Ссылки для упрощенного доступа

Экономика России в 2007 году: что если цены на нефть упадут? Политика Сербии и сербско-российские отношения. Мифы и национальные интересы; Германия во главе Евросоюза. Как сложится ее политика в ООН; Писательница Харпер Ли и ее единственное произведение




Экономика России в 2007 году: что если цены на нефть упадут?


Ирина Лагунина: Мировые цены на нефть только с 1 января упали почти на 12%, а в целом с лета прошлого года – уже на одну треть. Именно нефтедоллары, приходящие в Россию, являются одним из главных факторов роста денежной массы и экономики в целом. Что изменится в ней и в поведении потребителей, если снижение цен на нефть продолжится и в 2007 году? Об этом мой коллега Сергей Сенинский говорит с российскими экономистами...



Сергей Сенинский: ... В недавнем исследовании инвестиционная компания «Ренессанс-капитал» указывала, что нынешний российский бюджет останется бездефицитным, доходы выше расходов, вплоть до уровня среднегодовой цены российской нефти ~ 27,5 доллара за баррель – то есть почти вдвое по сравнению с текущей ценой. Другими словами, даже в случае дальнейшего снижения цен на нефть в 2007 году, если что и сократится, так это, скорее, объем поступлений в Стабилизационный фонд России, нежели в бюджет? То есть влияние на бюджет будет минимальным? Наш первый собеседник в Москве – один из авторов этого исследования, главный экономист инвестиционной компании «Ренессанс-Капитал» Владимир Пантюшин:



Владимир Пантюшин: В данный момент российский федеральный бюджет закрывается с большим профицитом, но большая часть этого профицита поступает в Стабфонд. То есть в принципе основным конечным недополучателем денег практически в любом случае является Стабфонд.


Но при этом тот же, например, налог с прибыли, который платят нефтяные компании, естественно зависит от цены на нефть. То есть часть поступлений и в бюджет также завязана на цены на нефть...



Сергей Сенинский: Нынешний рост российской экономики чаще всего связывают, в первую очередь, с развитием добывающих отраслей. Но, если иметь в виду общий рост ВВП России в 2006 году, какая часть этого роста пришлась на отрасли ТЭК и связанные с ним, и какая – на всю остальную экономику? Главный экономист «Альфа-Банка» Наталия Орлова:



Наталия Орлова: Это соотношение уже изменилось. Если до создания Стабилизационного фонда «вес» отраслей ТЭК в общем росте экономики составлял приблизительно 60%, даже до 70% в некоторые годы доходил, то после создания Стабилизационного фонда у нефтяного сектора - гораздо меньше финансовых ресурсов, как следствие – в этом секторе сократился и темп роста, и объем инвестиций.


По итогам 2006 года я бы оценила вес отраслей ТЭК в общем экономическом росте России в 20-30%, не более. Все остальное приходится на сектор услуг и секторы, ориентированные на конечное потребление. Но не стоит забывать, что рост и в секторах услуг, и других «несырьевых» секторах в значительной степени финансируется, тем не менее, «нефтяными» деньгами...



Сергей Сенинский: При снижении нефтяных цен до какого-то определенного уровня они фактически перестанут оказывать влияние на инфляцию в России – в отличие от нынешней ситуации, когда, пытаясь «нейтрализовать» наплыв в страну нефтедолларов, Центральный банк вынужден печатать больше рублей. На ваш взгляд, возможное в 2007 году дальнейшее снижение цен на нефть и, соответственно, сокращение притока денег в страну может ли отразиться на объемах банковского кредитования в России – как компаний, так и населения? Главный экономист инвестиционной компании «Тройка-Диалог» Евгений Гавриленков:



Евгений Гавриленков: Конечно, нефтяные цены и инфляция понятным образом связаны, однако, эта связь не носит устойчивого характера. Есть и другие факторы - бюджетные расходы, склонность населения к сбережениям... Инфляция ускоряется, когда склонность к сбережениям падает, как это было в середине 2004 года под влиянием банковского мини-кризиса. Поэтому, исходя из ситуации 2007 года, цена нефти примерно в 40 долларов за баррель - наверное, тот уровень, при котором влияние на инфляцию в России становится минимальным.


В этом случае замедлятся и другие процессы. Это в той или иной степени скажется на динамике внутреннего спроса, а значит и на темпах экономического роста. Это скажется на курсе рубля по отношению к доллару и другим валютам. И поскольку постольку это скажется на темпах роста денежной массы в стране, это окажет влияние на уровень банковских процентных ставок и, безусловно, замедлит в целом процесс кредитования экономики...



Сергей Сенинский: Владимир Пантюшин, компания «Ренессанс-Капитал»:



Владимир Пантюшин: Я не думаю, что при уровне 40 долларов мы увидим сокращение объема денежной массы. Хотя сам темп этого роста очевидно замедлится. Одним из эффектов станет сокращение именно темпов роста банковского кредитования. Я не ожидаю сокращения объемов, просто – его дальнейший рост замедлится.


Эффект снижения цены на нефть, на мой взгляд, заставит банковскую систему России в целом и отдельные конкретные банки, особенно те, которые занимаются потребительским кредитованием, все-таки более аккуратно подходить к кредитованию. И в этом, на мой взгляд, будет некий положительный эффект...



Сергей Сенинский: Еще года три назад немало говорилось о том, что экономика России переживает так называемую «голландскую болезнь», когда ускоренное развитие ТЭК идет в ущерб развитию обрабатывающих отраслей, с более высокой добавленной стоимостью или более наукоемких. Если иметь в виду возможное в 2007 году дальнейшее снижение цен на нефть, в какой мере можно говорить о сокращении значимости «голландского симптома» для российской экономики? Наталия Орлова, «Альфа-Банк»:



Наталия Орлова: Конечно, «голландская болезнь» в значительной степени «затормозилась», благодаря более жесткой бюджетной политике. С другой стороны, следует думать о том, как направить аккумулированные в бюджете дополнительные средства либо на реализацию инфраструктурных проектов, либо на поддержание наукоемких отраслей. Пока этого почти нет. Пока мы просто видим потребительский бум и рост тех секторов, которые связаны с этим потребительским бумом...



