Деятельность Росохранкультуры

Виктор Резунков: Сегодня у нас в гостях руководитель Управления Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия (сокращенно – Росохранкультуры) по Северо-Западному федеральному округу Виталий Анатольевич Калинин.

Я напомню нашим слушателям, чем занимается эта федеральная служба. Она регистрирует средства массовой информации, лицензирует теле- и радиовещание, реставраторскую деятельность, деятельность по производству аудио и визуальной продукции, разрешает ввозить и вывозить культурные ценности за границу, разыскивает культурные ценности, пропавшие из музеев и частных коллекций, а также надзирает за осуществлением законодательства в сфере средств массовой информации и охраны памятников. Об этом и многом другом мы поговорим сегодня.

Виталий Анатольевич, я предлагаю начать нашу беседу в самой, пожалуй, обсуждаемой сейчас темы в Петербурге – строительства небоскреба «Газпром-Сити». Вот ваше личное отношение к этому проекту каково?

Виталий Калинин: Личное отношение делится на личное как горожанина и личное как чиновника. Если как чиновника, оно может быть достаточно занимательным. Дело в том, что «Газпром» проводил конкурс на свои средства, на свой страх и риск, не получая никаких предварительных согласований, насколько я знаю, не только от органов федеральной власти, но и от органов власти субъекта Федерации Санкт-Петербурга. На что он имеет полное право – за свои деньги проводить любой конкурс и ставить любой вопрос перед горожанами, делать опросы, показывать результаты конкурса и все остальное. С точки зрения чиновника федерального, я могу сказать, что после того, как будет принят новый Закон о градостроительном плане Санкт-Петербурга, данная зона была выведена из особо ценных, охраняемых. И как руководитель федерального органа исполнительной власти могу сказать, что сейчас эта зона выведена из нашего рассмотрения.

Как горожанин, придя на выставку, я внимательно ознакомился со всеми проектами, и мне понравился, я выбрал, как и предлагалось… ну, собственно говоря, когда выбираешь, выбираешь из того, что есть. Но я сделал приписку внизу о том, что любой из этих проектов хорошо было бы построить где-нибудь за границей, за чертой города. Он бы там смотрелся достаточно красиво и, самое главное, не нарушал, с моей точки зрения, сложившуюся городскую окружающую среду.

Виктор Резунков: Виталий Анатольевич, скажите, а вот, например, крепость Ниеншанц – она находится на месте как раз предполагаемого строительства – это же тоже объект культурного наследия, который непосредственно является поднадзорным вашему управлению.

Виталий Калинин: С точки зрения археологии. Дело в том, что, да, мы выдаем разрешение на археологические раскопки. Крепость Ниеншанц имеет богатую историю, строилась она шведами, дважды была в шведских руках, один раз, посередине, она была в русских руках около 150 лет. Это мы знаем все из документов. Но мы точно так же знаем, что эта крепость разрушена была самим Петровым Первым, по его приказу, дабы не оставлять никаких видимых следов от шведского присутствия на берегах Невы. Поэтому, конечно, хотелось бы, чтоб на этой территории были предварительно раскопки проведены, это все-таки история, и не только, как мы сегодня знаем, шведская, но и российская история. Я думаю, что в случае, если «Газпром» обратится за соответствующими разрешениями на начало строительства, то, естественно, будет обязан уже произвести раскопки перед началом строительства.

Виктор Резунков: А он будет обязан обратиться к вам, в Росохранкультуру непосредственно, прежде чем начать строительство?

Виталий Калинин: Он еще вчера был обязан. Насколько я знаю, сегодня президент Российской Федерации подписал Закон о внесении изменений в градостроительный кодекс и иные законодательные акты Российской Федерации, закон был принят Государственной Думой в трех чтениях, одобрен Советом Федерации. И на сегодняшний день не только федеральные органы исполнительной власти, но и органы исполнительной власти на местах в Санкт-Петербурге, мы не должны будем предварительно согласовываться предпроектные проработки проектные проработки на территории памятников. Это, на самом деле, очень плохо, потому что другие статьи Закона об охране объектов культурного наследия говорят о том, что мы будем обязаны в случае нарушения законодательства о памятниках приостанавливать работы, штрафовать компании, выносить дела в суды. Но мы все прекрасно знаем, что когда дом готов или начато строительство, очень сложно остановить стройку, а тем более разрушить построенное. Хотя закон предусматривает вплоть до разрушения по решению суда.

Виктор Резунков: Ваши коллеги из Росохранкультуры заявляли в свое время, что в связи с тем, что законодательство настолько несовершенно, они не способны исторический центр Петербурга. Так ли это?

