«Здравствуйте, Анатолий Иванович! Пишет вам ваш слушатель, инженер, отделённый от государства вместе с церковью. Я родился в 1937 году, когда перестройка 1917-37 годов только что закончилась. Согласен с теми, кто говорит, что в это время начался «серебряный век простонародья» – мой век. К моему рождению страну продезинфицировали от врагов народа, то есть, моих врагов, и этой дезинфекции хватило до моего выхода на пенсию. В 1945 году окончилась война, дальше – школа, институт, интересная работа, семья, устройство жилья и т.д. Всё вспоминаю, как чудо. Отец мой из крестьян, раскулачен, не жалел, что коллективизация выгнала его из деревни, где остались лапти, соломенные крыши, безземелье, темнота – ни электричества, ни грамотности. Отец стал классным рабочим, вырастил троих детей, сам поездил по стране. Я, брат и сестра получили высшее образование, благодаря cоветской власти, как говорил отец. У всех у нас была интересная работа, создали семьи, детям успели дать высшее образование. Я родился и хорошо жил в прекрасной стране! Понимаю, что кому-то было плохо. Это нормально – одному хорошо, а другому плохо. Когда мне говорят, что страна была плохая, я говорю: это для вас так, а для меня нет. Может быть, теперь вам полегче? В каждом явлении я ищу свою выгоду. Например, считаю, что Торговый центр в Нью-Йорке взорвали ЦРУ и «Моссад». Мне так выгодно считать, и я так считаю. Ничего доказывать мне не нужно. Так я сплю крепче и аппетит у меня лучше. Разве этого мало? Лечатся лекарствами, водой, глиной. Для меня одно из лекарств – радио «Свобода», где говорят гадости про мою страну и мою жизнь. От этого у меня повышается давление, которое у меня низкое. Так я лечусь. Включаю радио «Свобода» – там Стреляный обязательно какую-нибудь грязь на прошлое или настоящее скажет. Я обзываю его последними словами, в конце говорю: чтоб ты сдох, ублюдок, и радио выключаю. И давление у меня повышается, эффект достигнут. Или включаю телевизор – и там тоже бывает Стреляный или кто-то такой же, и я тоже говорю: «Чтоб вы сдохли», и для верности представляю, как вам стреляют в головы и брызги ваших мозгов летят на объектив телекамеры. Давление повышается, телевизор выключаю. Так что спасибо вам, Анатолий Иванович, как моему лекарству. Епифанов Василий Фёдорович. Москва».
Это хорошо, Василий Фёдорович, что у вас пониженное давление. Ведь будь оно повышенное, вас бы, такого нервного, Господь уже давно прибрал (думаю, ещё при Горбачёве, при первых раскатах «гласности» – оглушили бы они вас сразу и наповал). Если бы на том свете вам повстречался кто-нибудь из ваших средневековых предков, вы бы с ним хорошо друг друга поняли. В те времена большинство людей были такими, как вы сегодня. Из-за разногласий о том, во что веровать, как молиться, двумя перстами или тремя, как славить Бога, резались годами, десятилетиями. Тридцатилетняя была война, Столетняя… Когда в Западной Европе дошло до того, что ещё чуть-чуть – и живых не останется, у одного человека возникла простая, но великая идея: идея веротерпимости. «Из-за чего мы режемся, люди добрые? – сказал он. – Давайте разрешим друг другу славить Бога кому как хочется. Хватит этого безобразия, что у нас давление скачет и мы хватаемся за сабли из-за таких пустяков». К нему прислушались, для верности отделили церковь от государства. Но скоро только сказка сказывается. Не всё до всех доходит сразу.
Следующее письмо: «Высокочтимый Анатолий Иванович! Обращаю просвещенное внимание ваше на некоторое расхождение с истиной в комментарии к письму четы православных предпринимателей. Помните? Возжелав елико возможно совместить Бога с Маммоной, оная чета, вместо вложения в дело капиталов, ими нажитых, наняла для управления своим заводиком людей служивых, а на заводик, во имя исполнения Святых заповедей евангельских, месяцами не заглядывает, проводя время в душеполезных путешествиях по тёплым странам. Вы противопоставили им кальвинистов, которые-де предпринимательствуют в поте лица в надежде стать через это угодными Богу. Это и так, и не так. По парадоксальному учению кальвинистскому, загробная судьба каждого расписана еще до его рождения и никоим образом за время земной жизни изменена быть не может. Это, на первый взгляд, безнравственное учение на деле, однако, таковым не является! Успех в делах и праведную жизнь кальвинисты рассматривают как свидетельство своей избранности (а не как путь к ней!). Результат, с точки зрения тех, кто разделяет взгляды Макса Вебера на протестантскую трудовую этику, именно тот, о котором говорили вы», – пишет автор.