Сергей Сенинский: Как может происходить перераспределение дополнительных инвестиций после создания Стабилизационного фонда?



Наталия Орлова: До недавнего времени большие объемы валютных поступлений оседали в нефтяных компаниях, благодаря чему они имели возможность увеличивать инвестиции, поддерживать инвестиционный рост. И фактически они определяли тенденции экономического роста в стране.


С момента, когда этот сектор лишился такого притока средств и эти деньги стали аккумулироваться бюджетом, естественно, сама бюджетная и промышленная политика стала более значимой, с точки зрения поддержания роста в других секторах. Просто потому, что доля нефтяного сектора в общем объеме инвестиций сократилась.



Евгений Гавриленков: Я думаю, что проблема «голландской болезни» не была столь острой 3-4 года назад. Тогда курс рубля был еще гораздо ниже докризисного уровня 1997-1998 годов. Скажем, в 2004 году темпы роста в обрабатывающей промышленности составляли 10% - это выше, чем рост и в промышленности в целом, и рост ВВП. Это означает, что при том уровне курса рубля и при той динамике его укрепления экономика не была подвержена этой «болезни».


В 2006-2007 году, как мне представляется, эта проблема встает наиболее остро. Во-первых, потому что за 2006-2007 год реальный эффективный курс рубля вырос примерно на 20% - это гораздо выше, чем темпы роста производительности в стране, эффективности производства. Как следствие, резко затормозились - в условиях ускоренного укрепления рубля, которое намеренно провел Центральный банк - темпы роста производства в обрабатывающей промышленности. Они снизились до уровня 4-5% за два предыдущих года.


И сейчас, когда эта проблема встает наиболее остро она, в первую очередь, затронет старые, традиционные отрасли – например, машиностроение. Здесь мы явно увидим торможение этого производства. Это - наиболее яркий пример.



Сергей Сенинский: Если допустить – теоретически – дальнейшее снижение мировых цен на нефть в 2007 году... А для российской нефти URALS – скажем, до $ 45-50 за баррель в среднем за год. Как соотнести «плюсы» и «минусы» такого снижения для российской экономики?



Наталия Орлова: Что касается плюсов, есть два очевидных. Безусловно, цены на нефть на уровне, допустим, 45-50 и даже 40 долларов за баррель, они не угрожают экономической стабильности в России. Но при этом они совершенно явно не дают возможности стране жить и дальше в режиме «потребления ренты». То есть, в случае таких цен на нефть, потребуется формулирование новой экономической политики, которая позволила бы создать точки роста в других секторах. И в частности, можно предположить, что снижение цен на нефть до этих уровней должно сделать экономическую политику более «доброжелательной» к иностранным инвестициям...



Сергей Сенинский: А второй плюс?



Наталия Орлова: Второй понятный плюс – «ослабление» национальной валюты, которое позволит российским производителям, как это было в 1998 году, пусть и не в таких объемах, увеличить или сохранить свою долю рынка...


Очевидный минус – снижение цен на нефть до уровня 45-50, или даже 40 долларов за баррель, потенциально может привести к кризису ликвидности в российской банковской системе... Если Центральный банк вовремя не изменит свою нынешнюю денежную политику, которая в общем-то пока сводится к политике валютных интервенций...



Евгений Гавриленков: Думаю, придет некоторое отрезвление в ожиданиях, они станут более осторожными, исчезнет эта эйфория. Бюджетная политика, по определению, должна будет стать более осторожной, потому что в предыдущие несколько лет мы, видя непрерывный рост цен на нефть, неизбежно вздували расходы, что далеко не всегда приводило к повышению эффективности.


Поэтому наиболее важный плюс – это то, что в случае стабилизации цен на нефть, неважно, на каком уровне, пусть условно 45 долларов за баррель, это неизбежно приведет к тому, что экономические агенты, начиная с государства и заканчивая домашними хозяйствами, задумаются о более эффективном использовании своих средств...



Сергей Сенинский: Спасибо, напомню, на наши вопросы отвечали в Москве главный экономист «Альфа-Банка» Наталия Орлова, главный экономист инвестиционной компании «Тройка-Диалог» Евгений Гавриленков и главный экономист инвестиционной группы «Ренессанс-Капитал» Владимир Пантюшин...



Политика Сербии и сербско-российские отношения. Мифы и национальные интересы.



Ирина Лагунина: Сербское правительство объявило, что австрийско-испанский консорциум выиграл право на строительство автотрассы через страну – от Венгрии до южной границы. Это – часть проекта создания скоростной трассы до побережья Черногории. Кстати, ни в Австрии, ни в Испании скоростные дороги особым качеством не отличаются. Они – явно не лучшие в Европе. Но это - редкое сообщение из Сербии, учитывая, как мало крупных западных инвестиций приходит в эту страну. О сербской политике в 2006-м наш корреспондент в Белграде Айя Куге.



Айя Куге: Чаще всего повторяющимися словами в минувшем году в Сербии были «Косово» и «Гаага». Сербские политики ежедневно повторяли: «Косово не отдадим», а сербско-албанские переговоры о будущем статусе края, который только формально находится в составе Сербии, ничем не окончились. Слово «Гаага» также упоминалось почти каждый день, однако, несмотря на обещания руководства страны, международному трибуналу не был выдан главный обвиняемый в совершении военных преступлений в Боснии генерал Ратко Младич. В марте в Гааге умер бывший сербский лидер Слободан Милошевич. Он уже почти забыт, но порой кажется, что созданная им система ценностей, не без помощи нынешнего правительства, воскресает.