Виталий Калинин: Примерно год назад я давал интервью «Аргументах и Фактам», и, видимо, из моих уст прозвучала фраза, что деньги пробивают брешь в охране памятников. И редакция вынесла это в заголовок. К сожалению, это наблюдается по всех городах, прежде всего в Москве. Да, бизнес с большими деньгами хочет, естественно, строить в самых привлекательных с точки зрения продажи жилья и продажи офисов местах города. И решается с помощью денег очень много вопросов. Вторым этапов развития нового строительства в центре города оказался Петербург, сюда пришли тоже большие деньги. И так, видимо, будет дальше. Вот могу сказать, что мы пытаемся сейчас ускорить принятие охранных зон в чертах малых городов, пытаемся быстрее, в соответствии с постановлением правительства, утвердить охранные зоны в Выборге, в других городах. Кстати, Выборг очень интересный город, он близко находится, и это единственный оставшийся на территории России средневековый город, в котором есть каменные жилые постройки. И будет очень обидно, если деньги в большом количестве доберутся до Выборга, и мы в центре города увидим новоделы, новострой и, не дай бог, вышки, подобные «газпромовским».

Виктор Резунков: Спасибо.

И я хотел бы продолжить нашу программу немного необычным образом. Дело в том, что сегодня стало известно, что в кабинет к лидеру КПРФ Геннадию Зюганову в среду неизвестный передал картину, предположительно похищенную в Эрмитаже в 2001 году. И мы решили связаться с директором Эрмитажа Михаилом Пиотровским, Михаил Борисович у нас на проводе. И это как раз тема нашей передачи.

Михаил Борисович, скажите, пожалуйста, какая сейчас ситуация складывается с этим, какая картина была?..

Михаил Пиотровский: Я только что, сейчас вернулся из Росохранкультуры, я только что видел картину, сравнивал ее с описанием сохранности, которое есть в Эрмитаже, и, в общем, думаю, что на 80 процентов (без реставраторов и хранителей не могу точно сказать) это та самая картина, которая похищена из Эрмитажа. Сейчас она в очень плохом состоянии, четыре куска практически разорваны, нет, дублировочного холста, но, в общем-то, это она. И это чудо, потому что мы уже отчаялись и думали, что ее найти никогда не удастся.

Виктор Резунков: Это «Бассейн в гареме» Жана Леона Жерома, да?

Михаил Пиотровский: Это «Бассейн в гареме» Жерома, знаменитого художника салонного, знаменитого художника-ориенталиста. Как всегда у ориенталистов, в «Бассейне в гареме» - голые женщины, чего никогда не бывает в гареме, они всегда одетые, но европейский вид. И трудно было определить, кто, собственно, мог похитить. Но, в общем, теперь не важно, картина вернулась.

Виктор Резунков: Михаил Борисович, как вы думаете, долго ли будет продолжаться экспертиза?

Михаил Пиотровский: Экспертиза, я думаю, нет. Сейчас приедут наши реставраторы, как-то ее тут закрепят. Она сейчас в таком виде, что ее даже перевозить в Петербург нельзя. В Петербурге мы сделаем уже все соответствующие технические экспертизы. Я думаю, неделю-две с учетом Нового года будет экспертиза. Она завершится, а потом будет реставрация проходить в Эрмитаж, и это, боюсь, займет много времени. Сам я не могу решить, без реставраторов, но, думаю, много, потому что состояние плохое. Она вообще хрупкая, и много новых повреждений.

Виктор Резунков: А ничего не известно о том, кто передал эту картину?

Михаил Пиотровский: Пока никаких деталей не знаю. Знаю только, что был звонок, передали в приемную Геннадия Андреевича Зюганова. И хорошо, что они не испугались взять пакет. Дальше, я думаю, какие-то детали будут известны. Я сегодня был в Москве совсем по другим делам, и вот – такая радость, а детали будут ясны потом.

Виктор Резунков: Спасибо большое, Михаил Борисович.

Вы могли бы прокомментировать это как-то, Виталий Анатольевич? Это радостное событие на самом деле.

Виталий Калинин: Конечно, радостное событие. Я тоже об этом сегодня узнал от руководителя Управления Петракова Виктора Васильевича, нашего управления Росохранкультуры. Он сказал, что как раз у него находится эта картина, просил связать его с девятым отделом нашего ГУВД, который занимается вопросами поиска культурного наследия. Уголовное дело не закрыто по этой краже. Важно еще вот что сказать. Очень много возвратов в последнее время, и, может быть, наши радиослушатели недоумевают, с чем это связано. В значительной степени это связано с тем, что существует электронная база данных по похищенным произведениям искусства, причем туда входит не только похищенное в России, но и за рубежом. И вот буквально несколько месяцев назад удалось издать каталог, он пока еще не полный, не все похищенные предметы включает, но порядка тысячи предметов, описанных и сфотографированных, помещены в этом каталоге. Он распространяется бесплатно. Это коммерческое предприятие, у нас не было таких денег на издание каталога, но бесплатно мы получили все, и если раньше только специалисты могли знать, что похищено, то сегодня это знают уже сотни и тысячи лиц. Более того, могу сказать, кого это интересует, может быть, из антикваров, каталог продается в киоске Министерства культуры (не сочтите за рекламу), там его можно свободно купить. Это вообще правильно, когда человек покупает и знает, что это не ворованные вещи.

