Владимир Тольц: 5 декабря исполнилось 70 лет с момента принятия Сталинской конституции 1936 года. Вот об этой конституции, как ее называли тогда «победившего социализма» и пойдет сегодня речь. Теперь-то уже очевидно, что этот акт, одаривший советских граждан массой прав и свобод, оказался все же конституцией не вполне победившего их, граждан, социализма. И это несмотря на массовые репрессии, которые разворачивались параллельно с ликованием по поводу самой демократической в мире конституции.
Ольга Эдельман: В общем-то, мы знаем, что люди были заморочены сталинской пропагандой, верили ей, обожали вождя. Однако, на самом-то деле, далеко не все верили и обожали.
Пименов, Баскаков, Анисимов и Аресеньев решением тройки УНКВД 10 августа 1937 года осуждены к высшей мере наказания - расстрелу за то, что проживая в селении Владычня, Новоторжского района, имея между собой тесную связь. По прошлому социальному происхождению как бывшие кулаки, имея ненависть и злобу к советской власти, они организованно проводили антисоветскую агитацию, направленную на подрыв существующего строя и проводимых мероприятий советской властью.
В апреле 1937 года среди колхозников осужденный Баскаков сказал: "Не дождешься прошлой жизни, хорошо раньше жилось народу, все были вольные, а теперь обременены множеством налогов и раньше всего было много и дешево, теперь же нет ничего, это не жизнь, а кабала. Загнали в колхозы, заставляют работать день и ночь и все, что нарабатывают, все отбирают. Колхозники такой жизнью недовольны. Народ из колхозов бежит и колхозы должны развалиться". Что поддерживал осужденный Пименов, который в марте 1937 г. сожалел жизнь при царском строе, заявляя, что очевидно нам не дождаться прежней хорошей жизни.
В марте месяце 1937 года осужденный Анисимов, следуя с собрания с колхозниками, сказал, что новая Конституция хороша тем, что она дает право участвовать в выборах и кулакам, и теперь вряд ли народ выберет коммунистов в Советы".
Ольга Эдельман: Это из прокурорского заключения по делу 1940 года, тогда на просьбу родственников осужденных колхозников ответили отказом. Да они к тому времени давно были расстреляны.
Владимир Тольц: Хорошо ведь известно, каким образом следователи получали показания обвиняемых в 37 году, про пытки, избиения, лишение сна. На пустом месте придуманные обвинения.
Ольга Эдельман: Но читая эти цитаты из "антисоветских высказываний", начинаешь думать, что ведь здравые крестьяне, в прошлом крепкие хозяева (бывшие кулаки) вполне могли говорить и думать нечто подобное.
Владимир Тольц: Да, вряд ли это придумал следователь. Все-таки это не банальное по тем временам обвинение в контрреволюционном террористическом заговоре с целью убийства советских руководителей. Но даже если и придумал, это ведь не с потолка взято, а является формальным, хоть и причудливым, и маловероятным выводом из текста основного закона 1936 года.
Ольга Эдельман: Таких, ныне колхозников, а в прошлом кулаков, осужденных за скептические высказывания о колхозах, советских порядках, и в том числе конституции, было, видимо, немало.
Шилов Даниил к колхозной работе относился плохо, часто не выходил на работу, отказывался от выполнения нарядов. В июле 1937 г. на предложение бригадира косить сено Шилов отказался, заявив, что на вашей работе подохну с голоду, голодный работать не буду ... В январе 1936 г. в разговоре Шилов Даниил говорил, что советская власть вот-вот рухнет, власть будет раздавлена фашистами. Наши правители дураки, править народом не могут. Без религии власть существовать не может. На случай переворота, то религия в этом деле сыграет большую роль. ... В июле 1937 года в разговоре о Конституции Шилов Даниил говорил, что коммунистическая партия предусматривает существование только одной коммунистической партии, но это не верно, почему же в буржуазных странах допускается существование многих партий, вот там действительно свобода, а у нас свободы нет.