В апреле Европейский союз заморозил переговоры с Белградом о включении страны в свой состав. В мае Черногория на референдуме проголосовала за расторжение государственного союза с Сербией, который существовал 87 лет.


В октябре была принята новая конституция, которая была призвана сплотить народ вокруг Косово.


Но были и успехи, или лучше сказать - утешение. Одним из них можно считать то, что в середине декабря Сербия была включена в программу НАТО «Партнёрство во имя мира».


Мой собеседник – Никола Самарджич, историк, профессор Белградского университета, человек, принадлежащий к кругам сербской критической интеллигенции.



Никола Самарджич: Согласно и политическим результатам, и статистике, 2006 год для Сербии был потерянным годом. Сербия занималась проблемами, которые вышли на первый план лишь потому, что на основе их решения, или нерешения, можно установить преемственность с режимом Слободана Милошевича. Преемственность отвечает интересам всех тем, кто формально, или неформально, находится у власти в Сербии – ведущим политическим партиям и определённым кругам сербской элиты, прежде всего, среди интеллигенции, церкви и вооруженных сил. Другими словами: Сербия в минувшем году не показала, что у нее есть потенциал для присоединения к Европе. Она занималась вопросами, которые имеют мало значения с точки зрения приоритетных интересов государства: новой конституцией закрытого и изолированного общества; отношениями с Черногорией, с которой реально уже долгое время никаких партнерских связей не было; Косово, не принимая во внимание ни сложившуюся там реальность, ни понимание того, что новый статус Косово – каким бы он ни был - не будет иметь никакой связи с остальной частью Сербии.



Айя Куге: Складывается впечатление, что разрешение всех главных проблем Сербии 2006 года перенесены на 2007-й (две тысячи седьмой).



Никола Самарджич: Да, эти вопросы преднамеренно перенесены на следующий год. Новая конституция не обеспечивает Сербии лёгкий европейский путь. Сербия попала в полную изоляцию, потому, что соседи, Румыния и Болгария вошли в ЕС. Румыния уже год назад ввела визы для сербских граждан, Болгария этот сделала только что. Хорватия, вероятно, введет визовый режим через год. А Сербия ничего не делает для выполнения своих обязательств, чтобы в своих собственных интересах попасть в шенгенский список.



Айя Куге: Несмотря на то, что международное сообщество намеревалось до конца минувшего года определить будущий государственный статус Косово, это отложено из-за парламентских выборов в Сербии, которые состоятся 21 января. Очевидно, в надежде, что после выборов политический климат изменится.



Никола Самарджич: Откладывание решения статуса Косово как раз и подстрекает самые экстремистские политические силы и на сербской, и на албанской стороне, вызывает дальнейшую криминализацию и милитаризацию общества с обеих сторон. Да, вопрос о будущем статусе Косово отложен из-за выборов в Сербии, но эти выборы не облегчат принятие окончательного решения – они не выявят то политическое большинство, которое бы было однозначно либо за возвращения в прошлое, либо в пользу движения к будущему. Сербия, скорее всего, снова останется в шатком равновесии, на качелях, на которых она раскачивается с выборов в конце 2003 года. Тогда Сербия вернулась к авторитарному политическому курсу, который не открыл для нее европейскую перспективу.



Айя Куге: Вы сказали, что Косово - не главный вопрос для Сербии. Что вы имеете в виду?



Никола Самарджич: Для Сербии самыми важнейшими вопросами является экономика, гражданские права и свободы, права человека, открытие границ и раскрепощение общества. Вопрос статуса Косово, конечно, менее важен. Да, Сербия не может пренебречь своим интересам, которые заключаются в защите исторического и художественного наследия в Косово, в защите там сербской общины. Однако, Косово не важно, если посмотреть с точки зрения злободневных проблем жизни граждан Сербии, которые чувствуют, что у них нет и не предвидится ясного будущего в профессиональном, семейном, и особенно в политическом смысле.



Айя Куге: Во второй половине минувшего года стало заметно, что официальная Сербия всё больше начинает смотреть в сторону Кремля, меняя заявленные близкие отношения с Европой на сближение с Россией.



Никола Самарджич: На Россию у нас всё ещё смотрят через миф, который тянется по всей сербской истории вот уже 300 лет. Сейчас этот миф не позволяет принять тот факт, что Россия, с момента прихода к власти Владимира Путина, движется в направлении, которое не открывает демократическую перспективу, очень важную для стабильности Европы и международных отношений в целом. Иными словами, официальной и авторитарной Сербии импонирует авторитарный режим Путина, который опирается на силы безопасности из прошлого, на церковь, на организованную преступность, реформированную так, чтобы она отвечала его личным интересам и интересам правящей в России верхушки. В этом - сходство между политическими, экономическими и идеологическими структурами в России и Сербии.


Сербия, на самом деле, вошла в неблагоприятную для себя форму отношений с Россией. Официальный Белград ожидает поддержку официальной Москвы – её вето в Совете Безопасности ООН, в случае предоставления независимости Косово.



Айя Куге: Но с Россией связаны и два политико-экономических скандала в Сербии. Сербские власти запретили своему военному комплексу поставлять оружие не только в Грузию, но и в Армению, якобы, чтобы в случае конфликта на Кавказе сербское оружие не убивало русских. Начались протесты рабочих оружейных фабрик, и тогда оказалось, что это - не требование России, а инициатива официального Белграда. Белградские независимые аналитики считают, что Сербия пытается подлизываться к Кремлю. А на днях просочилась информация о том, что сербское правительство, вопреки собственным национальным интересам, передало в руки Газпрома газификацию южной Сербии, строительство газопровода в направлении Болгарии, и 75% прибыли от транзита российского газа через Сербию.


Белградский ученый-историк Никола Самарджич.