Виктор Резунков: Виталий Анатольевич, коль уж мы говорим о коллекциях музейных, хотя я прошу потом еще вернуться к памятникам, все-таки недавно глава Росохранкультуры Борис Боярсков сообщил, что на сегодня вообще нет полных данных не только обо всех объектах музейных фондов, хранилищ, но даже точных сведений о количестве музеев в стране. У вас есть данные по Северо-Западному федеральному округу?

Виталий Калинин: Точных данных. Музеями в Советском Союзе принято было считать то, что находится непосредственно под попечительством Министерства культуры, но у нас очень много было и есть музеев ведомственных. С приватизацией предприятий эти ведомственные музеи… мы стараемся, чтобы они вошли в музейный фонд Российской Федерации. Учет там не всегда ведется не должном уровне, как, собственно говоря, и в музеях самого СССР. Есть очень много проблем, связанных с недостатком средств в свое время, с отсутствием нормальных хранилищ. Не было, собственно говоря, электронной базы, картотека только была. Проблем много у музеев, и, естественно, чем больше проблем, тем больше возможностей для хищений, каких-то манипуляций и прочего. Например, у нас известный в городе Музей религии и атеизма, который был размещен в Казанском соборе, теперь он, слава богу, переехал в другое помещение, специально для него подготовленное, так вот, буквально недавно мы получили информацию, что три картины и одна икона из этого музея были временно переданы музею Киево-Печерской лавры (теперь это Украина, другая страна) аж в 1957 году. И с 1957 года они там находились, причем и те и другие об этом знали. Слава богу, сейчас эти ценности возвращаются в Россию, они просто были пересланы диппочтой. И это происходит взаимно, законодательства обеих стран позволяют это делать. То есть, представьте себе, с 1957 года ценности, находящиеся на учете в музеях Петербурга находились во временной экспозиции в Украине, почти 49 лет. Понятно, что последние 15 лет, может быть, можно здесь не считать, тем не менее, это тоже немало.

Виктор Резунков: Последнее время происходит такой процесс, что очень много различных церквей и соборов передаются местным епархиям, русской православной церкви. И те организации, музея, которые находятся в церквях, они постепенно теряют возможность своего существования. На сайте президента приведен пример по Ленинградской области. После передачи Екатерининского собора местной православной общине в помещение вечерней школы был выселен Кингисеппский историко-краеведческий музей. И до сих пор, уже более 9 лет, он закрыт для посетителей. Много таких примеров в округе Северо-Западном?

Виталий Калинин: Вообще-то, с точки зрения закона невозможно выселить музей, не предоставив ему иного помещения. Подчас предоставляют помещения, которые не соответствуют действующему законодательству ни по нормативам, ни по объемам. В этом случае, когда к нам обращаются, мы противимся этому, и это решается, в том числе, даже подключением прокуратуры. Все-таки, делая благое дело – возвращая храмы православным верующим, несомненно, если там находились музеи, нужно решать вопросы, связанные с выделением площадей под эти музеи. Но ведь наша история, может быть, менее продолжительна, но не менее богата. И конечно, мы должны сохранять то, что можно передать нашим следующим поколениям.

Виктор Резунков: Виталий Анатольевич, как вы относитесь к переносу Военно-морского музея из исторического здания Биржи в устье реки Смоленки? Хороший проект, он не нарушает традицию Санкт-Петербурга, Ленинграда? Ведь все россияне, которые приезжают в Петербург, помнят, в особенности ленинградцы, когда приезжали, детьми ходили в Военно-морской музей.

Виталий Калинин: Я по первому образованию военный строитель, мне Военно-морской музей не чужд, сам ходил многократно, и у меня родители – корабелы тоже. По-моему, от создания нефтяной биржи непосредственно на стрелке Васильевского острова отказались по очень простым причинам – что это здание на сегодняшний день не приспособлено для ведения тех электронных торгов и всего того, что было, насколько я слышал.

Виктор Резунков: Позавчера было заседание правительства, на котором обсуждался этот вопрос, и уже принято решение о переносе в устье реки Смоленки.

