Ссылки для упрощенного доступа

В России остановилась работа по пересадке органов


Программу ведет Дмитрий Морозов. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Ольга Беклемищева.



Дмитрий Морозов: Верховный суд России признал законным оправдательный приговор по делу о трансплантации органов в 20-ой горбольнице Москвы. Почему в России остановилась работа по пересадке почек, печени, сердца рассказывает наш медицинский обозреватель Ольга Беклемищева.



Ольга Беклемищева : В 2006 году прокурор Московской области запретил проводить забор органов и тканей для трансплантации в муниципальных больницах «скорой помощи». Чем он руководствовался, рассказывает депутат Государственной Думы Российской Федерации хирург Николай Герасименко.



Николай Герасименко : В 1992 году принимался Закон «О трансплантации». Там есть статья 4-я «Забор органов и тканей». Там написано, что забор органов и тканей, посмертный, производится только в государственных медицинских учреждениях. Уже первое понятие о муниципальных учреждениях медицинских появилось в 1995-1996 годах, но тогда внимание на это прокуратурой не обращалось, забор осуществлялся. А в 2006 году, когда вступили в действие законы, разделившие полномочия, прокуратура стала жестко отслеживать выполнение полномочий. И коль в Законе «О трансплантации» нет муниципальных учреждений, то они с точки зрения буквы – подчеркиваю - буквы, а не духа закона, они наложили запрет и отменили приказы Министерства здравоохранения Московской области о трансплантации и так далее и так далее.



Ольга Беклемищева : Николай Федорович, а вы не думаете, что на это решение областного прокурора повлияло «дело врачей 20-й больницы»?



Николай Герасименко : Я помню выступление московского прокурора, который говорил, почему он наложил запрет: «Если разрешить в муниципальных учреждениях забор (он спутал забор с пересадкой), то завтра это будут пересаживать в здравпунктах, будут санитары переживать, будут заниматься торговлей органов тканей». В бытовом плане у многих довлеет, что в России идет торговля органами тканей. Даже художественные фильмы снимают. Это практически невозможно. Я спрашиваю прокуратуру: «Предъявите хотя бы один доказанный случай за 15 лет, что вы доказали, что в целях продажи изъяли орган и кому-то его продали». Потому что технически, я просто вам объясняю, это сделать практически невозможно.



Ольга Беклемищева : Действительно, в заборе органа, его транспортировке, типировании и пересадке участвуют от 12 до 35 врачей и медсестер, что делает невозможным сговор и сохранение тайны, не говоря уже о том, что вряд ли кто-то пойдет на такой риск из-за 200-300 долларов прибыли. Тем не менее, прокуратура продолжила борьбу с врачами, и в 2006 году в России сумели пересадить только 230 почек от живых родственников. Для сравнения. В Соединенных Штатах ежегодно пересаживается почти 8 тысяч почек, в Польше - около тысячи, даже в Австрии с 8 миллионами населения - около 400.


Подобный результат означает, что почти 3 тысячи людей с хронической почечной недостаточностью не смогут выздороветь. А те, кто еще только ею заболеют в 2007 году не получат места в диалезном центре, потому что все места уже заняты и, скорее всего, погибнут. При этом в России в 2006 году в результате дорожных аварий погибло 29 тысяч человек, органы которых могли бы спасти всех тяжелых почечников России.


Говорит Елена Фомичева, руководитель отдела координации органного донорства.



Елена Фомичева : Стоит очень остро вопрос - согласие в обществе по поводу вообще изъятия органов у умерших. Понятно, что при существующем кризисе доверия, наверное, мы все согласимся, что так оно и есть сейчас в обществе. И к врачам доверие оставляет желать лучшего, степень этого доверия. При существующем кризисе некая подозрительность, наверное, объяснима.


Тем не менее, проблему донорства обязательно надо решать и обязательно сообща.



Ольга Беклемищева : Депутат Герасименко трижды вносил поправку в Закон «О трансплантации», правительство дважды ее отклоняло. Сейчас, когда остановлена работа в Детской республиканской больнице, в клиниках Института трансплантологии наступает медленное прозрение. Депутат Герасименко заявил…



Николай Герасименко : На период пока закон не принят, был разговор. Я благодарен генеральному прокурору Чайке, что он издал распоряжение от прокуратуры. Сейчас не приостанавливают забор органов в муниципальных медицинских учреждениях до принятия.



Ольга Беклемищева : У врачей, включенных в эту проблему, я спросила: «В Соединенных Штатах многие врачи носят не снимаемые пластиковые браслеты, подтверждающие согласие своего хозяина быть органом-донором в случае своей внезапной смерти. Надели ли бы вы такой браслет?»



Николай Герасименко : Лично я, если бы было надо, я бы одел.



Ольга Беклемищева : Профессор Тарабарко…



Николай Тарабарко : Это рекламные трюки - одевать браслеты. Я думаю, что в ближайшее время будет создан центр, где будут фиксироваться все отказывающие от трансплантации, то моей фамилии там не будет.



Ольга Беклемищева : Госпожа Фомичева…



Елена Фомичева : Я согласна, говорю заранее. Если что, знайте все. Но я хочу прокомментировать эту ситуацию. Мне кажется, гораздо проще ответить за себя, то есть дать ответ в отношении собственного тела. И, наверное, не так просто нашему обществу решить этот вопрос, если касается близкого человека. Поэтому наше общество сейчас не готово отойти от презумпции согласия, и в каждом случае испрашивают согласие родственников. Активно врачи спрашивают согласия родственников. Врачи-то готовы, но получить положительный ответ, я думаю, они ожидать не могут в большинстве случаев.


XS
SM
MD
LG