Никола Самарджич: Сербия вошла в очень мутные отношения с российским Газпромом. Она не извлекла урока из опыта Западной Европы, которая не развивала альтернативные энергетические ресурсы и попала в незавидное положение. Сербия сегодня ставит себя в такое же положение. Подобные, в финансовом смысле сомнительные, сделки, как газопровод, который будет полностью в руках Газпрома, отвечают интересам правящей в Сербии верхушки. Эти сделки не прозрачны, они - источник финансовой коррупции, вероятно, двусторонней. И мы, скорее всего, никогда не узнаем, что за этим стояло. Но для нас важно, чтобы сербская общественность посмотрела на Россию с точки зрения системы истинных ценностей, а не скрывала голову в песке, ища своё будущее в мифологическом прошлом, которое никогда не существовало.



Айя Куге: Вернёмся к одному из самых болезненных вопросов для Сербии, который осложняет её отношения с Западом. Это вопрос выдачи Международному трибуналу в Гааге бывшего командующего армией боснийских сербов генерала Ратко Младича.



Никола Самарджич: В 2006 году официальная Сербия продолжала скрывать и защищать Ратко Младича. Вопрос о сотрудничестве с Гаагским трибуналом Сербия перенесла на следующий год потому, что выдача Младича означала бы «сдачу» целой правящей элиты, которая отождествила себя с судьбой одного человека. Это дружеское отношение к Гаагским обвиняемым, на самом деле преступникам и массовым убийцам, показывает настоящую картину природы режима в Сербии. Сердечные рукопожатия, с которыми они встречают и провожают обвиняемых гаагским трибуналом, сердечнее, чем послов или министров иностранных дел Евросоюза – все расставляют по своим местам.



Айя Куге: Через десять дней пройдут парламентские выборы, вызванные недовольством части коалиционных партнёров в правительстве меньшинства Воислава Коштуницы по поводу того, что по вине самой Сербии остановлены переговоры о сближении с ЕС. Однако предвыборная кампания показывает, что уже пятнадцать лет на политической арене Сербии не появляются новые, молодые лица.



Никола Самарджич: Смена политического поколения в Сербии будет происходить с той скоростью, с которой будет продолжаться приватизация и передел собственности. Я считаю, что этот вопрос ключевой. Сейчас Сербия как государство является источником коррупции, криминала, грабежей, лжи и обмана. В Сербии вопрос о характере государства – это ключевой вопрос, который не дает обществу и людям увидеть перспективу развития. А без такой перспективы нельзя ожидать смены поколений, которая принесла бы новое качество в политику. Когда ежедневная жизнь, экономика, идеи и свободы будут меньше зависеть от государства и от защищающих его политиков, эта смена будет радикальнее. Очень беспокоит то, что мы сегодня, в нынешней предвыборной кампании, практически не видим организации и людей, которые выступали бы от имени таких реформ. Политики в Сербии являются проблемой общества, вместо того, чтобы политика решала проблемы общества. Государство со своими огромными богатствами стоит выше общества, которое по-прежнему остаётся крайне бедным, лишённым любой перспективы.



Айя Куге: Картину сербского общества и власти в 2006 году нарисовал белградский историк Никола Самарджич.


Германия во главе Евросоюза. Как сложится ее политика в ООН.



Ирина Лагунина: С вступлением в должность нового генерального секретаря ООН Пан Ги Муна у Германии появился дополнительный оптимизм, что страна может стать постоянным членом Совета Безопасности ООН. Об этом заявил представитель МИДа Германии Гернот Эрлер. В самой Германии с новой силой разгорелась дискуссия, насколько самостоятельной, в рамках НАТО и Европейского Союза, может быть внешняя политика этой страны. За спорами следил наш корреспондент Александр Хавронин.



Александр Хавронин: В конце 90-ых годов прошлого века власти Германии формулировали свои амбиции в косвенной форме и говорили о необходимости предоставления Европейскому Союзу в целом постоянного членства в Совете Безопасности ООН. Однако ни Франция, ни Великобритания – сами постоянные члены Совета Безопасности Объединенных Наций - эту идею не поддержали. И с начала нового тысячелетия канцлер Герхард Шредер начал борьбу за автономное постоянное членство Германии в Совете Безопасности ООН. В 2003 году, после начала войны в Ираке, немецкое правительство высказало эту идею жестче и громче. Ее очевидный антиамериканизм шокировал тогда в Германии многих. Как простых граждан страны, так и политиков, причем не только из оппозиционного лагеря, но и из Социал-демократической партии Германии, чьим лидером Герхард Шредер являлся на тот момент. К примеру, Ганс Ульрих Клозе. В 2003 году он занимал должность заместителя председателя комиссии Бундестага по внешней политике.



Ганс Ульрих Клозе: Я критиковал Шредера за то, что он не согласовал свою внешнюю политику с теми странами, с которыми у Германии сложились традиционные партнерские отношения. Я имею ввиду как европейские государства, так и США. Я считаю ошибочной позицию правительства Германии, которое при обсуждении иракского кризиса в ООН устранилось от сотрудничества с союзниками. Это подрывает нашу способность каким-либо образом влиять на ситуацию.


Александр Хавронин:


Кроме Германии, о претензиях на постоянное членство в Совете Безопасности ООН заявили Бразилия, Индия и Япония. На международном уровне начала активно обсуждаться и идея предоставления одной из африканских стран постоянного членства в Совбезе. В контексте войн в Косово и Ираке инициатива реформирования Совета Безопасности ООН имела совершенно четкий, недвусмысленный подтекст. Кандидаты на постоянное членство в Совбезе получили право «вето» как мощный инструмент, позволяющий в случае необходимости лишить легитимности или остановить те или иные военные акции на планете. Стал также обсуждаться и вопрос о возможном увеличении числа непостоянных членов Совета Безопасности, не обладающих правом «вето». В декабре 2004-го тогдашний канцлер Герхард Шредер, находясь в Японии, заявил о том, что новые члены Совета Безопасности должны получить право «вето», но не сразу, а по истечении 15-летнего переходного периода. Глава правительства Японии Дзюнъитиро Коидзуми поддержал тогда инициативу канцлера Германии. Реформа Совета Безопасности безуспешно обсуждалась летом 2005 года на Генеральной Ассамблее ООН. Китай угрожал наложить «вето» на реформу, а африканским странам так и не удалось определиться с единой кандидатурой страны, которая бы постоянно представляла континент в Совете Безопасности ООН. Весьма показательным на Генеральной Ассамблее ООН 2005 года было выступление посла Италии Марчелло Спатафора. Он обвинил страны-кандидаты на постоянное членство в Совете Безопасности – Германию, Японию, Бразилию и Индию - в том, что они шантажируют развивающиеся страны мира. Грозят лишить их финансовой помощи в случае, если реформа ООН не будет поддержана.