Виталий Калинин: Здание, в котором был Военно-морской музей, отвечало не только по сути, но и по тем стандартам, которые сегодня приняты, а у нас уже сегодня общеевропейские стандарты: и по площадям, температурно-влажностный режим, по всем остальным параметрам. Я думаю, что устье реки Смоленски, где Галерная гавань, место не менее интересное, где может быть очень здорово все устроено.

Виктор Резунков: Если говорить о кражах, сколько их совершается вообще, у вас нет по Северо-Западному региону данных, сколько совершается краж из маленьких музеев.

Виталий Калинин: Вы знаете, у меня таких данных нет, но я думаю, что это не тысячи. Все-таки это сотни в год. То, что вещи возвращаются в последнее время, говорит о том, что не только каталоги составлены, а еще говорит и о том, что правильно сделано законодательство. То есть сегодня иметь дома ворованные вещи, иметь в своих коллекциях, и не дай бог попасться еще на продаже через антикварный салон – это значительно дороже, чем вернуть вещи. Уже никто не хочет с краденным связываться из профессионалов.

Виктор Резунков: А ваше управление занимается конкретно поиском культурных ценностей, похищенных из музеев?

Виталий Калинин: Нет, это прерогатива органов внутренних дел. Мы только фиксируем, и наша задача – в случае, если эта вещь найдена, наши эксперты обязаны установить подлинность это вещи. Мы точно так же занимаемся конфискатом, который происходит на границей, на таможне. Это тоже очень интересный момент, потому что если вещь, вывозимая за границу, даже которая запрещена к вывозу, которой больше 100 лет, задекларирована, человек, вывозя за границу, добросовестно задекларировал, ее посмотрели, обнаружили, что там есть, может быть, даже клеймо, ведь старше 100 лет, - то она не изымается, она просто остается на территории России. Если она не задекларирована, то она изымается, заводится уголовное дело, вещь поступает к нам на экспертизу, и в подавляющем большинстве случаев с разрешения суда обращается в доход государства. При ввозе вообще интересный момент. Частные лица сегодня беспошлинно имеют право ввозить любой антиквариат в любом количестве для своих целей. Но опять же, если они только не задекларировали эти вещи (это важно, может быть, для радиослушателей), они также изымаются. То есть можно любую вещь ввозить любой стоимостью, любая вещь беспошлинно ввозится на территорию России частным лицом, но она должна быть обязательно задекларирована.

Виктор Резунков: Я знаю, что вы вчера в рамках четвертой Рождественской ярмарки открыли выставку под названием «Их задержали на границе» - как раз выставку этих предметов. Расскажите о нескольких интересных предметах, которые были задержаны на границе и представлены на этой выставке.

Виталий Калинин: К нам организаторы этой ярмарки обратились с просьбой выставить предметы. Мы это не имели право сделать, потому что не гарантирована безопасность предметов, не гарантирована их сохранность, речь должна идти о страховании. Мы пошли по другому пути. Мы считаем, что нам нужно рассказывать, и прежде всего художникам, которые участвуют в этой выставке, продают свои картины, о том, как правильно пересекать границу, чтобы они меньше делали ошибок и вообще их не делали на самом деле. Поэтому мы сделали фотографии 15, с нашей точки зрения, самых интересных предметов, в том числе и тех, которые были конфискованы, но при правильно оформленных документах могли быть вывезены совершенно законно за пределы Российской Федерации. Это вещи от прялки, которой меньше ста лет, деревянной, бабушкиной прялки, до кассинского литья – охотничья собака, часы настенные с боем, ваза, ширмочка китайского производства… На фотографии, так как там нет масштабных единиц, она выглядит большой, настоящей ширмой, а на самом деле это такая настольная ширмочка. Даже не знаю, для чего она, - может быть, чтобы закрыть чашку китайского чая от гостя, когда он еще не знает, что его такой прекрасный напиток ждет. Все эти вещи были конфискованы.

У нас вообще сейчас достаточно много, несколько сотен вещей находятся на экспертизе. Не потому, что мы их держим у себя в каких-то целях, мы просто обязаны провести экспертизу и вынуждены их сохранять до решения суда. Это минимум, к сожалению, год, максимум три года. После решения суда все вещи возвращаются в собственность государства, что происходит в большинстве случаев. Мы запрашиваем музеи и передаем вещи в музеи на сохранение и в экспозиции. Православные иконы, которых очень много среди задержанных вещей, мы передаем Православной церкви, как правило, тоже на ответственное хранение. Прежде всего потому, что иконы пишутся именно для того, чтобы им поклоняться, намоленые иконы нужны, особенно в современные храмы (есть такой термин в православии). Поэтому мы с удовольствием это делаем. Тем более что в запасниках музеев икон достаточно много. Мне кажется вообще, что большинство икон, кроме самых уникальных, которые требуют поддержания температурного режима и всего остального, они, конечно, должны находиться там, куда они предназначались, - в храме.

