понимают, что таковы правила игры, как воронка затягивает. Конечно, когда-то 20 лет назад, если бы Путин сказали, до чего ты дойдешь, он бы никогда в жизни в это не поверил. Эта воронка засасывает, ее уже не остановить. Именно поэтому принцип сменяемости власти был когда-то изобретен, на сегодня он является универсальным принципом, формально даже Путин признает, хотя давно де-факто он его хоронит, но тем не менее публично он говорит, что сменяемость власти нужна. Это психология диктаторская. Любому из нас приятно, если честно говорить, слушать, какие мы великие.
Елена Рыковцева: Нормальный человек неловкость испытывает, я думаю, когда его публично начинают хвалить.
Аббас Галлямов: У него есть инструменты обратной связи, жизнь постоянно его бьет по лбу и напоминает, что ты вовсе не великий. А у Путина обратной связи не осталось. Опросы "Левады" он не смотрит, у него есть ВЦИОМ или ФОМ. Формальные результаты выборов ему нарисуют губернаторы, он смотрит – 80%, пожалуйста. Эту неловкость он постепенно перестает испытывать. Да, поначалу он ее испытывал 20 лет назад, но за 20 лет многое меняется. За 20 лет он привык к тому, что он великий. Изо дня в день такое слышать, кто выдержит? Все поверят и я бы поверил.
Сергей Митрохин: 20 лет назад я лично слышал от Владимира Владимировича фразу, в Кремле встречались с ним члены фракции "Яблоко", он сказал: я здесь не собираюсь сидеть до пенсии. Все течет, все меняется.
Елена Рыковцева: Все-таки Путин скорее всего понимает, что Лукашенко 80% не набрал.
Сергей Митрохин: Я думаю, он это прекрасно знает. Но в данном случае он не может ему не подыгрывать.
Елена Рыковцева: То есть своим он верит процентам, а лукашенковским не верит. Где-то я адекватный, а здесь я неадекватный, так получается?
Сергей Митрохин: Насчет своих я тоже не уверен, что он так прямо в это все верит. Тут очень сложно сказать.
Елена Рыковцева: Хорошим вопросом мы заканчиваем передачу: а верит ли Путин в свои проценты?