Вот за такие неточности, которую он заметил у меня, а я, свою очередь, замечаю у него, потому что Кальвин был один, а толкователей кальвинизма много, – за такие неточности тоже, бывало, и убивали, и ссылали, выгоняли со службы, лишали научных и прочих званий. И это – каких-нибудь 40-50 лет назад, как раз в те годы, когда особенно хорошо жилось Епифанову Василию Федоровичу.
О том времени пишет наш постоянный слушатель господин Райхлин: «Это было в 70-е годы прошлого века. Ко мне попал солидный фолиант из папиросной бумаги. Самиздатский сборник стихов Максимилиана Волошина. Моя молодая сотрудница была большой любительницей поэзии, и я дал ей этот фолиант для чтения на рабочем месте. Так Волошин оказался на московском заводе «Калибр». Потом она рассказывала мне: «Я сижу, читаю. Он приближается ко мне, я закрываю. Он бесится». Он – это единственный член партии в нашем КБ. Однажды после работы я, бодро помахивая портфелем, прошел через проходную. Меня догнал пьяный вахтёр и за шиворот поволок обратно. В его руках была моя карточка. Портфель открыли и, обнаружив фолиант, конфисковали его. Первым делом я сообщил об этом людям, которые дали мне самиздат:
- Что они могут сделать? - поинтересовался я.
- Прочтут стихи Волошина.
Меня вызвали на заседание какой-то комиссии.
Все стихи Волошина были прочитаны, но мне в качестве обвинения предъявили только два: «Красногвардеец» и «Матрос».
- Это образы наших воинов? – возмущалась комиссия. – Это же какие-то хулиганы и бандиты.
- Это не я написал, – защищался я. – Обратитесь к Волошину. Мой отец ушел добровольцем на фронт и погиб под Нарофоминском. Он был инженером и не был хулиганом и бандитом.
«Прожженный сионист», я не был наивным, но всё-таки отправил жалобу на незаконный обыск и конфискацию в прокуратуру и пошёл в отдел кадров.
- Где моя книга? Верните ее!
- Ее еще органы проверят, – ответил начальник.
Пару дней было тихо, но вот в аквариуме начальника брякнул телефон, и он исчез. Минут через сорок вернулся. Смотрел на меня, как нашкодившая собака. Я был доволен. Я знал, что всё этим «любителям поэзии» сойдет с рук. Но они-то не знали! Хоть денек поживут в страхе, радовался я. Еще через пару дней меня вызвали в отдел кадров и вернули фолиант.
- Волошин – хороший советский поэт, – сказал начальник», – так заканчивает свою историю господин Райхлин.
Кто-то из гэбэшников допустил небольшую отсебятину. Тоже, видимо, оказался любителем поэзии. Волошина не считали врагом советской власти, но и в друзья его не записывали. В казённом литературоведении этот вопрос обходился. А любителей хорошей поэзии и прозы хватало и в КГБ, и в ЦК, и даже в цензуре. Одно время я работал редактором в издательстве «Советский писатель». Общение с цензорами было повседневным. «Я что? Я – ничего. Я – чиновник», – говорил один. А его начальник, отвечавший за всю советскую художественную литературу, хвастался без тени самоиронии: «Я говорю своим работникам: тому, кто не любит литературу, в цензуре делать нечего». С удовольствием напоминал, что среди его предшественников в русской цензуре были не просто писатели и поэты, а такие, как Гончаров и Тютчев.