Поэтому мы все выставили, дали пояснительные таблички, и, собственно говоря, ответили на вопросы и художников, и журналистов, и гостей ярмарки по тем вопросам, о которых я недавно говорил: как правильно вывозить. Легче обратиться, чем потом мучиться с конфискатом. Но даже если у вас конфисковали вещь, не надо опускать руки. Можно побороться в суд.

У нас был случай буквально в прошлом году, когда мы передавали в артиллерийский музей пистолеты XVIII века, булаву XVII века, и все эти вещи были аж с бирками «Сотбис». Я в своей профессии, данной работой занимаюсь сейчас уже около трех лет, и это оружие было конфисковано до моего прихода еще за год, я этой истории не знал. Собственно говоря, молодые бизнесмены накупили на «Сотбис» оружия и, не задекларировав его, перевозили через границу, в Россию ввозили. Оно было обнаружено, это не сложно сделать, приборы сегодня есть, рентгеновские лучи просвечивают все, и оружие было конфисковано. И бизнесмены решили, что это окончательно потеряно, и, не поборолись за эти предметы, собственно говоря, суд признал, что это незаконное перемещение через границу, и все это было обращено в собственность государство и передано нами в артиллерийский музей, где это можно видеть на сегодняшний день. Но если бы бизнесмены поборолись за это имущество, купленное ими, в суде, я не исключаю, что у них был, может быть, не большой, но был шанс иного решения суда.

Вот первое, к чему я призываю, это знать закон, правильно пересекать границу, правильно перевозить ценности. И второе, к чему призываю, - не опускать руки, если, не дай бог, что-то случилось, особенно если это по незнанию. Потому что правоохранительные органы, на самом деле, знают, кто этим занимается постоянно и регулярно в целях получения финансовой выгоды, и у кого это произошло разово и, скорее всего, по случайности.

Виктор Резунков: У нас звонки. Виктор, пожалуйста, мы вас слушаем.

Слушатель: Добрый вечер. Я звоню из Карелии. У меня вопрос относительно музеев под открытым небом. На берегу Онежского озера есть знаменитые Онежские петроглифы, которым, по разным оценкам, не менее 5 тысяч лет. И вот эту территорию сейчас сдали, можно сказать, в аренду одной московской компании, которая собирается там развивать туристический бизнес, строит на этой территории гостиницу, кемпинги, причал для яхты и прочее. Как Росохранкультуры относится к такому опыту использовании музеев под открытым небом?

Виталий Калинин: Мы имеем на эту тему много сообщений, выезжала комиссия. Если петроглифы разрушаются, то, несомненно, мы тут обязаны принять меры к сохранению. Мы обязаны вообще обеспечить сохранность этого уникального памятника. Но вот как остановить цивилизацию, как запретить людям посещать, водить туристические группы, за деньги и без оных, к этим петроглифам? Я понимаю, что чем больше там будет гостиниц, чем больше причальных стенок, тем, к сожалению, видимо, памятник будет менее защищен. Но остановить процесс цивилизации невозможно, по-моему. Совершенно точно нужно решать вопросы о том, чтобы выделялись и федеральные средства, и, может быть, были отчисления от этой туристической деятельности, для того чтобы данный памятник был огорожен и сделано все возможное для того, чтобы он не разрушался.

Виктор Резунков: А давление строительных лоббистов вы испытываете?

Виталий Калинин: Конечно. Постоянно, когда возникает вопрос о том, что нужно застроить территорию. Кстати, сейчас очень интересно, например, в Петербурге, всем известный Таврический сад – там находилась фирма «Цветы», фирма имела свои теплицы, тепличное хозяйство. В советское время, насколько я знаю, там выращивались цветы и рассада для озеленения города. Все это было обанкрочено, и дальше встал вопрос… Ясно, что оранжерея сама старинная, красивая, домик садовника, похожий на дворец, тоже остается как памятник, а что делать с этим куском земли, на котором были теплицы, которые сейчас развалились? Тем более, я документов не видел, но потенциальный застройщик утверждает, что эта земля находится уже в собственности той компании, которая выкупила ее у бывшей фирмы «Цветы».

Историко-географическая справка говорит о том, что в этом месте были подсобные хозяйства, то есть там тоже выращивали цветы, были, видимо, какие-то скотные дворы, лошади стояли, то есть это все использовалось с точки зрения сельского хозяйства, подсобного сельского хозяйства для дворца. Закон сегодняшний говорит о том, что мы имеем право только воссоздавать то, что было. Вот что мы должны воссоздать? Свинарники и скотный двор или тепличное хозяйство для выращивания рассады, клубники или цветов в малом количестве? Или же использовать как-то иначе? Закон не разрешает использовать иначе, если мы считаем, что это территория памятника, как написано в постановлении правительства. У нас граница установлена по окружающим улицам Таврического сада. Вопрос непростой.

