В центре Москвы, у памятника Грибоедову состоялся митинг в защиту обвиняемых по "Химкинскому делу" Алексея Гаскарова, Максима Солопова и подозреваемого Дениса Солопова, который сейчас находится в киевском СИЗО. Митингующие выступали также в защиту Химкинского леса, а затем провели пикет у посольства Украины.
Дениса Солопова задержали сотрудники украинской милиции 2 марта у здания Киевской миграционной службы, сразу после того, как в этом ведомстве ему отказали в праве на статус беженца на Украине. В России Солопову инкриминируют нападение на администрацию подмосковных Химок летом прошлого года.
4 апреля Шевченковский районный суд Киева постановил, что российский антифашист будет оставаться под стражей на время рассмотрения прокуратурой вопроса о его экстрадиции. Однако еще несколько месяцев назад, приехав из России на Украину, Солопов получил мандат беженца ООН.
Говорит советник по вопросам общественной информации украинского офиса Управления Верховного комиссара по делам беженцев ООН Максим Буткевич:
– Да, нам известно, что Шевченковский суд принял решение об экстрадиционном аресте Дениса Солопова. Это, конечно же, никак не влияет на высказанную ранее позицию УВКБ ООН. Мы по-прежнему заявляем, что Солопов является мандатным беженцем, и считаем, что его экстрадиция в Российскую Федерацию нарушила бы нормы международного права и международные обязательства, взятые на себя Украиной, – сказал Максим Буткевич.
Как отмечает координатор проекта "Без границ" центра "Социальное действие" Ирина Федорович, с одной стороны, Украина должна выполнять подписанную ею Женевскую конвенцию о статусе беженцев, с другой – обязательства по договору с Россией об экстрадиции подозреваемых:
– Временный арест был заменен Денису экстрадиционным. И, к сожалению, этот арест может длиться максимум до 18 месяцев. То есть, это максимальный срок, в течение которого украинская прокуратура будет решать, выполнять ей Женевскую конвенцию и законы Украины о беженцах, либо она будет выполнять свои обязательства перед Россией. Могут быть какие-то политические игры, – предполагает Ирина Федорович.
Сопредседатель Харьковской правозащитной группы Евгений Захаров считает арест Солопова "“нарушением не только национального законодательства, но и здравого смысла":
– Согласно украинскому закону, до тех пор, пока не исчерпана процедура статуса беженца, его нельзя экстрадировать. Какой смысл все это время держать человека под стражей? Смысл в этом может быть только один – подозревать, что он переедет в другую страну, чтобы получить статус беженца там. То есть, украинские власти в данном случае ведут себя так, как власти той страны, откуда он бежал от ареста, – полагает Евгений Захаров.
Брат Дениса Солопова Максим, находящийся сейчас под судом по обвинению в участии в беспорядках 28 июля 2010 года у здания Химкинской администрации, рассказал Радио Свобода о том, почему Денис решил просить убежища на Украине:
– Это было вечером 29 июля, после моего выступления в эфире одной из московских радиостанций, Денис был в этот вечер со мной и сопровождал меня в студию. Меня по телефону пригласили в ГУВД, и мы с Денисом, подозревая возможные неправовые действия со стороны сотрудников милиции, договорились, что в случае моего ареста он должен позаботиться о своей безопасности. Я был задержан и изолирован на несколько месяцев, а Денис от сочувствующих людей из правоохранительных органов получил дополнительную информацию о том, что в розыскном деле указано, что он особо опасен и может оказать сопротивление. По инструкциям для полиции это позволяет применять оружие при задержании – дополнительный аргумент в пользу того, что ситуация складывается неадекватно, и ему опасно находиться в стране.
– Почему в розыскном деле была такая формулировка?
– Подмосковный Центр по противодействию экстремизму стал скандально известен еще когда был Управлением по борьбе с организованной преступностью: вспомните дело Юрия Червочкина.
Сочувствующие люди из правоохранительных органов передали Денису информацию о том, что на него сфабрикованы бумаги, в частности, доклад Центра по противодействию экстремизму, где написано, что Денис якобы проходил обучение в каких-то лагерях на территории Швеции. Хотя на самом деле он никогда не был на территории стран Евросоюза, у него даже не было шенгенской визы. Абсолютно бредовая информация, полностью сфабрикованный материал, чтобы создать впечатление у суда, выносящего постановление об объявлении его в розыск.
