Ссылки для упрощенного доступа

Сегодня в Америке. Доналд Рамсфелд прощается с Пентагоном: какое наследие он оставляет? К радикальной реформе американской средней школы призывают ведущие эксперты


Юрий Жигалкин: Доналд Рамсфелд прощается с Пентагоном: какое наследие он оставляет? К радикальной реформе американской средней школы призывают ведущие эксперты. Таковы темы уик-энда рубрики «Сегодня в Америке».


Сегодня, в понедельник, в последний раз покидает свой кабинет в Пентагоне теперь уже бывший министр обороны США Доналд Рамсфелд, одна из самых значительных фигур последних десятилетий в вашингтонском политическом и военном истэблишменте.


Слово – Яну Рунову.



Ян Рунов: Войдёт ли Доналд Рамсфелд в историю Америки? Можно сказать, уже вошёл. Он – самый старший по возрасту министр обороны в истории США, и единственный в американской истории, прослуживший на этом посту дважды. Он был и самым молодым министром обороны в истории страны, когда вступил в эту должность в 1975 году при президенте Форде. А по общей продолжительности службы он всего 10 дней уступает министру обороны Роберту МакНамаре, судьба которого тоже связана с непопулярной войной – вьетнамской.


Президент Буш и вице-президент Чейни выступили на церемонии проводов в отставку 74-летнего министра обороны, в прошлом лётчика военно-морской авиации, Доналда Рамсфелда. Буш назвал его «одним из наиболее знающих, энергичных и самоотверженных в Америке слуг народа, с которым немало пройдено, включая иракскую войну».



Джордж Буш: Заслуги Рамсфелда за время пребывания в должности очевидны: не было в Министерстве обороны более глубоких реформ со времени создания этого министерства в конце 1940-х годов.



Ян Рунов: Вице-президент Чейни сказал, что никогда не работал под руководством более строгого начальника и самый большой опыт приобрёл, работая у Рамсфелда. Чейни начинал свою политическую карьеру практикантом у Рамсфелда в 1969 году.


Рамсфелд останется в истории как один из стратегов непопулярной Иракской войны, в которой уже погибли 2 900 американских солдат. На церемонии прощания Рамсфелд коснулся этой темы.



Доналд Рамсфелд: Заключение наших врагов о том, что у Америки нехватает воли и решимости для выполнения задач, которые требуют жертв и требуют терпения, такое заключение очень опасно, ибо приводит к неверной оценке, к дисбалансу военной силы.



Ян Рунов: Когда Рамсфелда спросили, какой день он считает наихудшим в своей службе, он назвал два таких дня: день, когда разразился скандал с тюрьмой Абу Грэйб, и 18 декабря – последний день на посту министра обороны США.



Юрий Жигалкин: Какое наследие оставит после себя Доналд Рамсфелд, ушедший в отставку под шумные залпы критики мировой прессы? Вопрос - известному американскому политологу, сотруднику Филадельфийского Института внешнеполитических исследований Майклу Раду.



Майкл Раду: Иракский вопрос затмил в глазах многих людей реальное наследие Рамсфелда. Его реорганизация американских вооруженных сил, не исключено, определит развитие армии на десятилетия. Рамсфелд принял начальство над армией, которая была создана для битв с советским блоком: мощные механизированные дивизии, гигантский ядерный арсенал, стратегическая ядерная авиация. Он попытался сделать две вещи - видоизменить структуру вооруженных сил, превратив их в мобильные современные силы. Он уменьшил численность дивизий, радикально увеличил долю войск специального назначения, которые продемонстрировали свою эффективность в Афганистане во время кампании против «Талибана». Во-вторых, он начал менять ментальность армейского командования, внушая генералам идею о том, что со старыми понятиями о приоритетах, о престиже тех или иных родов войск надо расставаться. Не случайно, что по его рекомендации впервые на самый высокий военный пост – председателя объединенного комитета начальников штабов – был назначен Питер Пэйс, генерал морской пехоты. Рамсфелд прекрасно осознавал, что вооруженным силам для успеха в будущем требуется не только изменение стратегических доктрин, но и, так сказать, культуры мышления армейского руководства.



Юрий Жигалкин: Господин Раду, но не парадоксально ли, что Доналд Рамсфелд, достигший статуса поп-звезды в момент успехов в Афганистане и Ираке, когда его пресс-конференции притягивали десятки миллионов зрителей, сейчас, самый, грубо говоря, шельмуемый американский политик и дома, и за границей?