Виктор Резунков: Собираются строить дома.

Виталий Калинин: Ну, планируют, есть там какие-то эскизные проработки, но вот как совместить одно с другим? С точки зрения чиновника, с моей точки зрения, делать это невозможно. С точки зрения здравого смысла… у меня его не должно быть, как у чиновника, я должен четко исполнять закон. В Москве это делают через специальную комиссию по архитектурному наследию, которую возглавляет академик Комич, известная личность в хорошем смысле слова. Поэтому Росохранкультура в Москве может прислушиваться, может не прислушиваться к этому мнению, тем не менее, иногда из безвыходных ситуаций каким-то образом надо выходить. Мне тоже было бы интересно, что бы сказали горожане, что там надо восстанавливать – тепличное хозяйство, скотные дворы, подсобное хозяйство дворца или все-таки вынести на правительство Российской Федерации, изменить границы памятника и, может быть, в нормальном плане, в нормальной архитектуре, которая бы соответствовала окружающей среде разрешить построить общественные или жилые здания.

Виктор Резунков: У нас звонки.

Слушатель: Лидия Григорьевна меня зовут. Скажите, пожалуйста, как может Росохранкультура препятствовать, противодействовать сносу старых, исторических домов, которых очень много, в стиле эклектики в Петербурге, и на их месте строительству неизвестно чего? Во всяком случае город будет меняться к худшему. Вот сейчас на Лиговском проспекте 11 и 13 собираются сносить дома. На углу Восстания и Невского, на Звенигородской давно уже снесли здание XVIII века – казармы Семеновского полка, и так далее.

Виталий Калинин: Во-первых, в наших полномочиях находятся только памятники федерального значения. Вот это первое, здесь есть четкое разделение между субъектами Федерации и федеральными структурами. Поэтому когда нам присылают обращения по поводу памятников регионального значения, мы это отсылаем в КГИОП по принадлежности, потому что наше заключение просто не будет иметь никакой юридической силы. Только политическую, а политикой мы не занимаемся, у нас на это времени нет, и мы просто не имеем права это делать. Просто для сравнения, КГИОП Санкт-Петербурга – это примерно 120 человек, не считая всевозможных лабораторий, а у нас по штатному расписанию 5 человек занимаются этими вопросами по всему Северо-Западу, включая еще и Петербург. Поэтому мы действуем в рамках законодательства.

Что касается ваших примеров, я могу сказать, как петербуржец, мне представляет, что город должен сохранять ту среду, которая устоялась. Пожалуйста, новостройки, новоделы – это в современных спальных районах, которых немало. Несомненно, этот новодел будет достаточно часто, я думаю, в большинстве случаев украшать новостройки. А старый город, мне кажется… Вот то безобразие, которое произошло на Почтамтской со строительством гостиницы, то безобразие, которое произошло около Казанского собора, мне думается, что это приближает наш город к европейским, западным городам, когда во время войны там были значительные, большие разрушения, и после войны частный бизнес просто застраивал, как он считал нужным.

Разительным примеров в другую сторону являются города Восточной Германии, где не было денег на такое строительство, была создана, подобная нашей, государственная инспекция по охране памятников, и вот там, кстати, может быть, медленно, не так быстро, как хотелось бы, но старая часть городов восстанавливалась, воссоздавалась. И сегодня вся Западная Германия ездит любоваться Дрезденом и другими городами в Восточную Германию, где центры сохранились как старые города.

Виктор Резунков: У нас много звонков. Виктор Николаевич, пожалуйста.

Слушатель: Спасибо большое. У меня тоже, в общем-то, вопрос прямо к тому, что был задан. Дело в том, что Клуб Капранова в Петербурге – это маленькая жемчужина конструктивизма. И это здание просто снесено вот-вот. И снесено оно в соответствии с уплотнительной застройкой, которую мы тоже переживаем, жутко нам становится. И это здание, как я посмотрел по справочнику, памятник федерального значения. Вы, пожалуйста, не отключайте, и я хотел бы от вас, как от чиновника, услышать ответ. Потому что когда чиновники отвечают, на каком основании, почему это сделано… Почему наша дражайшая Валентина Ивановна, которую Путин сейчас второй раз поставил в наши губернаторы… это просто черт знает что, просто город рушится!

Виктор Резунков: Виктор Николаевич, понятно, мы вас отключать не будем некоторое время, конечно, и вам сейчас ответит Виталий Анатольевич.