– Денис – не единственный беженец, есть и другие участники июльской акции у администрации Химок, которые предпочли уехать за границу после прошлогодней волны обысков и арестов?
– Конечно, очень многие были напуганы. Но сейчас формально в розыск объявлены только Денис и Петр Силаев. Силаев – в относительной безопасности, находится в процедуре получения убежища в одной из стран. Он ведет блог на сайте Openspace.
А Денис стал заложником ситуации: я был арестован, мне были предъявлены обвинения, он был объявлен в розыск, соответственно, обвинения ему также были предъявлены в рамках логики бюрократической машины, которую тяжело остановить, пользуясь правовыми механизмами.
– Как проходит судебные заседания по вашему делу?
– Обвинение формулируется таким образом, что мы являемся участниками некоей группы лиц, которая совершала ряд противоправных действий. В обвинении не рассматривается наша роль, наше участие или неучастие. Мы, по мнению следствия, были в составе толпы – значит, мы повинны во всех противоправных действиях. Журналист Сергей Смирнов из "Газеты.ру" и фотограф Анастасия Кривошанова в суде заявили о давлении на следствии и описывали, каким образом на них давили. Свидетели рассказали в суде о том, что следствие требовало от них показания против Евгении Чириковой, против меня, Алексея Гаскарова и против моего брата. И от части своих показаний они отказались.
– Каков политический смысл "химкинского дела"?
– Химкинский лес – это узел противоречий, иллюстрация ситуации в России. Главный эффект химкинской акции, которая произошла 28 июля, – это демонстрация сценария, когда закручивание гаек приводит к срыву резьбы. Это можно назвать социальным взрывом на локальном уровне, который потенциально может произойти в стране, если коррумпированные чиновники будут подходить к мнению гражданского общества с таких позиций, что всех можно задавить, проломить голову, кинуть в тюрьму. Потенциально подобный сценарий может в нашей стране повториться в больших масштабах. И власти на высшем уровне должны быть благодарны участникам акции за иллюстрацию событий и предостережение на будущее о том, что можно по-другому вести диалог с гражданским обществом, пойти на уступки, остановить строительство трассы. Это все было продемонстрировано в этой истории. И в этом смысле она действительно стала Историей – в широком смысле этого слова.
Дениса Солопова задержали сотрудники украинской милиции 2 марта у здания Киевской миграционной службы, сразу после того, как в этом ведомстве ему отказали в праве на статус беженца на Украине. В России Солопову инкриминируют нападение на администрацию подмосковных Химок летом прошлого года.
4 апреля Шевченковский районный суд Киева постановил, что российский антифашист будет оставаться под стражей на время рассмотрения прокуратурой вопроса о его экстрадиции. Однако еще несколько месяцев назад, приехав из России на Украину, Солопов получил мандат беженца ООН.
Говорит советник по вопросам общественной информации украинского офиса Управления Верховного комиссара по делам беженцев ООН Максим Буткевич:
– Да, нам известно, что Шевченковский суд принял решение об экстрадиционном аресте Дениса Солопова. Это, конечно же, никак не влияет на высказанную ранее позицию УВКБ ООН. Мы по-прежнему заявляем, что Солопов является мандатным беженцем, и считаем, что его экстрадиция в Российскую Федерацию нарушила бы нормы международного права и международные обязательства, взятые на себя Украиной, – сказал Максим Буткевич.
Украинская прокуратура будет решать, выполнять ей Женевскую конвенцию и законы Украины о беженцах, либо она будет выполнять свои обязательства перед Россией
Как отмечает координатор проекта "Без границ" центра "Социальное действие" Ирина Федорович, с одной стороны, Украина должна выполнять подписанную ею Женевскую конвенцию о статусе беженцев, с другой – обязательства по договору с Россией об экстрадиции подозреваемых:
– Временный арест был заменен Денису экстрадиционным. И, к сожалению, этот арест может длиться максимум до 18 месяцев. То есть, это максимальный срок, в течение которого украинская прокуратура будет решать, выполнять ей Женевскую конвенцию и законы Украины о беженцах, либо она будет выполнять свои обязательства перед Россией. Могут быть какие-то политические игры, – предполагает Ирина Федорович.
