Обсуждение доклада двухпартийной комиссии по положению дел в Ираке втянуло в полемику всех экспертов страны. Собственно, этого можно было ожидать с тех пор, как ноябрьские выборы в конгресс вылились в референдум о войне, отразивший разочарование Америки в ходе дел. Ставший поистине общим делом, кризис в Ираке спровоцировал общенациональную дискуссию. Однако, прежде, чем решить, что делать, хорошо бы понять, что произошло. Об этом пишет Том Причард, автор острой книги об иракской войне.
Одна их самых трудных задач, стоявших перед комиссией, заключалась в том, чтобы определить тот роковой момент, когда наступил перелом к худшему. Как получилось, что на наших телевизорах сцены радостной толпы, свергающей статую Саддама, сменились другими образами — взорванные машины, плачущие вдовы, горящие вертолеты?
Решив, что ответ на этот вопрос могут — хотя бы отчасти — дать сами иракцы, New York Times недавно опубликовала три письма, три эссе иракских беженцев, нашедших себе убежище в Европе. Я попросил обозревателя Радио Свобода Владимира Гандельсмана познакомить нас с этими материалами.
«Потери после перевода»
— Одна из статей, которую мы сегодня обсуждаем, в буквальном переводе звучит как «Потери после перевода» (Lost after translation), по аналогии с недавним фильмом Lost in translation. Речь идет о пребывании американцев в Ираке и речь эту ведут образованные иракцы, которые, поначалу, приветствовали свержение режима Саддама и начали работать на Америку.
— Напомню, что этот очень интересный и тонкий фильм, если определить очень кратко, рассказывает о несовместимости двух миров...
— Да, только в фильме американцы — в Японии, и все там не так уж страшно... Ирак — другое дело. Я бы перевел название статьи Lost after translation — «А поутру они проснулись...» Они — это не только американцы, но и иракцы, особенно те, кто американцев приветствовал. Послушаем, как начинает свое повествование поэт и переводчик Басим Мардан.
Американские морские пехотинцы вошли в Мосул с севера. Я жил как раз в северном пригороде и увидел первый американский флаг. Когда они остановились, я пожимал им руки и говорил: «Добро пожаловать! Прошу в мой дом!». Я предлагал им еду и питье. Они, в ответ, предложили мне работу переводчиком. Я был один из первых, кто начал работать с силами коалиции. Они платили мне 150 долларов в месяц, при том, что работая библиотекарем, я получал 2 доллара. Я не видел оружия в их руках, я видел цветы и я воспринимал их как друзей. Мне нравилось делать то, что я делал, и я полагал, что все это на пользу моей стране...
Так бодро начинает свой рассказ Басим Мардан. Между тем, дальше тональность меняется. Его родня нервничала. Родственники говорили, что все переменится к худшему. Невеста не захотела выходить замуж — ей не нравились американские деньги жениха. Но жених упорствовал и продолжал работать на военных.
— В чем конкретно заключалась его работа?
— Он работал на тех, кто обучал иракскую полицию, кто разъяснял им, что такое права человека, что такое закон, почему нельзя брать взятки... А наш поэт переводил учебники по этому делу на арабский язык. Кроме того, американцы организовали отряды, которые занимались расчисткой улиц. Попросту — отряды «мусорщиков». И это было необычно: образованные иракцы считают такое занятие ниже своего достоинства. Но тут они увидели, что этим не гнушается американский полковник или генерал, и взяли в руки лопаты. Все вроде хорошо, но тут начинаются странные вещи.
Я не понимал, как американцы обращаются с захваченными в плен повстанцами. Они совершали множество глупостей. Я видел фотографии, сделанные в тюрьме Абу-Граиб, и думал: они учат нашу полицию быть цивилизованной, но сами не соблюдают демократических законов.
Но Басим Мардан продолжал, как мог, помогать своим соотечественникам.