Марчелло Спатафора: Это позор. В интересах имиджа этого заведения... Мы не можем больше терпеть. Достаточно.



Александр Хавронин: Посол Италии Марчелло Спатафора заявил тогда, что не Германия, а Европа в целом должна быть представлена в Совете Безопасности. А против Бразилии высказались Аргентина и Мексика.


В самой же Германии общественные круги неоднозначно отреагировали тогда на то, что правительство страны пытается проводить независимую внешнюю политику.


Говорит депутат Европарламента от социал-демократической партии Германии Клаус Хэнш:



Клаус Хэнш: Мы должны определиться с тем, что постоянное членство Европейского Союза в Совете Безопасности ООН, в той ситуации, когда Франция и Великобритания уже являются постоянными членами Совбеза, нереально. Если мы хотим, чтобы Европа была полнее представлена в Совете Безопасности ООН, то надо признать, что Германия как мощная европейская страна имеет право на постоянное членство. Позиции Европейского Союза на мировой арене в этом случае только усилятся. Важно то, на чем будет настаивать Германия в случае, если она станет постоянным членом Совета Безопасности ООН. Здесь должен обязательно присутствовать сильный общеевропейский контекст. Получение Германией постоянного членства в Совете Безопасности - это не удар по общеевропейской внешней политике, а возможность на высоком уровень представить интересы Европы.



Александр Хавронин: А вот мнение Эльмара Брока, депутата Европарламента от Христианско-Демократического Союза Германии.



Эльмар Брок: Перед тем, как пала Берлинская стена, тогдашний президент США Джордж Буш-старший предложил тогдашнему канцлеру Германии Колю партнерские отношения. И Коль в ответ сказал, что Германия может принять такое предложение в качестве члена Европейского Союза. Внешняя политика Германии не должна формулироваться сугубо национальным образом. В то же время большие внешнеполитические возможности Германии должны быть использованы для общеевропейской внешней политики. Руководство Германии должно признать, что будет проводить свое влияние, свои интересы через общеевропейские институты.



Александр Хавронин: Точку зрения Эльмара Брока разделяет профессор истории берлинского университета имени Гумбольдта Аугуст Винклер.



Аугуст Винклер: Односторонние внешнеполитические игры Германии должны быть исключены. Это экстремальные политические методы. Если пользоваться ими, то может возникнуть угроза того, что страна в той или иной степени окажется в изоляции.



Александр Хавронин: В 2005 году Герхард Шредер потерял кресло канцлера ФРГ. Главой правительства стала Ангела Меркель, лидер Христианско-демократического Союза Германии, партии, неоднократно критиковавшей правительство Шредера за попытки обрести постоянное членство в Совете Безопасности ООН и поиски «особого немецкого пути». В своих официальных документах руководство Христианско-Демократического Союза неоднократно заявляло, что целью реформы совета безопасности ООН является получение Европейским Союзом постоянного членства в Совбезе. Однако, придя к власти, Ангела Меркель стала вынуждена учитывать мнение партнеров по «большой коалиции», все тех же социал-демократов, чьим лидером до конца 2005 года был Герхард Шредер. В течение первого года своего правления Ангела Меркель делала осторожные заявления по поводу реформы ООН. Дипломатично балансировала между своими партийными низами и партнерами по коалиции – социал-демократами. В конце 2006 года влиятельная газета «Франкфуртер альгемайне» опубликовала статью под заголовком « Меркель планирует смену курса». В публикации шла речь о том, федеральный канцлер намерена сменить внешнеполитический курс своей партии и перейти в вопросе о реформе Совета Безопасности ООН на позиции партнеров по «большой коалиции»- социал-демократов. Состоявшийся в Дрездене в конце ноября съезд Христианско-демократического Союза после продолжительных дебатов решил, что союз должен пойти на сближение с социал-демократами. В принятом на съезде компромиссном документе указывалось, что, хотя ХДС и выступает за постоянное членство Европейского Союза в Совете Безопасности ООН, но на пути к этой целью «Германия готова сама, со всей ответственностью стать постоянным членом Совбеза». Конец цитаты. Многие лидеры ХДС подвергли критике решение съезда. Эксперт по внешней политике ХДС Карл Ламерс заявил, что находит глупым смену курса. «Христианские демократы теряют свой профиль, когда говорят такие же глупости, как и социал-демократы». Конец цитаты. А министр по делам Европейского Союза земли Северный Рейн-Вестфалия Хельмут Бройер обвинил Ангелу Меркель в том, что она, равно как и ее предшественник Герхард Шредер, отказывается идти «путем европейского единства».


Одним из наиболее принципиальных противников борьбы Германии за постоянное членство в Совете Безопасности ООН является министр внутренних дел страны Вольфганг Шойбле.



Вольфганг Шойбле: Внешняя политика Германии должна основываться на принципах европейского партнерства. Идея «немецкого пути» или «особого немецкого пути» - это яд для будущего Германии. Германия должна проводить внешнюю политику вместе с другими европейскими странами и заботиться о сохранении хороших отношений в трансатлантическом формате. И европейское единство не должно быть альтернативой отношениям в трансатлантическом формате. Так называемый «немецкий путь» ни в коем случае не должен существовать. Германия должна занять взвешенную, ответственную позицию в вопросах сотрудничества на европейском и трансатлантическом уровне.