Сопредседатель Харьковской правозащитной группы Евгений Захаров считает арест Солопова "“нарушением не только национального законодательства, но и здравого смысла":
– Согласно украинскому закону, до тех пор, пока не исчерпана процедура статуса беженца, его нельзя экстрадировать. Какой смысл все это время держать человека под стражей? Смысл в этом может быть только один – подозревать, что он переедет в другую страну, чтобы получить статус беженца там. То есть, украинские власти в данном случае ведут себя так, как власти той страны, откуда он бежал от ареста, – полагает Евгений Захаров.
Брат Дениса Солопова Максим, находящийся сейчас под судом по обвинению в участии в беспорядках 28 июля 2010 года у здания Химкинской администрации, рассказал Радио Свобода о том, почему Денис решил просить убежища на Украине:
– Это было вечером 29 июля, после моего выступления в эфире одной из московских радиостанций, Денис был в этот вечер со мной и сопровождал меня в студию. Меня по телефону пригласили в ГУВД, и мы с Денисом, подозревая возможные неправовые действия со стороны сотрудников милиции, договорились, что в случае моего ареста он должен позаботиться о своей безопасности. Я был задержан и изолирован на несколько месяцев, а Денис от сочувствующих людей из правоохранительных органов получил дополнительную информацию о том, что в розыскном деле указано, что он особо опасен и может оказать сопротивление. По инструкциям для полиции это позволяет применять оружие при задержании – дополнительный аргумент в пользу того, что ситуация складывается неадекватно, и ему опасно находиться в стране.
– Почему в розыскном деле была такая формулировка?
– Подмосковный Центр по противодействию экстремизму стал скандально известен еще когда был Управлением по борьбе с организованной преступностью: вспомните дело Юрия Червочкина.
Сочувствующие люди из правоохранительных органов передали Денису информацию о том, что на него сфабрикованы бумаги, в частности, доклад Центра по противодействию экстремизму, где написано, что Денис якобы проходил обучение в каких-то лагерях на территории Швеции. Хотя на самом деле он никогда не был на территории стран Евросоюза, у него даже не было шенгенской визы. Абсолютно бредовая информация, полностью сфабрикованный материал, чтобы создать впечатление у суда, выносящего постановление об объявлении его в розыск.
– Денис – не единственный беженец, есть и другие участники июльской акции у администрации Химок, которые предпочли уехать за границу после прошлогодней волны обысков и арестов?
– Конечно, очень многие были напуганы. Но сейчас формально в розыск объявлены только Денис и Петр Силаев. Силаев – в относительной безопасности, находится в процедуре получения убежища в одной из стран. Он ведет блог на сайте Openspace.
А Денис стал заложником ситуации: я был арестован, мне были предъявлены обвинения, он был объявлен в розыск, соответственно, обвинения ему также были предъявлены в рамках логики бюрократической машины, которую тяжело остановить, пользуясь правовыми механизмами.
– Как проходит судебные заседания по вашему делу?
– Обвинение формулируется таким образом, что мы являемся участниками некоей группы лиц, которая совершала ряд противоправных действий. В обвинении не рассматривается наша роль, наше участие или неучастие. Мы, по мнению следствия, были в составе толпы – значит, мы повинны во всех противоправных действиях. Журналист Сергей Смирнов из "Газеты.ру" и фотограф Анастасия Кривошанова в суде заявили о давлении на следствии и описывали, каким образом на них давили. Свидетели рассказали в суде о том, что следствие требовало от них показания против Евгении Чириковой, против меня, Алексея Гаскарова и против моего брата. И от части своих показаний они отказались.
– Каков политический смысл "химкинского дела"?
– Химкинский лес – это узел противоречий, иллюстрация ситуации в России. Главный эффект химкинской акции, которая произошла 28 июля, – это демонстрация сценария, когда закручивание гаек приводит к срыву резьбы. Это можно назвать социальным взрывом на локальном уровне, который потенциально может произойти в стране, если коррумпированные чиновники будут подходить к мнению гражданского общества с таких позиций, что всех можно задавить, проломить голову, кинуть в тюрьму. Потенциально подобный сценарий может в нашей стране повториться в больших масштабах. И власти на высшем уровне должны быть благодарны участникам акции за иллюстрацию событий и предостережение на будущее о том, что можно по-другому вести диалог с гражданским обществом, пойти на уступки, остановить строительство трассы. Это все было продемонстрировано в этой истории. И в этом смысле она действительно стала Историей – в широком смысле этого слова.