— Работая на американцев…
— Да. Причем соотечественники, которым он по мере сил помогал, его ненавидели. Один из них, которому он помог выбраться из тюрьмы, сказал: «Вас всех надо убить». Мардан решил, что это относится к американцам. Но нет, тот внятно повторил: «Всех, и тебя в том числе». Мардан переводить эту фразу не стал... Дальше — больше. Начались угрозы, записочки под дверями дома, чтобы он прекратил работу на американцев. Затем подбросили видео, где его лучший друг был обезглавлен, ну и предупреждение, что он следующий… Пришлось бежать из дома, бросить беременную жену, прятаться, навещать семью по ночам... Короче говоря, был нарушен весь уклад жизни. Американцы предлагали охрану, жизнь на военной базе… «Но, представьте, — говорит Мардан, — я возвращаюсь домой под охраной американцев. Да мой дом назавтра сожгут!».
— Ситуация почти безвыходная. Помните «Трудно быть богом» Стругацких: люди, которые пришли с благими намерениями, оказываются разрушителями.
— Верно. Ситуация драматическая, потому что она разыгрывается не в абстрактной истории, но в сердце и в жизни конкретного человека. Вот что этот человек говорит в своем эссе напоследок.
Я благодарен тем американцам, которые пришли дать свободу моему народу, защищая ее, и умирая за нее. Мои друзья-американцы погибали на моих глазах. Мое сердце разрывалось: пришельцы из другой страны, они отдавали свои жизни за иракцев. Они не были мне врагами. А вот система — да. Она была враждебна.
— Что же враждебного в самой системе?
— Для этого, говорят иракцы, стоит вспомнить, что происходило при Саддаме. Во-первых, вы должны были быть членом его партии. Иначе — ни учебы, ни работы. Вы обязаны были подчиняться всем партийным законам. Вам приказывают казнить изменника — вы становитесь палачом.
— Знакомая история для выходцев из СССР.
— Конечно. Если вы не подчиняетесь, в лучшем случае вы становитесь изгоем. Об этом пишет другой автор — Ваддах Али — преподаватель и эссеист, который назвал свою статью «Страх свободы». И она как раз о том, почему система, навязываемая американцами, неприемлема для Ирака. Он прошел трудный диссидентский путь, тюрьму и пытки, он не хотел быть палачом при Саддаме. Естественно, он приветствовал американцев, и начал работать с ними, как переводчик. И, что же? 20 долларов в месяц и презрение соотечественников. Американцы дали ему оружие для самозащиты. Но угрозы со стороны соотечественников были слишком серьезны: похитили родственника, запросили огромный выкуп, он продал все, что имел, и, в конце концов, решил бросить работу на американцев.
— С их идеями демократии и свободы.
— Не зря статья называется «Страх свободы». Те, кто приходит на чужую землю, приходят с идеями, а те, кто живет на этой земле, живет ежедневную жизнь, которая руководствуется обычаями и привычками, а не идеями. Ваддах так и говорит: «Я люблю мою страну, пищу, к которой я привык, ковры, мутные воды Евфрата, иракскую поэзию, ее ритмы и рифмы, и заменить это ничем невозможно». Он вспоминает, что творилось при Саддаме, и в чем была его сила. В доносах. Опять знакомая картина. Одно неверное слово — и ты в тюрьме. Птичка не могла пролететь незамеченной. И тут приходят американцы. Вот, что говорит Ваддах в заключение.
Казалось бы, прекрасно, что Америка освободила Ирак от тирании. Но они не учли, что иракцы к ней привыкли, и что они боятся свободы. У Америки не было психологического решения проблемы. У иракцев другой образ мысли, другие ценности. И это в крови, а не в идеях.
— Что же будет с нашими авторами? Как видят иракцы, те из них, кто поначалу приветствовал приход американцев, свое будущее?
— Мечты не осуществились. Один из умеренных и образованных либералов, участвующий в дебатах, говорит, что мнение большинства иракцев таково: американцы пришли, чтобы сокрушить мусульман и ислам. Если не так круто, то, по крайней мере, украсть их нефть. В общем, просто-напросто ненавидят Америку. Его выводы безутешны: решение нынешних проблем Ирака может сопровождаться длительной и кровавой гражданской войной. Необходим новый сильный лидер, избранный народом, без влияния Америки. Демократию и свободу, — говорят все трое иракских эссеиста, — невозможно экспортировать, она может вырасти только на собственной почве. Если, конечно, почва окажется плодородной…