Александр Хавронин: А вскоре после съезда Христианско-демократического Союза, буквально за несколько дней до Нового года, последовало официальное заявление высокопоставленного чиновника МИДа Германии Гернота Эрлера. Говоря о деятельности ушедшего в отставку Генерального секретаря ООН Кофи Аннана, Эрлер выразил сожаление, что при нем реформирование этой международной организации шло так медленно. Однако этот процесс, по мнению Эрлера, может ускориться с вступлением в должность нового генсека Пан Ги Муна



Гернот Эрлер: Естественно, мы заинтересованы в сотрудничестве с новым генеральным секретарем ООН. Несмотря на то, что мы пока точно не знаем о том, что будет носить приоритетный характер в его работе. В любом случае ООН играет сегодня очень важную роль в «горячих» точках земного шара. В частности, на Ближнем Востоке и в Африке. Другим важным аспектом деятельности нового генерального секретаря ООН должна стать реформа этой организации, в частности Совета Безопасности ООН. Успех реформы Совета безопасности ООН во многом зависит от того, будет ли достигнут компромисс с африканскими странами, которые проводят политику «все или ничего», требуют для себя постоянного членства в Совете Безопасности, но не могут определиться с общей кандидатурой. У нас есть надежда, что в новом году реформа Совета Безопасности ООН будет продвигаться. Что касается Германии, то могу сказать, что мы вносим достаточно большой денежный взнос в ООН, третий по величине среди всех государств-членов этой международной организации. Германия активно участвует во многих миротворческих операциях на планете. У нас есть чувство собственного достоинства. И мы считаем, что заслуживаем того, чтобы такая важная реформа, как реформа Совета Безопасности ООН, была проведена.



Александр Хавронин: После годичного перерыва, Германия вновь, как и в 2005 году при канцлере Шредере, активизирует свои усилия в борьбе за постоянное членство в Совете Безопасности ООН. Но если два года назад делалось это на фоне иракской войны и конфронтации с Соединенными Штатами, то сегодня ситуация совершенно иная. Германия будет пытаться реформировать Совет Безопасности ООН в год своего председательства в Европейском Союзе и «большой восьмерке». В новогоднем обращении министр иностранных дел страны Франк-Вальтер Штайнмайер говорил о необходимости скорейшего принятия европейской конституции, об энергетической безопасности ЕС. А также о том, что Европе по-новому нужно строить отношения с Россией.



Писательница Харпер Ли и ее единственное произведение



Ирина Лагунина: «Убить пересмешника» – самый читаемый роман в Америке. Но его создательница, Харпер Ли, сделалась загадочной фигурой, категорически отказывавшейся разговаривать с журналистами, кружившими вокруг неё после успеха фильма, поставленного по её книге. Автору её первой биографии, только что опубликованной в Америке, Чарльзу Шилдсу, пришлось собирать необходимые сведения, беря сотни интервью у её родственников, друзей и бывших сокурсников. Наш автор в Нью-Йорке Марина Ефимова беседовала с автором биографии Харпер Ли.



Диктор: «4 марта 1960-го года Нью-Йорк лежал в глубоком снегу. Температура упала до минус 10 градусов по Цельсию, поставив очередной рекорд. Вдоль улиц стояли колонны желтых такси, застрявших в снегу. И именно в этот день произошло событие, перевернувшее жизнь 33-летней Харпер Ли, обитательницы крохотной манхэттенской квартирки. Телефон, который второй день был мертв, вдруг зазвонил и литературный агент Морис Крейн, теряя в хрипе поврежденных коммуникаций буквы и слова, сообщил своей клиентке, что ее роман «Убить пересмешника»: «…инят! Да, при-нят! К …чати. Да, да, к пе-ча-ти!»».



Марина Ефимова: Так описывает день рождения романа «Убить пересмешника» биограф Чарльз Шилдз, в только что вышедшей первой биографии писательницы Харпер Ли. В тот день она высочила на улицу, забыв надеть шляпу. Ветер отрывал голову, снег залеплял лицо, ее дважды остановил один и тот же полисмен за неправильный переход улицы. Но она все-таки успела появиться в офисе агента до закрытия с бутылкой шампанского. Сотрудники агентства шампанское выпили, но предупредили начинающего автора, что первый роман – дело неверное, и тираж в 20 тысяч экземпляров будет замечательным началом. Как знать, что было бы, если бы их скептические пророчества сбылись. Возможно, мы прочили бы много книг Харпер Ли. Но и автора, и ее литагентов ждал шок. В первые полгода после выхода книги, было продано пол миллиона экземпляров. Через год – полтора миллиона. И книга получила Пулицеровскую премию. Через два года по ней был поставлен фильм, получивший трех «Оскаров» при восьми номинациях. Автора приглашали выступать в университеты, в нью-йоркские салоны, в Белый Дом. Безвестная до сих пор Харпер Ли, стала автором самой популярной в Америке книги второй полвины 20-го века. Но только одной книги. Напомним ее. Она написана от лица девочки.



Диктор: «В огороде мисс Рейчел сидел кто-то коротенький и смотрел на нас. Потом он сказал: «Привет!». «Сам привет», - вежливо ответил Джим. «Я – Чарльз Бейкер Харрис. Я умею читать». «Ну и что?» - сказала я. Он сказал: «Может вам надо что-нибудь прочесть? Так я могу».