Виталий Калинин: Виктор Николаевич, очень большая просьба оставить свои координаты, потому что то, что это ДК снесено, я знаю, потому что я горожанин, но то, что это памятник федерального значения, я должен проверить. Если это так, то мы подготовим вам ответ, и конечно, будем обращаться в суд. Мы просто обязаны это делать, потому что без согласований… Я сомневаюсь, что этот памятник является памятником федерального значения, скорее все-таки регионального. Но если вы оставите координаты, я обязано дам вам ответ.

Виктор Резунков: Евгений, пожалуйста.

Слушатель: Вопрос к вашему гостю. Вот в Курортном районе, на берегу Финского залива существует памятник природы, которые охраняется государством, он называется «Комаровский берег». Там нельзя рвать траву, разжигать костры, парковать автомобили, курить, но там же через каждые 20 метров удобно и уютно располагаются рестораны и кафе. Как это может уживаться, я не могу понять!

Виктор Резунков: Это все-таки, наверное, не памятник истории.

Виталий Калинин: Да, это не памятник, я думаю, даже регионального значения, не то что федерального. Поймите правильно, уважаемые радиослушатели, слава богу, сегодня у нас все за все не отвечают, кроме президента Российской Федерации. Поэтому сложно отвечать за то, что не входит в твою компетенцию. Дай бог ответить за то, что входит в компетенцию. Несомненно совершенно, вопросы градостроительной политики – это вопросы Комитета по архитектуре, и вот к главам администрации и к этому комитету, наверное, будет более правильно обращаться по таким вопросам.

Виктор Резунков: Виталий Анатольевич, а сколько же у нас сейчас насчитывается в Петербурге памятников федерального значения?

Виталий Калинин: Достаточно немало. 3,5 тысячи. Порядка 3614 памятников. На Северо-Западе всего порядка 7,5 тысяч памятников. Причем я хочу сказать, что многие памятники мы сами выявляем. Вот город Боровичи, может быть, радиослушатели знают, второй город по величине в Новгородской губернии, там находится Духов монастырь. Мы когда подняли документы, исторические справки, причем он существует до сих пор, и есть храм XV века, так вот, Духов монастырь был основан в XIII веке, он входит в десятку старейших монастырей, - он не был памятником никакого значения. Сейчас мы подняли вопрос о том, чтобы органы субъекта Федерации, Великого Новгорода, обратились – такое правило – в правительство Российской Федерации о присвоении статуса федерального значения этому памятнику. Это, несомненно, интереснейший памятник, тем более что там сегодня идет воссоздание за счет Православной церкви, и верующие посещают этот монастырь на территории города Боровичи. Так что всякие случаи бывают.

Виктор Резунков: А если говорить о Петербурге, с принятием генерального плана развития Петербурга не переведено ли большое количество памятников федерального значения в список памятников регионального значения?

Виталий Калинин: Нет, этого не случилось, потому что это имеет право сделать только правительство Российской Федерации по предложению субъекта Федерации. Но вот то, что зоны охранные резко сократились в Петербурге благодаря тому закону, который приняло Законодательное собрание Санкт-Петербурга, что лакуны появлялись в Санкт-Петербурге, которые застраиваются новоделом чаще всего, даже внешне не стилизованным под архитектурную среду, - вот это все заслуга того закона, который был принят в Санкт-Петербурге меньше чем год назад.

Виктор Резунков: Виталий Анатольевич, недавно ваше управление проверило ряд объектов культурного наследия в Петербурге, в частности, здание Филармонии, Инженерный замок в Зимнем саду, Мраморного дворца в Петропавловской крепости. Везде были найдены нарушении. В чем заключались эти нарушения? Просто некоторые журналисты представили это как некий итог противостояния между вашим ведомством и реставраторами Петербурга. Вы в каких отношениях?

Виталий Калинин: Не с реставраторами, а КГИОПом. Здесь речь идет вот о чем. Есть закон, его нужно исполнять. Если положено на сегодняшний день получить разрешение Росохранкультуры, а при этом мы проверяем документы на соответствие действующему законодательству, то есть по составу документов, по тому, кто их разрабатывал, лицензирована компания или нет, есть ли опыт соответствующий. Ведь мы сегодня, когда приезжаем на реставрацию памятников, – это не касается в данном случае Петербурга, пример из Новгородской области – Иверский монастырь, один из старейших монастырей Российской Федерации. Приезжаем, восстанавливают сводчатый потолок, кирпичный, занимается этим каменщик, который не имеет лицензии, и воссоздают его таким образом, что он явно обрушится буквально через полгода, если не сразу же во время восстановления. То есть нет опыта. Наверное, не надо объяснять, что строитель отличается от реставратора значительно. Реставратор – не только тот, кто делает позолоту и соответствующую сложную лепнину. Реставратор – это даже тот, кто кладет правильно кирпич в сводчатый потолок в данном случае. Поэтому все это мы проверяем. Если все это соответствует, мы ставим печать и подпись – вперед, в работу.