Ольга Эдельман: Колхозник Шилов Даниил Иванович, 1876 года рождения, из Орловской области, раньше имел 10 гектаров земли, 2 лошади, 2 коровы, батраков, служил надзирателем тюрьмы, был уже судим в 1933 г. к 1 году. Осужден 20 сентября 1937 г. Тройкой при УНКВД по Западной области вместе еще с тремя колхозниками - Шиловым Филиппом Митрофановичем, Лазуто Матвеем Федоровичем, Масловым Демьяном Ивановичем. Все расстреляны. Маслов был 1882 года рождения, до революции имел 25 га земли, 4 лошади, 4 коровы, 40 ульев пчел, одного постоянного работника и по нескольку сезонных.
Зимой 1937 года в разговоре о новой Конституции Маслов, высказываясь, говорил, что Сталинская Конституция хотя и считает равенство народов, но это равенство только написано на бумаге, на самом деле равенства нет, да и не может быть при этой власти. Рабочий класс и разные ученые будут продолжать сидеть на шее мужика, пока у него хватит терпения. Не было колхозов, и крестьянин чувствовал себя свободным, был сыт. ... В июне 1937 года во время проведения подписки на заем Маслов среди колхозников вел агитацию против подписки, призывал колхозников не подписываться на заем, заявляя при этом, что заем добровольный, если и не подпишешься, то ничего за это не будет. ... В июне 1937 года в разговоре о выполнении обязательства по сдаче молока Маслов предлагал не сдавать молоко, заявив при этом, что он первый не будет носить молоко, а если организуемся все и не будем сдавать, то все равно ничего не будет, этим бы мы заставили правительство не пить с нас кровь и отказались бы от обложения.
Ольга Эдельман: Еще один бывший кулак, Лученков Степан Филиппович, 1886 года рождения, раскулачен, имел 35 га земли, 5 коров, 3 лошади, 1 жеребца, веялку, половину молотилки, наемных рабочих. Перед арестом работал плотником на строительстве завода ЗИС в Москве - видимо, после того как его раскулачили, подался в город на заработки. Осужден Тройкой УНКВД Московской области 25 сентября 37 года к 10 годам. Лученков "среди рабочих систематически проводил антисоветские высказывания".
Лученков говорил, все равно по нашему не будет, слушать о выборах он не желает. Раньше жилось лучше, похвалиться можно. Не то, что теперь. Говорил, что сов [ етской ] власти осталось жить недолго ...
"Не поймешь, что говорится в стране, Правительство издает новые законы - новая Конституция. Говорят о неприкосновенности человека, а на деле мы видим совершенно обратное, ты только подумай, сколько сейчас невинных людей посадили в тюрьму, а еще больше расстреляли, где же их новая Конституция. Надоела такая жизнь, скорей бы война, вот тогда бы мы действительно свободно вздохнули"
"В советы мы должны выдвигать своих людей, а не коммунистов. Мы должны голосовать против коммунистов, стараться, чтобы они не прошли в советы".
Ольга Эдельман: Вот еще дело. Гераськин Петр Алексеевич, 1899 года рождения, уроженец Рязанской области, сын кулака, отец его в Ташкенте имел мельницу с применением наемной рабочей силы - 5 человек рабочих. Гераськин работал агрономом машинно-тракторной станции (МТС) в городе Коломне Московской области, постановлением Тройки УНКВД от 23 июня 37 года приговорен к 8 годам заключения.
Осужденный систематически высказывал к[онтр-]р[еволюционные] настроения, дискредитировал Конституцию и МТС как форму перестройки с[ельского] хозяйства по социалистическому пути, высказывал сожаления врагам народа, он говорил: "Тухачевский не враг народа и никогда не был им, а за личную ссору с руководителями правительства и со Сталиным пустили в расход ни за что, невинного человека" ... Он же, Гераськин, летом 1937 года по вопросу сталинской Конституции выражался так: "Новая Сталинская Конституция создает только много шума о том, что она дает большие права трудящимся, на самом деле никаких прав и свободы Сталинская Конституция не дает. Это только лишь один обман народа, и по новой Конституции в Верховный Совет будут избраны не кого пожелает народ, а кого навяжет насильно большевистская партия". ... В 1937 году также среди рабочих и служащих Гераськин по вопросу колхозного строительства говорил: "Колхозы и МТС никакой пользы не приносят и не принесут для трудящихся. С каждым годом все больше и больше разоряют все крестьянство. Колхозы и МТС - это шарашкина фабрика, выдуманная большевиками и Сталиным".