Марина Ефимова: Этот отрывок из книги описывает знакомство с соседом по прозвищу Дилл. Его прототип – будущий писатель Трумэн Капоте, который, действительно, был соседом и другом детства Харпер Ли. Книга «Убить пересмешника» - в высшей степени автобиографическая. Об этом - биограф Чарльз Шилдз



Чарльз Шилдз: Сама Харпер Ли была очень похожа на свою героиню – глазастика, от лица которой написана книга. Она тоже лучше всех лазила по деревьям и бесстрашно кидалась в драки. И она была вечной защитницей своего маленького изнеженного соседа, будущего писателя Трумэна Капоте. Реальны и другие персонажи. Аттикус – немного идеализированный портрет отца Нелл. А судьба страшилы Редли так напоминает судьбу реального соседа Харпер Артура Булвора, что семья Булворов даже грозилась судить автора книги. И, конечно, весь этот городок и его жители, с их расизмом, невежеством, бедностью, с их редкими добрыми порывами, с их тяготами времен депрессии – все это взято из реальной жизни.



Марина Ефимова: «Убить пересмешника» и до сих пор остается популярной книгой во всем мире. Почти такой же популярной, как фильм. Но про ее автора забыли лет 20 назад. Биографу Чарльзу Шилдзу я призналась, что когда сейчас перечитывала роман, в недавнем русском издании, то на книге стояли даты жизни Харпер Ли: 1926-1975.



Чарльз Шилдз : Насчет Харпер Ли люди допускают две ошибки. Во-первых, думают, что она мужчина, поскольку имя Харпер - мужское. На самом деле, ее зовут Нелл. А вторая ошибка – уверенность в том, что она давно умерла. Между тем, она очень даже жива. Ей 80 лет, она живет в своем родном алабамском городке Монровилле, описанном в книге под названием Мейкомб, и активно занимается благотворительностью. Она живет со своей старшей сестрой Эллис. Этой сестре 95 лет. Их часто видят в одном кафе, где они обедают и иногда спорят о том, чья очередь платить. Но она категорически отказывается встречаться с журналистами. Какие бы трогательные просьбы о встрече ей ни писали, она возвращает их с жирной надписью, мол, «ни черта не выйдет». Она не появляется на публике, и не дает интервью с 65-го года.



Марина Ефимова: Имя Харпер Ли всплыло год назад, в связи с фильмом «Капоте». Сюжет фильма – создание Трумэном Капоте его публицистического романа «Обыкновенное убийство», к которому Харпер Ли имела самое непосредственное отношение. В 1959 году зверское и бессмысленное убийство фермерской семьи в Канзасе вызвало шок в Америке. Капоте решил написать об этом. Он был уже знаменитым писателем, но поездка в Канзас его пугала, и понятно почему. Для канзасских фермеров он выглядел клоуном. Он был гомосексуалистом и столичным эстетом, манерным, нелепо одетым, с жеманным дискантом вместо обычного мужского голоса. В Канзасе никто его бы и на порог не пустил. И Капоте мудро попросил поехать с ним Нелл Харпер Ли, чья верность была проверена долгой дружбой. Нелл была истинной леди и, к тому же, умным и теплым человеком. И она открыла ему много дверей в Канзасе.



Чарльз Шилдз : В архиве Капоте - 150 страниц записей, которые сделала для него Харпер Ли. И по рукописи «Обыкновенного убийства» видно, как часто там стоят сноски: «Смотри в записях Нелл». Так что, в каком-то смысле, «Обыкновенное убийство» - результат работы двух писателей.



Марина Ефимова: Нелл любила Трумэна Капоте, несмотря на его манипуляторство, завистливость и детское тщеславие. В фильме «Капоте» их совместная поездка начинается занятной сценой в купе поезда. Чернокожий носильщик, получив от Капоте чаевые, вдруг говорит, что читал все его книги, и что последняя, еще лучше первых, потому что там он «выжал из сюжета все, что можно». Когда носильщик уходит, Нелл говорит Капоте:



- Ты заплатил ему.


- Что?


- Ты заплатил ему, чтобы он это сказал.


- Как ты догадалась?


- Слова, «выжил все из сюжета» - это твое выражение.



В фильме «Капоте» роль Харпер Ли прекрасно играет актриса Кэтрин Кинер. Она делает свою героиню, в нравственном смысле, лучшей частью тандема Капоте – Ли. Совестливость, врожденное достоинство, трезвость ума, сила духа - вот ее качества, как раз те, которых самому Капоте часто не хватало. Но Кинер играет более респектабельную Харпер Ли, чем та, которую описал биограф Чарльз Шилдз. Читаем в его книге «Пересмешник. Портрет Харпер Ли».



Диктор: «Нелл была студенткой престижного женского колледжа, где стандартом одежды был черный костюм и нитка жемчуга. Но Нелл вызывающе носила грубый кожаный жакет, который ей подарил брат летчик. Ее язык был соленым и неделикатным, и она курила трубку. И когда она, чтобы угодить отцу, поступила на юридический факультет Алабамского университета, стало понятно, что отсутствие лоска делает ее непригодной для профессии юриста. Равно как и скука юриспруденции. В 48-м она бросила университет».



Марина Ефимова: И отправилась в Нью-Йорк, чтобы стать там писательницей. Она готовилась к этому с детства, как и ее сосед Трумэн Капоте. Они так этим увлекались, что отец Нелл подарил им старый Ундервуд - один на двоих. Он писали на нем по очереди, и потом сами разыгрывали свои произведения в лицах.



Чарльз Шилдз : 10 лет Харпер Ли провела в Нью-Йорке безрезультатно. Она писала рассказы, но ничего не было напечатано. Отец тоже ее расхолаживал. В 48-м году у Капоте уже вышел первый роман «Другие голоса, другие комнаты», сразу сделавший его знаменитым. И отец говорил Нелл: «Ты же понимаешь, что из Монровилля не могут выйти две знаменитости». Помощь к Нелл все же пришла, и именно через Трумэна Капоте. Он познакомил ее с семейством композитора и куплетиста Майкла Брауна, с которым она подружилась. И в 56-м году Брауны подарили ей на Рождество конверт с деньгами, которых хватало на год жизни. Она бросила работу, написала роман «Убить пересмешника», и мужественно готовилась к его провалу. Она говорила подруге: «Как только появятся отзывы, моя единственная мечта – быстрая и легкая смерть».



