Программу ведет Павел Давыдов. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Михаил Саленков.
Павел Давыдов: Эксперты по-разному оценивают и комментируют смерть Туркменбаши. С главным редактором журнала "Россия в глобальной политике" Федором Лукьяновым беседовал мой коллега Михаил Саленков.
Федор Лукьянов: Вообще, неожиданная кончина Ниязова - это, конечно, очень серьезное событие, которое чревато весьма разнообразными последствиями как для самой Туркмении, так и, можно сказать, в глобальном масштабе. С точки зрения развития событий в Туркмении и вообще в очень многих странах постсоветского пространства, это, если так можно выразиться, своего рода тест. Поскольку несколько стран СНГ имеют системы, но не до такой степени авторитарные, тоталитарные, как в Туркмении, но тоже весьма централизованные, в которых вся государственная власть и все вообще функционирование государства полностью зависит от одного конкретного человека: в Узбекистане, в Таджикистане, в значительной степени в Казахстане, в Белоруссии и, в общем, можно сказать, что в России. Вот для всех этих режимов, конечно, главная проблема - что делать, как передавать власть и как обеспечить преемственность в случае конституционной передачи власти или, на дай бог, такие события, как сейчас в Ашхабаде. Очень интересно, что будет происходить в Туркмении, поскольку в ситуации, когда не существует никаких институтов управления, кроме президентской власти, развитие событий может быть совершенно любое, от катаклизмов любого масштаба до сохранения управляемости.
Михаил Саленков: Федор, скажите, а Мурат Ниязов, сын Туркменбаши, может стать новым президентом страны? Насколько его шансы велики?
Федор Лукьянов: Я боюсь, что в такой ситуации, как сейчас, во-первых, насколько я знаю, Мурат Ниязов никогда не считался каким-то очень авторитетным деятелем в Туркменистане. Про него всегда ходило много слухов, и вокруг него роились скандалы, как часто бывает с детьми, так сказать, царей. И если бы сам Сапармурат Ниязов прилагал усилия для того, чтобы сделать его своим преемником, как это делал Гейдар Алиев в Азербайджане на протяжении длительного времени, возможно, из Мурата Ниязова вырос бы наследник. Но Туркменбаши этого не делал, поскольку он, очевидно, собирался править если не вечно, то, по крайней мере, очень долго (в конце концов, возраст ему это позволял предполагать), и, я думаю, с его уходом ситуация вообще будет стремительно меняться. И рассчитывать на то, что люди, которые, я думаю, как в любой диктаторской системе на самом деле своего деспота ненавидели, и что они теперь добровольно согласятся на передачу власти сыну покойного диктатора - это сомнительно. Можно себе представить, на мой взгляд, что это будет каким-то временным вариантом, поскольку уход Ниязова - это полный шок, я думаю, и для людей в Туркмении, и даже для высшего руководства, и конечно, нужная какая-то хотя бы на первое время конструкция, которая поддержит стабильность. Но очевидно совершенно, что страна, настрадавшаяся от отца, кроме того, страна, которая безусловно станет объектом вмешательства со всех стороны внешних сил, в ней не удержится ни Мурат Ниязов, никто другой из непосредственных приспешников покойного президента.
Михаил Саленков: Сейчас исполняет обязанности президента, согласно Конституции Туркмении, спикер парламента. Вы видите каких-нибудь претендентов на президентство в Туркмении?
Федор Лукьянов: Я не вижу претендентов на президентство. Но суть режимов, подобных ниязовскому, в том, чтобы никаких вообще возможных претендентов не существовало. Был когда-то кронпринц или, по крайней мере, человек, которого таковым рассматривали, - бывший министр иностранных дел и вице-премьер Борис Шихмурадов, который сейчас находится в тюрьме. Каково его состояние - никто не знает. Если он, дай бог, жив и здоров, то я думаю, что он, конечно, из заключения через какое-то время выйдет, и он имеет шансы на то, чтобы, по крайней мере, претендовать на серьезную роль, поскольку он, с одной стороны, человек известный в республике, а с другой стороны, пострадавший за попытку свержения тирана. И в этой ситуации у него шансы, по крайней мере, существуют. Что касается остальных, то принципом Ниязова было постоянно чистить государственный аппарат, не давая никому возможности хоть как-то себя проявить.