Владимир Тольц: Извечная, можно сказать, проблема для историков: сколь адекватно отражают происходившее эти цитаты из обвинительных документов. Мало ли чего наговорили свидетели, мало ли в чем принуждали людей признаваться… А еще и следователь мог насочинять в меру своего понимания, образованности и чувства политконъюнктуры… Для упрощения давайте разделим проблему надвое: первое – что было на самом деле, и второе – насколько похоже на правду то, что говорится в документе. Вот вам, кажутся ли эти фразы правдоподобными, могли ли люди в 37 году действительно говорить такие вещи, - спрашиваю я гостя нашей передачи историка и правозащитника Александра Даниэля.
Александр Даниэль: Мне кажется, что вполне возможно, что кто-то, даже не могу сказать, испытывал определенные надежды в связи с новой конституцией - это скорее относится к интеллигенции. Мне кажется, довольно правдоподобной гипотеза, которая была высказана, если я не ошибаюсь, Хлевнюком, что права и свободы, декларированные в конституции, всерьез воспринимались и вызывали серьезные опасения у самих авторов этой конституции, у партийно-правительственной элиты. Гипотеза состоит в том, что быть может, как это ни парадоксально, именно в связи с введением новой конституции и был развязан большой террор 37 года, по крайней мере, это могло быть одной из мотиваций террора. Это была большая чистка перед выборами по новой конституции. Психологически мне представляется довольно правдоподобным. Ведь руководители террора были не людьми тоталитарного государства. Это мы из нашего посттоталитарного будущего можем хихикать, посмеиваться и говорить, что: господи, в тоталитарном государстве 99% обеспечить, как раз плюнуть. Но они-то этого еще не знали, они-то люди, сформировавшиеся в дототалитарную эпоху и строящие тоталитарное общество. Они моли всерьез опасаться последствий записанных в новой конституции прав и свобод.
Владимир Тольц: Посмотрите, здесь явно прослеживаются два подхода. Одни (наивные) принимают конституцию всерьез и пускаются рассуждать, что теперь-то большевикам не победить на выборах. Другие, наоборот, уже в 37 году были уверены, что сталинская конституция - пустая формальность, фикция, и соблюдаться наверняка не будет. Прогнозировали ли такие реакции сочинители конституции? И на что, собственно, они рассчитывали, зачем, по вашему мнению, им понадобилось принятие этого основного закона, многие положения которого, ясно же было с самого начала, останутся на бумаге понадобилось? – таков мой следующий вопрос Александру Даниэлю.
Александр Даниэль: Мне кажется, это более-менее тоже объяснимо. Ведь тоталитарная диктатура всегда претендует на то, чтобы говорить от имени народа, от имени масс. И какая-то санкция масс была совершенно необходима, что Гитлеру, что Сталину. По сути конституция 36 года, может быть она не самая демократическая в мире, но она вполне более-менее нормальная, что называется, буржуазно-демократическая конституция. Это мандат, который они требовали от населения и при этом боялись, что в этом мандате им население откажет.
Ольга Эдельман: Знаете, русскую революцию часто сравнивают с Великой французской революцией 18 века. И действительно, процесс во многом протекал сходно. Большевиков сравнивают с якобинцами. Так вот, якобинцы были в чем-то простодушнее и откровеннее. Они тоже в разгар, на пике террора приняли конституцию, предельно, бесконечно демократичную. Сплошные права человека. Однако якобинцы сделали оговорку: принять-то они ее приняли, но ввод в действие отложили до устранения всех врагов республики.
Владимир Тольц: Я не убежден, Оля, что эта аналогия может здесь что-то объяснить. Хотя сопоставление верное: якобинцы действительно были простодушнее и откровеннее Сталина. Да и Бухарина тоже. С другой стороны, якобинская конституция - это 1793 год, а революция началась в 89-м, «разница во времени» не столь уж велика. А сталинская конституция появилась через 19 лет после октябрьского переворота – власти необходимы были декларации об успешном построении новой счастливой жизни, надо было предъявить что-то положительное, помимо борьбы с разнообразными врагами.
