Девятнадцать лет назад международный фестиваль документального кино в Амстердаме, International Documentary Festival Amsterdam, или просто IDFA , задумывался как свободная территория для спора и диалога различных культур, религий и идеалов. И с годами роль общественных дискуссий, круглых столов на фестивале только возросла. Каждый год фестиваль отбирает около 250 фильмов и показывает их под одним лозунгом: Film for Thought , или «Кино для размышлений». Директор фестиваля Алли Деркс убежден, что качество фильмов, которые присылают на конкурс режиссеры, вот уже много лет очень высокое: «Мне нестерпимо жаль, что нам приходится каждый год отказывать двум с половиной тысячам режиссеров. Среди них есть авторы замечательных работы. У меня просто сердце кровью обливается, что они не помещаются в нашу программу. Что меня всегда приятно удивляет, так это невероятное количество иностранных гостей, которые приезжают к нам на фестиваль. В прошлом году — две тысячи триста, а в этом уже две тысячи шестьсот иностранных гостей!»

«Очень заметно, что в русских фильмах нет критики »

В этом году особое внимание было уделено фильмам из бывшего СССР, прежде всего российским. Правда из-за странного столбняка самоцензуры, настоящей дискуссии о российском документальном кино не получилось, хотя формально она и состоялась, с участием нескольких режиссеров, и собрала полный зал зрителей. Звезда жанра Виктор Коссаковский просто тихо вышел из зала в знак протеста.

«Очень заметно, что в русских фильмах нет критики, — говорит Алли Деркс. — Критики Путина, например. Но это и понятно. Мы же видим, что происходит с теми, кто открывает рот. Это же стало опасно для жизни. Так что я с пониманием отношусь к нашим гостям, которые в ходе публичной дискуссии за круглым столом готовы сказать гораздо меньше, чем на собственной кухне».

— Но готов ли амстердамский фестиваль IDFA показывать такие «опасные» работы, если они, конечно, появятся, или вы это тоже сочтете неоправданным риском?
— Мы все показываем. Я ничего не боюсь. Я хотела и фильм «Покорность» Тео ван Гога показать, который он вместе с Аян Хирши Али делал. Нам не разрешил продюсер фильма, сказал, что ему угрожали. Но мы, как фестиваль, выступаем за то, чтобы показывать все. Причем эти «опасные» фильмы все равно легко найти в интернете и скачать, так что и дискуссия-то на эту тему отстала от времени. Для меня важно отобрать особенно те фильмы, которые запрещены на родине режиссера. Разумеется, при условии, что его жизнь не окажется при этом в опасности.

Главный приз фестиваля Joris Ivens Award имени голландского кинематографиста Йориса Ивенса и 12,5 тысяч евро получил фильм не опасный, из вполне благополучной Дании, однако с темой спора двух культур в центре повествования. The Monastery — Mr. Vig & The Nun («Монастырь — Мистер Виг и монахиня») датского режиссера Пернилле Розе Гронкьер (Pernille Rose Gronkjaer ) рассказывает о непростых взаимоотношениях эксентричного старика — бывшего священника по фамилии Виг и молодой русской монахини. Виг всю жизнь мечтал открыть монастырь, и много лет работал над тем, чтобы привести в божеский вид старый когда-то купленный им замок. Православная монахиня приезжает, чтобы проверить, подходит ли ей помещение.

Монахиня на английском с сильным акцентом объясняет старику Вигу, что икона в дорогом окладе — подарок матушки из России. «Вы можете поцеловать ее», — говорит монахиня. «О, большое спасибо!» — отвечает Виг. Причем, не ясно, какого он вероисповедания. В одной из сцен фильма мы видим его с большим пластмассовым Буддой на коленях. Гронкьер снимала Вига пять лет, поставив жилой вагончик во дворе его датского замка. В конце фильма мы видим, как русская монахиня по телефону получает сообщение о том, что старику-датчанину стало плохо во время его путешествия по Индии, и что он умер. Свою победу на фестивале Гронкьер посветила мистеру Вигу: «На самом деле, это — фильм-сказка, — говорит режиссер фильма. — Потому что в обычной жизни не встретишь вместе русскую монахиню и датского старика с огромной бородой».

«Жар нежных. Дикий, дикий пляж»

В той же номинации — лучший полнометражный документальный фильм — жюри выделило дополнительный, так называемый специальный приз российской картине «Жар нежных. Дикий, дикий пляж» Виталия Манского, Сюзанны Баранжиевой и Александра Расторгуева. «Смелый, безбоязненный и заведомо непопулярный и неэстетичный фильм, в котором показаны неотесанные лица и неуклюжая игра мускулами в путинской России» — так охарактеризовало картину международное жюри. Создатели, поборники «реального кино», сняли 400 часов на сочинском пляже. В двухчасовом фильме, который получился в результате, много пьют, плачут, плохо обращаются с животными, занимаются сексом втроем прямо перед камерой, но когда заходят в море, то почему-то затихают, и даже становятся немного красивыми. Продюсер и режиссер фильма Виталий Манский говорит, что уже показывал свой фильм на фестивале российского документального кино в Екатеринбурге: «И в ситуации, когда сейчас совершенно очевидный кризис в российском документальном авторском кино, все кино такое, знаете, стало прилизанное, приглаженное, бесконфликтное, этот фильм — а там всего было двадцать или тридцать разных призов, призы местных газет, домоуправления, любителей пива, любителей кошек — этот фильм не получил даже грамоты местной гостиницы за хорошее поведение режиссера в номере. Но это кино сделано, и это — главное. И это кино, надо сказать, переживет все эти домоуправления, газеты, пароходы, заводы. Все разберут на металлолом, а это кино останется, потому что это кино — уникальный документ современной России».