Майкл Раду: И это большая несправедливость, на мой взгляд. Известно, что прессе нужны герои и злодеи. Рамсфелд – удобный объект, поскольку он был лицом иракской кампании. Но ставить ему в вину иракские неудачи – сильная натяжка. Его винят в том, что он отправил армию в Ирак неподготовленной к долгой изнурительной борьбе. Но это сомнительный упрек, многие профессиональные военные вам скажут, что успеха можно было добиться и теми силами. Я думаю, он совершил две серьезные ошибки, во-первых, приняв тактические рекомендации некоторых генералов, не сумевших верно оценить ситуацию в Ираке после падения Саддама Хусейна, во-вторых Рамсфелд не смог настоять на том, что последнее слово в Ираке остается за армией. В результате окончательные решения во всем вопросам принимал гражданский администратор Пол Бремер, многие из его ошибок были переложены на плечи Рамсфелда.



Юрий Жигалкин: О наследии Доналда Рамсфелда, ушедшего сегодня в отставку с поста министра обороны говорил американский политолог Майкл Раду.


На пресс-конференции в Вашингтоне специальная комиссия экспертов предложила долговременный план перестройки американской средней школы. Предлагается, в частности, передать многие общественные школы в частные руки, обязать учеников сдавать больше экзаменов, предоставить штатам больший контроль над образовательной системой, значительно повысить зарплату учителей.


С подробностями - Владимир Морозов.



Владимир Морозов: Много лет подряд в американской печати звучат предупреждения о том, что при нынешнем состоянии школьного образования Америка может проиграть соревнование с другими странами, где детей лучше готовят к взрослой жизни и работе. Это грозит США потерей лидирующего положения в сфере производительности и уровня жизни. О проблемах американской школы да e т представление такой пример.



Виталий Левенталь: Дети иммигрантов, приезжавших из России, как правило, помещались на два класса выше своего возраста и соответствовали этому уровню. Примерно настолько лучше была российская школа.



Владимир Морозов: МОРОЗОВ. Рассказывает Виталий Левенталь, преподававший в нескольких школах Нью-Йорка, в том числе в элитной экспериментальной средней школе Колумбийского университета. Но почему американские школьники так слабо подготовлены? Об одной из причин рассказывает жительница Нью-Йорка Рена Воллах.



Рена Воллах: Когда мои сыновья учились в школе, их зачислили в специальный класс для одаренных детей. Там был прекрасный учитель. Но через год родители других учеников заявили, что создание такого класса - это дискриминация, потому что среди его учеников слишком мало представителей этнических меньшинств. И класс распустили.



Владимир Морозов: О том, как далеко заходит подобная политическая корректность, рассказывает другой выходец из России Анатолий Одуло, который в США преподавал и в школах и в колледжах.



Анатолий Одуло: Нельзя ставить, например, «двойки» - ты задеваешь их самомнение, самочувствие, самооценку. В колледжах, когда ставишь оценку, остальные на курсе не должны ее знать. Потому что кто-то получит «А» - это может обидеть того, кто получил «В». И так далее. В общем, заботятся о чем угодно, кроме знаний.



Владимир Морозов: Но при такой дружной критике в адрес американских школ можно ли сказать, что в них есть что-то хорошее?



Виталий Левенталь: Хорошее? Наверное, более серьезное отношение к социальным наукам, раз. Второе, конечно, больше внимания к внутреннему миру ребенка, к его самостоятельности.



Владимир Морозов: В Комиссию по реформе средней школы, созданную Национальным центром по вопросам образования и экономики, вошли несколько бывших министров образования и труда и другие видные специалисты. Их совместный труд уже вызвал критику. Не качество предлагаемых реформ, а их осуществимость и, берем шире, готовность к переменам американского общества вообще.



Анатолий Одуло: Когда Буш стал президентом 6 лет назад, он предложил, чтобы отчетность была в школе, отчетность преподавателей, чтобы платили не только за выслугу лет, но и за успехи. У кого студенты, ученики получают лучше, чтобы они получали больше. Но профсоюзы, конечно, против этого восстали.



Владимир Морозов: Восстали, потому что соревновательная система оплаты могла выявить тщательно ныне скрываемое неравенство учителей в том, что касается запаса знаний и умения эти знания передать детям. По мнению наблюдателей, в условиях политической корректности главной задачей школы иногда становится не обучение, а то, чтобы никого ненароком не обидеть: ни учеников, ни учителей, ни родителей. После такой уравниловки ребенку нелегко во взрослой жизни, где, как известно, побеждает сильнейший.



Виталий Левенталь: Там был очень славный учитель, он выходил на пенсию. И на небольшой вечеринке перед отъездом он что-то растрогался, чуть-чуть выпил (так необычно, американцы обычно держат в рамках себя) и вдруг сказал мне фразу, которую я запомнил: «Демократия и учеба несовместимы». И вот это – один из фундаментальных моментов, по которому, кстати, невозможно достигнуть понимания в американском обществе. Они на самом деле не могут через этот барьер перешагнуть.



Владимир Морозов: Опровергнуть этот прогноз смогут только результаты осуществления реформы в американской школе.


XS
SM
MD
LG