Ольга Эдельман: Сегодня, когда исполнилось 70 лет сталинской конституции, мы говорим о том, что уже тогда, в 36-37 годах, люди относились к ней не так восторженно, как принято считать. Не так уж все верили заявлениям пропаганды.
Мы прочли несколько документов с высказываниями колхозников, бывших кулаков, осужденных в 37 году за антисоветскую агитацию. Вот еще один осужденный, это сельский священник. Нестеров Дмитрий Николаевич, 1877 года рождения, из деревни Сельцо Локнянского района Калининской области, постановлением тройки УНКВД от 20 сентября 37 года приговорен к 10 годам лагерей.
Из материалов ... дела видно, что Нестеров, являясь служителем культа - поп, среди населения проводил антисоветскую агитацию, выражающуюся в том, что среди верующих говорил проповедь: "Нас, верующих, осталось немного и мы должны держаться друг за друга, теперь новая конституция и нам, духовным отцам, даны права, как и всем гражданам, мы теперь можем ходить с крестным ходом, только надо отстаивать свои права". Говорил также, что "эти кровопивцы нас, духовенство, со света сживут, да и крестьян замучили, дохода нам никакого нет". Читал некоторым гражданам библию и говорил, что колхозы долго не просуществуют, подождите немного, потерпите, скоро будет жизнь хорошая, все переменится. Советская власть падет и будет лучше жить. Говорил также, что Советская власть выпускает разные займы, а не заботится, чтобы крестьянство обеспечить хлебом.
Ольга Эдельман: Но это мы все приводили примеры сельских жителей, колхозников. Да еще социально чуждых - кулаков, священника. Давайте возьмем для полноты картины дела горожан. Вот Рябцев Афанасий Григорьевич, 1898 года рождения, беспартийный, инженер в тресте "Трансстрой", Москва, осужден Особым Совещанием при НКВД 21 декабря 36 года к 5 годам заключения. В 1957 реабилитирован.
Из справки начальника отделения ГУГБ о Рябцеве, сентябрь 1936 г.:
Фашистски настроен. Систематически ведет антисоветскую агитацию и фашистскую пропаганду. ... Восхвалял Гитлера и фашистский режим. Распространял клеветнические измышления о руководителях ВКП(б) и советского правительства.
По поводу проекта конституции заявлял, что обещанные свободы останутся на бумаге. Новая конституция - это утка, маневр. Сов[етское] правительство боится народа, отгородилось и живет узко кастой. За городом строят особняки и обносят высокими стенами, устанавливают усиленную охрану.
После процесса по делу троцкистско-зиновьевского террористического центра заявлял: "Было бы лучше, если бы был осуществлен террористический заговор и захват власти".
Рябцев группирует вокруг себя антисоветски настроенные элементы среди специалистов.
Рябцева А.Г. полагаю арестовать и провести следствие.
Ольга Эдельман: То есть сажать за нелюбовь к конституции начали еще на стадии проекта. В последующих документах появляются сведения, что Рябцев в квартире каких-то знакомых якобы встречался с агентами посольства Германии, получал фашистскую литературу, читал книгу "Майн кампф".
Владимир Тольц: Ну да, горожанин, инженер - сразу появляются обвинения в фашистской пропаганде, соучастии в террористических замыслах, подозреваемый (еще не обвиняемый!) "группирует вокруг себя антисоветски настроенные элементы", то есть зреет антисоветский заговор. И верить в эти грехи гораздо сложнее, чем в здоровый скептицизм бывших кулаков.