— А чего вы вообще ждете от фильмов других режиссеров?
— Мотивации. Я хочу видеть, зачем режиссер снимает это кино. Потому что сейчас огромная масса фильмов сделана не потому что человек не спит ночами, не потому что он страдает, не потому что он сопереживает, а потому что ему удалось пропихнуть этот проект через амстердамский питчинг, потому что эта тема сейчас котируется, потому что у него есть сейчас возможность собрать на это бюджет, потому что это купит телевидение, потому что... И таких «потому что» - миллион, и на все эти «потому что» у меня один ответ — мне плевать на эти фильмы, мне тошно на них смотреть. Потому что это, так сказать, вулкан из ваты.

С Виталием Манским согласен один из почетных членов жюри амстердамского фестиваля, президент международной федерации кинокритиков ФИПРЕССИ Андрей Плахов: «Мне важно то, что сегодня в российском кино существует вот это радикальное направление. Я всегда его поддерживаю и чувствую, что за ним будущее, потому, что если не будет радикальных фильмов, то кинематограф вообще умрет. И я считаю, что это очень интересный, важный фестиваль, может быть, лучший фестиваль документального кино из тех, которые я знаю. Здесь по атмосфере ты чувствуешь себя как будто в Канне. Настолько сильный градус напряжения. Люди чего-то ожидают, они спорят, они ходят в кино. В общем, это вызывает большой оптимизм, что это кино нужно».

«Враги счастья»

Две другие крупные награды фестиваля действительно выиграли «нужные» фильмы, фильмы-кампании в поддержку конкретных людей. Серебренный волк — приз за лучший короткометражный фильм — был присужден картине еще одной датчанки Эвы Мулвад (Eva Mulvad) Enemies Of Happiness («Враги счастья»), рассказывающий о предвыборной кампании и победе на выборах в афганский парламент бесстрашной молодой женщины-политика Малали Джойа. «Я была влюблена в бесстрашие этой женщины, — признается Эва Мулвад. — Чтобы изменить жизнь в Афганистане, она ведет борьбу с главарями военных образований и наркодилерами. Я восхищаюсь ее мужеством».

Я борюсь за свободу женщин, за демократию в Афганистане, говорит героиня картины, обращаясь к толпе женщин в бурках, которые активно апплодируют ей.

We Are Together

Абсолютным фаворитом фестиваля стала картина англичанина Пола Тейлора We Are Together («Мы вместе»). Нет, на этот раз фильм к России никакого отношения не имеет. Это рассказ о южноафриканском сиротском приюте. У всех детей в приюте родители умерли от СПИДа. Все дети прекрасно поют. Режиссер, который работал волонтером в приюте, и изначально и не думал становиться режиссером, снимал детей в течение трех лет. В конце концов, детям удается выпустить настоящий музыкальный альбом. В Амстердаме картина получила сразу два приза — Приз за дебютный фильм и очень престижный Приз зрительских симпатий.

«Это потрясающе, — воскликнул Пол Тейлор, поднявшись на сцену. — Такая честь! Это наш первый фильм. Когда мы начали снимать это кино, мы даже не знали, что дело зайдет так далеко. На самом деле, этот приз пойдет детям в приют. Нам очень хотелось, чтобы зрители полюбили их так же, как полюбили их мы. И этот приз для нас важное доказательство того, что нам удалось задеть сердца людей».

На самом деле для общественно значимых документальных лент на фестивале предусмотрена отдельная награда, под названием Movies That Matter . Этот приз также ушел дебютантке, американке Сочеате Поев (Socheata Poeuv) за фильм New Year Baby («Новогодний ребенок»). Поев, представительница камбоджийского бэби-бума 1979 года, когда закончилось кровавое правление Красных Кхмеров, привезла своих родителей в родную Камбоджу, чтобы там впервые услышать правду о своей семье. В простых разговорах с хранившими молчание почти тридцать лет родителями Поев узнает, что ее сестры и брат — вовсе не дети ее отца, что мать была замужем за другим человеком, и что брак ее матери с отцом — игра в подопытных свиней, которой забавлялись в концентрационном лагере Красные Кхмеры, издеваясь над пленными. Затем старый отец-крестьянин показывает Поев, как он выводил ее аристократку-мать и троих детей по одному через тайскую границу по минам, и дерево, под которым родилась сама Поев на исходе страшного режима.