Михаил Саленков: Федор, и последний вопрос - об отношениях России и Туркмении при правлении Туркменбаши. Был же такой "русский вопрос", и некоторые депутаты Государственной Думы даже говорили, что в этой стране осуществляется попытка создать моноэтническое государство, но каких-то действительных мер Российская Федерация не принимала против Туркмении.
Федор Лукьянов: Российская Федерация в определенной степени была и остается заложницей Туркмении, поскольку вот эти объемы газа, которые Туркмения продает "Газпрому", для "Газпрома" крайне важны. Газовый вопрос перевесил тему прав и состояния соотечественников в Туркмении, когда несколько лет назад президент Путин подписал с Ниязовым договор, по которому фактически Россия отстранялась от защиты прав русских в Туркмении, чем Ниязов немедленно воспользовался. Ниязов никогда никому ничего не давал. Даже когда обещал, он всегда в конце концов как-то обманывал, поступал таким образом, как выгодно было даже не Туркмении, а ему лично. Поэтому я не думаю, что кто-то в Москве будет по нему плакать. Переговоры "Газпрома" с Ниязовым всегда были одними из самых тяжелых из всех возможных.
Павел Давыдов: Мнения политологов о развитии ситуации в Туркмении различаются кардинально. Директор Института политических исследований Сергей Марков считает, что после смерти Сапармурата Ниязова в республике может развернуться ожесточенная борьба за власть. А президент фонда "Политика" Вячеслав Никонов считает, что в Туркмении в ближайшее время сохранится преемственность курса Самарпурата Ниязова. Правозащитники подчеркивают, что при правлении Ниязова в Туркмении о свободе слова, свободе печати не могло быть и речи. Многие журналисты за нелояльное отношение к Туркменбаши попадали за решетку.
Руководитель Центра экстремальной журналистики Олег Панфилов считает, что и сейчас говорить о том, что в Туркмении есть возможность восстановления демократии и гласности, пока нельзя.
Михаил Саленков: Что можно сказать о том, какова была ситуация со свободой слова в Туркмении при правлении Сапармурата Ниязова?
Олег Панфилов: Можно сказать, что ее вообще никогда не было, потому что диктатор в течение почти 20 лет установил очень жесткий контроль за всей прессой, за всем телевидением. И практически ни одного средства массовой информации не было в Туркмении, которое бы не принадлежало государству. Все газеты в Туркмении выходили с подписью под логотипом: "Учредитель - Туркменбаши". И только за рубежом создавались интернет-сайты, которые могли рассказывать о том, что на самом деле происходило в Туркмении, и давать какую-то альтернативную информацию. Но власти Туркмении жестко контролировали и Интернет, поэтому население Туркмении или использовало прокси-системы для того, чтобы хотя бы что-то узнавать, или пользовалось радиоприемниками для того, чтобы слушать радиостанции. Вообще все, что происходило в Туркмении со средствами массовой информации, ставило эту страну вровень с Северной Кореей и Кубой.
Михаил Саленков: Олег, а можете сказать, насколько сложно было работать в Туркмении независимым журналистам?
Олег Панфилов: Независимых журналистов там почти не было. Поэтому мне очень трудно представить, если в Туркмении будут происходить какие-то изменения в лучшую сторону, как будет создавать туркменская пресса. Потому что Туркменбаши практически уничтожил туркменскую журналистику.
Павел Давыдов: С директором Центра экстремальной журналистики Олегом Панфиловым беседовал мой коллега Михаил Саленков.