Ольга Эдельман: Вот еще один горожанин, говоривший о конституции. Его уже осудили за участие в террористической группе. Это Крепкогорский Алексей Васильевич, 1890 года рождения, уроженец Саратова, беспартийный, из семьи священника, служил в полиции, был земским начальником, подпоручик царской армии, в 1912 году окончил Юридический факультет Петроградского университета. Перед арестом служил консультантом на московском ипподроме. Это его биография по обвинительным документам, он сам некоторые ее пункты оспаривал, например, что в полиции никогда не служил. В составе "террористической группы" осужден Тройкой УНКВД к 10 годам. Это был юрист с дореволюционной выучкой, и пока сидел, он писал внятные, детально обоснованные жалобы по своему делу, указывал на все процессуальные нарушения. Бес толку, конечно, полуграмотное обвинение было не в пример весомей. Реабилитировали Крепкогорского только в 1955 году.
[Крепкогорский] ... Вел среди окружающих антисоветскую агитацию, в которой распространял клевету на руководителей партии и советского правительства, в которой говорил:
"Фашисты победят. Система фашистского управления гораздо лучше, чем другая. При фашизме жизнь лучше".
Касаясь вопроса Сталинской Конституции, Крепкогорский говорил: "При новой конституции большевикам будет трудно проводить своих представителей, а нам следует это учесть. Сейчас происходят массовые аресты. Арестован: Рудзутак, который для революции отдал всю жизнь. Сталинская группа удерживает власть за счет массовых арестов". ...
Крепкогорский А.В. чуждый человек, настроен против советской власти, пренебрежительно относится к рабочим и советскому суду. "Решение суда - это не соответствует действительности, судьи не имеют опыта и подготовку, ничего не понимают и допускают много безобразий и на это советская власть не реагирует" ...
Владимир Тольц: Давайте вернемся к вечному - и, видимо, неразрешимому вопросу о народе и власти. Советская пропаганда второй половины 30-х годов уверяла, что "жить стало лучше, жить стало веселее". Декларировалось всенародное единение вокруг партии. Оппозиционно настроенные люди и тогда, и позже тоже сходились на том, что большинство населения верит пропаганде, обожает Сталина, гневно обрушивается на тех врагов, которых им указывают сверху. При этом очевидно, что люди жили тяжело и скудно, - ну как они верили картинкам с переполненными товаром прилавками? Позднее обличители сталинского режима, авторы лагерных мемуаров утверждали, что в годы политических репрессий сажали невинных людей, репрессировали множество правоверных партийцев. Что мотавшие срока по 58-й статье ни сном ни духом не умышляли против режима. Но вот мы читаем подлинные архивные дела, - и начинаем подозревать, что все-таки умышляли. Особенно крестьяне были настроены весьма критично - а они тогда составляли очень существенную часть населения, тем более если принять во внимание тех, кто только что, в ходе индустриализации, перебрался в города. Только вот расходились во взглядах: одни полагали, что по новой конституции коммунисты не будут выбраны в советы, другие сразу поняли, что наоборот, конституция будет фиктивной. Так, может, истинная причина Большого Террора в том, что население не принимало сталинской власти, не верило официальным заявлениям, было против коммунистов - потому и понадобился террор? Я хочу обсудить это с нашим гостем Александром Даниэлем.
Александр Даниэль: Мне кажется, мы все время вертимся вокруг одной коллизии – противоречия между вполне демократическими нормами конституции 36 года и кошмарной, совершенно не увязывающейся с этим действительностью. На самом деле никакого противоречия нет, все очень просто. В соответствии с положениями марксистского учения при социализме исчезают коренные противоречия между обществом и личностью, а молчаливо подразумевается что общество и социалистическое государство – это одно и то же. И стало быть, если осуществление гражданином своих прав мешает государственным интересам, то никакой он не гражданин, а враг народа, отщепенец и преступник. Если взглянуть на дело с этой точки зрения, то провозглашение прав и свобод граждан в разгар неслыханного в мировой истории террора выглядит не абсурдным, а вполне логичным, потому что масштаб террора только подчеркивает непримиримость антагонизма между общественной жизнью и целями тоталитарной системы. Но как только террор ослабевает, люди начинают выходить даже на площадь под лозунгом «Уважайте собственную конституцию», как это было 5 декабря 65 года, и возникает движение за права человека, которое становится реальным фактором общественного развития, вокруг которого группируются, консолидируются все оппозиционно настроенные элементы и течения, существовавшие в советском обществе. Будучи провозглашенным общественным проектом, права человека рано или поздно срабатывают.