Здесь мы по заданию Росохранкультуры Москвы (у нас единая служба) проверяли работу ФИСПа в Санкт-Петербурге. Выяснилось, что в большинстве случае не было согласования Росохранкультуры, что положено по закону, и некоторые фирмы не имели соответствующих лицензий либо имели лицензии, но работали без согласования. Эти факты были зафиксированы в актах, и наложены административные штрафы, на самом деле, не такие большие. Они у нас составляют для юридических лиц от 20 до 30 тысяч рублей. Для юридических лиц это не очень большие штрафы.

Виктор Резунков: Сейчас обсуждаются два проекта достаточно больших, власти Петербурга намерены в ближайшее время принять решение о коренной реконструкции Апраксина двора, провести улицу от площади Ломоносова через Апраксин двор к Садовой и построить большую парковку на тысячу машиномест (пока непонятно, будет ли она подземной или не подземной). На территории Апраксина двор существуют памятники и федерального, и регионального значения. Как вы считаете, этот проект может нарушить целостность?

Виталий Калинин: Прежде всего будет проект – будем рассматривать. То, что вы сейчас мне описали, несомненно нарушает положение действующего законодательства о сохранности памятников федерального значения. Поэтому если это в таком виде, в каком вы описали, то, естественно, мы не сможем дать разрешение на подобную реконструкцию просто не из-за того, что мы так думаем, а из-за того, что это не разрешает действующее федеральное законодательство.

Виктор Резунков: Владимир Андреевич, пожалуйста.

Слушатель: Я хотел бы обратиться к вашему гостю по поводу того, что делается в Москве. В Москве Лужков сносит все старинные памятники фактически, дома и прочие другие. Просто я не знаю, кто дает ему разрешения так хозяйничать. Тем более, в центре он все уничтожил. Одни небоскребы. Ведь я старый москвич, и мне просто противно стало ходить по Москве. Москвы нет!

Виктор Резунков: Можете прокомментировать как-нибудь?

Виталий Калинин: Я, может быть, не старый, но петербуржец, и я давно перестал сравнивать Петербург и Москву. Я просто понял для себя, что это разные города с разной архитектурой, может быть, даже с несколько разным менталитетом людей. Я могу сказать только одно, что не каждый дом является памятником. Здесь должны действовать в рамках закона. Если сносятся памятники, – примеры есть – возбуждены уголовные дела. В частности, в Москве по одному из случаев сноса памятника буквально два месяца назад возбуждено уголовное дело. Это, по крайней мере, предостерегает, в том числе, и тех, кто собирается сносить какой-то очередной памятник. Мне тоже несимпатично то, что делается с точки зрения архитектуры в Москве, но это мое личное мнение. Если оно ложился в рамки закона, я могу его высказывать. Но опять же, напоминаю, мы занимаемся Северо-Западным федеральным округом, 11 субъектами, включая Санкт-Петербург, Москва не входит.

Виктор Резунков: Вернемся в Санкт-Петербург. Еще один такой проект – это строительство через Неву в районе острова Серный большого нового моста. Есть ли там какие-то памятники?

Виталий Калинин: Нет, это промзона, к счастью, там нет памятников. И этот мост, на мой взгляд, очень необходим в городе, потому что с Васильевского острова выехать достаточно сложно и въехать тоже.

Виктор Резунков: Как вы оцениваете проведение переезда архива из зданий Сената и Синода и что вы можете сказать по поводу строительства зданий Сената и Синода, которое сейчас ведется?

Виталий Калинин: Там нет строительства, там есть реставрация, слава богу. Когда я, не будучи в должности, и даже не думаю о том, что я буду наниматься, услышал о перемещении архива из исторического здания, у меня, наверное, были такие же смешанные чувства, как у большинства петербуржцев. Когда я познакомился с тем, как хранился архив в здании, я могу только одно сказать: здание не приспособлено изначально, оно строилось совсем для других целей. Когда после революции стали выкидывать архивы из зданий министерств буквально на улицу, кому-то все-таки пришла в голову светлая мысль, что эти архивы могут когда-нибудь пригодиться. И их свезли в пустующее здание, так как церковь не только отделяется от государства, а просто была другая политика в отношении нее. И все это было буквально на временных, рубленных топором стеллажах в очень тесных помещениях сложено. И только толстые стены этого здания сохраняли температурно-влажностный режим. Новое здание – это лучшее, наверное, архивохранилище и в России, и за рубежом, и там сегодня с документами можно легко и хорошо работать. Я думаю, что это благо для архива и благо для Синода и Сената.

Виктор Резунков: Спасибо.