«Новый Год, – говорится в следующем письме. – В нормальных странах люди ждут от него радости, а мы, как всегда, – гадости. Год не наступил, а мы уже знаем: Сахалинская область объявлена приграничной зоной. Мало показалось 15-километровой вдоль всей границы. Думаю, не нужно объяснять, что такое «приграничная зона» и кому она фактически принадлежит. Кстати. Герои-чекисты в 2004-м «пресекли» 66 шпионов, в 2005 году – 93 агента. В 2006-м, с введением 15-километровой зоны, – 116 лазутчиков. Экстраполируем. В 2007 году будет выловлено (с учётом сахалинской зоны) не менее 150 татей, а то и перевыловлено. И гадость обычная, но не привычная (привыкнуть к ней трудно): власти, как всегда, резко подняли цены на коммунальные услуги. Понятное дело: газ привозной, нефти в стране совсем мало… Вы говорите, Анатолий Иванович: «А Россия таки выгребает на наших глазах». Не могу разделить вашего оптимизма. Полагаю, в ближайшие сто лет не «выгребет». Грести нечем. Во-первых: все властные кресла (не все пока, а примерно 75 процентов) занимают люди с холодной головой, и этим всё сказано. Они хорошо усвоили, что власть – это не груз забот. Власть – это индульгенция на произвол. Поэтому власть для них стала абсолютной ценностью. И за свою власть они готовы отдать жизнь… любого человека. Во-вторых: на дворе стоит новый НЭП. Частной собственности, в западном понимании, нет. История же учит, что задавить НЭП можно, в принципе, за сутки. Да и собственность отнять – без проблем. В-третьих: по непостижимому обычаю около 85% «голосуют» за эту власть; эти же «пролы» ненавидят капитализм и рынок. В-четвёртых: за последние двадцать лет из страны уехали, в основном, широко образованные и высококвалифицированные специалисты. Большинство укативших, – молодые. То, что осталось, – не приведи Господь. Даже президент заметил, что население убывает. А вы не убивайте его, товарищ президент. Все события последних шести лет прямо подталкивают, понуждают с большой вероятностью предположить, что на столе президента лежат три книги: «1984 год», «Москва 2042» и, похоже, 35-й том Ленина, коими он и руководствуется. Первая учит, как создавать самое счастливое общество, вторая – что должно получиться, третья обучает ненависти к человеку труда и карательным методологиям. Осталось немного: закрыть границу и отрубить Интернет».
Письмо написано 1 января этого года. Люди праздновали, веселились, а у этого человека было такое тяжёлое настроение. Он думал о России, а мне, признаться, подумалось о нём, – как бы его хоть немного успокоить. Развеселить не буду и пытаться, а сказать кое-что утешительное можно попробовать. В советское время был стишок: «Прошла зима, настало лето, спасибо партии за это». Так издевались над бесконечным самохвальством власти. Раз она всё решала за людей и приписывала себе всё хорошее в жизни, ей ставили в вину и всё плохое. Так и сейчас. Раз Кремль всем и всеми командует, значит пусть за всё и отвечает. Нынешняя убыль населения была высчитана много лет назад, когда молодой чекист Путин только учился собирать доносы, и даже раньше, а виноватым, как мы слышали, сегодня считается он… Цены поднимает жизнь, а виноват опять же он. Какая-то часть людей уехала бы за границу в любом случае, просто потому что стали выпускать почти всех желающих, – отвечай, Путин, и за это. И так – что ни возьми. Ясно, что отнять у массы людей собственность без очень больших проблем в России уже невозможно. Свернуть рыночные отношения за сутки – тоже. Не 28-й год на дворе. И наш слушатель это хорошо знает. Человек он, судя по письму, подкованный. Но у него такое настроение, он так ожесточён, что готов приписать Путину и путинизму сверхъестественные зловредные способности. «Власть люто ненавидит свой народ, ненавидит больше, чем преступников», – читаем в этом письме. Перебарщивает автор, сильно перебарщивает. Скорее наоборот, народ, точнее, часть народа, и немалая, ненавидит власть больше, чем преступников. Власть занята только собой. Это, пожалуй, худшее, что о ней можно сказать. Но и народ ведь занят только собой.
Из Екатеринбурга пишет Георгий Шеметов:
«Здравствуйте! С уважением отношусь к радио «Свобода", которое позволяет малочисленным либеральным российским гражданам услышать обоснованную критику существующей авторитарной системы. Действительно, путинская Россия омерзительна по целому ряду причин. И дело даже не в примитивной великодержавной риторике, востребованной невежественным и обиженным "одномерным" человеком из низших социальных слоев. Многие даже вполне успешные люди восхваляют нефтегазовую корпорацию "Кремль". Это неприкрытый и непристойный цинизм, умение приспосабливаться к любым условиям существования. Ложь, двуличие и лицемерие "людей без свойств", но с деньгами захлестнули мир вокруг нас. Рост благосостояния и рыночная экономика не являются панацеей от диктатуры и социального неравенства. Это замечательно показывают постмодернистские неомарксисты М. Хардт и А. Негри в работах "Множество" и "Империя". С другой стороны, общество безграничного потребления приводит людей к взаимному отчуждению, психическим и экологическим перегрузкам, делает