Марина Ефимова: Роман «Убить пересмешника» прогремел, получил Пулицеровскую премию, был экранизирован, а Капоте все еще писал «Обыкновенное убийство». И Харпер Ли продолжала ему помогать. В общей сложности - 4 года. Каково же было ее разочарование, когда 1966 году, открыв, наконец, полученную от автора книгу, она увидела, что в списке тех, кого Капоте благодарил за помощь, ее роль вообще не упоминается. Правда, там было посвящение ей и Джеку Данфи - многолетнему любовнику и партнеру Трумэна Капоте: «С любовью и благодарностью». Данфи не принимал никакого участия в работе, поэтому получалось, что автор благодарен им обоим просто за их любовь и дружбу. Весной 1962 года в Америке, у кинотеатров, где шла премьера фильма «Убить пересмешника», очереди заворачивали за углы улиц и тянулись на несколько кварталов. В постановке фильма участвовали сразу три знаменитости. Его продюсером был известный кинорежиссер Алан Пакула, режиссером - не менее известный кинематографист Роберт Муриган, а главную роль играл всеми любимый актер Грегори Пек. Вот, что пишет об этом фильме критик журнала «Ньюйоркер» Томас Меллон.



Диктор: «Писательница Фланнери О'Коннор называла «Убить пересмешника» книгой для детей. Едва наметив острый конфликт в сюжете или в отношениях героев книги, Харпер Ли быстро возвращается к неправдоподобным вариантам, лишь бы согреть сердца читателей. Фильм существенно переменил дело. Роль адвоката Аттикуса Финча получил Грегори Пек - актер, который обладал врожденным чувством морали, достоинством, спокойствием и чувством меры. В роли Аттикуса он сумел совместить тепло отцовства с гражданственностью. И фильм приобрел гораздо более действенную силу, чем роман. Как и в случае с «Унесенными ветром», фильм «Убить пересмешника» лучше и взрослее книги».



Марина Ефимова: Категорически не могу с этим согласиться, равно как и в случае с «Унесенными ветром». Оба фильма, бесспорно, стали популярнее книг, но не лучше. Критик Меллон, по-моему, не заметил довольно существенной характеристики обеих книг – их прозы. Да и умение согревать сердца тоже, как говорится, на дороге не валяется. Но вот, что добавляет к этому Чарльз Шилдз.



Чарльз Шилдз: Американцы все чаще приравнивают фильм «Убить пересмешника» к книге. И это неверно. Дело не только в том, что из фильма почти ушла проза, что естественно. Но в нем произошли и другие перемены. Например, ушел юмор, а осталась трогательность. Но особенно изменился Аттикус Финч. В кино он лишился сомнений, слабостей и прочих земных черт. Но, главное, что фильм, в отличие от книги, стал более пропагандистским. В книге суд над несправедливо обвиненным афроамериканцем Томом Робинсоном занимает всего пятнадцать процентов текста. В фильме ему отдана треть времени.



Марина Ефимова: Сама Харпер Ли не вмешивалась в создание фильма, приняла его и подружилась с Грегори Пеком. И, судя по всему, дело даже не в том, что она уважительно относилась к другому, не ведомому ей роду искусства, а в том, что в ее жизни вообще были вещи гораздо более важные, чем искусство. Характерен маленький эпизод, рассказанный Грегори Пеком в телеинтервью.



Грегори Пек: В фильме «Убить пересмешника» первой снималась сцена, как дети встречают отца, и как он спасает их от злобной соседки. На этой съемке присутствовала Харпер Ли. Мы отсняли сцену, и я заметил, что у Харпер Ли слеза блестит на щеке. Я был польщен и хотел обратить на это общее внимание. Я сказал: «Харпер, у вас были слезы на глазах. Почему?». И она растроганно ответила: «О, Грегори, я заметила у вас брюшко. Точно такое, какое было у моего отца».



Марина Ефимова: Трумэна Капоте и Харпер Ли - двух знаменитостей из маленького алабамского городка Монровилля - развела слава. Они по-разному относились к ней, и по-разному ее использовали. На деньги, вырученные за документальный роман «Обыкновенное убийство», Трумэн Капоте закатил знаменитый Черно-белый бал в Нью-Йорке, на который, можно сказать, мечтали попасть президенты. А на деньги, вырученные за книгу и фильм «Убить пересмешника», Харпер Ли поставила памятник теологу 18-го века Джону Уэсли, и учредила несколько стипендий для малоимущих студентов.



Чарльз Шилдз: Она – замкнутый человек. О ее личной жизни ничего неизвестно - только слухи. Ее сестра рассказала мне, что у нее есть круг близких друзей, из которых считанные люди принадлежат к литературному миру. Она предпочитает просто старых друзей, с которыми дружит с детства или с юности.



Марина Ефимова: Мистер Шилдз, почему Харпер Ли больше не писала?



Чарльз Шилдз: Представьте себе женщину в высшей степени не светскую, живущую в тесном кругу друзей, религиозную и тихую, на которую налетает шквал славы. Судя по всему, слава не только потрясла ее, но и шокировала. Она не умела с этим жить. Одним она говорила: «От такой славы путь только один – вниз», другим объясняла, что пишет очень медленно. В конце концов, оба они, она и Трумэн Капоте, прибегли к одинаковой лжи: пустили слух, что рукописи их следующих романов были украдены. А потом Харпер Ли вообще перестала общаться с внешним миром. Мне кажется, что она сознательно решила остаться автором одной книги.



Марина Ефимова: В романе «Убить пересмешника» Аттикус говорит дочке: «Чтобы судить человека, надо сначала влезть в его шкуру и немного в ней походить». Только так, очевидно, можно понять и загадку Харпер Ли.





Материалы по теме

XS
SM
MD
LG