их не способными к творчеству и любви, где бы они ни находились – в Москве, Екатеринбурге, Нью-Йорке или Париже. Вспомните о теориях Франкфуртской школы. Поэтому когда вы, комментируя письмо оптимистичной женщины из Нью-Джерси, у которой 25-летний сын уже добился предпринимательских успехов в Америке, говорите о "большой жизненной силе", присущей "американцам по природе", меня охватывает скепсис. Мне 21 год, я учусь на последнем курсе философского факультета, но не добился ничего, кроме перманентной космической тоски, а потому хочу спросить, насколько описанный тип предпринимательской и "менеджерской" ментальности отвечает интересам долгосрочного планетарного развития и насколько он благоприятствует личностному экзистенциальному росту. Я хочу сказать, что этот мир не ограничивается "собственными грузовичками", загородными домами и банковскими счетами. Существует еще некоммерческое искусство, плачущая природа, бесконечные романтические поиски, невыразимые устремления души, светлая печаль, бескорыстный дар. Существуют бунтари-одиночки, революционеры и революционерки всех полов, гендеров и сексуальных ориентаций, поэты и дети, все те, кто не вписывается в безжизненные стандарты бюрократизированного капитала, в эти офисы, кабинеты, клубы, бутики, корпорации и семьи. И все они хотят быть услышанными, признанными и понятыми. Прошу прощения за неприкрытый утопизм, но я не хочу жить ни под менторской феодальной властью прогнившего путинского "государства", ни под властью каких-нибудь чудовищных религиозных фундаменталистов, ни под властью "сытого" американского капитализма (хотя допускаю, что последний являет собой меньшее из зол). Нам нужен мир без национальных и культурных границ, без чиновников, без армии, без эксплуататоров, без денег. Нам нужен мир любви, горизонтальных самоорганизующихся сообществ, справедливости и прямой демократии. Называйте его коммунизмом или чистым, ранним христианством без церкви. Все остальное – путь к варварству и деградации. С уважением,Георгий».
Спасибо за письмо, Георгий. А ещё говорят: «Наука сокращает нам опыты быстротекущей жизни». Ничего она не сокращает. Кто родился мечтателем, тот и умрёт мечтателем. Общества без денег быть не может. Похерите монеты или дензнаки – их роль будет исполнять что-нибудь другое. Например, табак. Хотелось бы, чтобы вы перечитали своё письмо. Забавно, согласитесь, когда молодой человек говорит: меня одолевает космическая тоска, я ничего в жизни не добился, ПОЭТОМУ хочу спросить, насколько дух предпринимательства благоприятствует росту личности. Скажу вам так, Георгий. Скажу со слов умных людей, которые размышляли об этих вещах ещё до того, как «постмодернистские неомарксисты» даже под стол пешком не ходили. Дух предпринимательства – не панацея. Сам по себе он не способствует росту личности. Он только позволяет ей физически существовать в достойных человека условиях. Когда этот дух подавляют во имя ли коммунизма, или раннего христианства без церкви (был и такой опыт), тогда выстраиваются тысячеголовые очереди за колбасой и туалетной бумагой, как было в годы вашего детства. Вот и всё. Человек – единственное существо, которое способно сознательно бунтовать против собственной природы. Но победить её пока никому не удалось – ни одиночке, ни любому сообществу. Ну, в одиночку кому-то что-то удаётся… А там, где для устройства жизни на высших началах собирается больше двух, получается чёрт знает что, всё – хуже того, что есть, и даже хуже того, что можно себе представить. Полтораста лет назад ребята вашего возраста кинулись было жить коммунами, по-братски. Был сочинён роман, в котором дан образец такой жизни, назывался: «Что делать?». Это было любимое произведение Ленина – того самого, который взялся за несколько лет построить коммунизм, а закончил тем, что помешался на терроре. Всё то, что вы вместе с «постмодернистскими неомарксистами» осуждаете, – это обычная жизнь на этой грешной Земле, жизнь, складывающаяся сама собою, без малейшей оглядки на теоретиков франкфуртской школы. А то, о чём вы мечтаете, – это и есть путь к варварству и деградации.
Пишет небезызвестный постоянным слушателям «Свободы» Николай Галко из Белоруссии:
«Помню я, Анатолий Иванович, как на съезде народных депутатов СССР в июне 1989 года обрусевший киргиз, писатель Чингиз Айтматов провозгласил, что СССРу нужен не капитализм, а шведский социализм. Всеобщая вера в силу государства была такова, что даже он, человек умный и талантливый, не сомневался, что шведский социализм вполне можно построить с киргизами и Ванями рязанскими. Причём, ещё при его жизни, человека немолодого. Начнём с богатых в России. Всякий ли из них хочет жить по шведским правилам? Ходорковский хотел попробовать, но весь хищнический миропорядок России просто не мог ему позволить этого. Западные порядки противны не только богатому классу, который ещё долго будет хапать, плюя на все законы. Русский низовой обыватель тоже видит в демократах вроде Гайдара и Ходорковского чужих, прямо-таки гоголевских «немцев», «жидов», «ляхов». Вот почему настоящая демократия в России не даст ничего, кроме хаоса. По некоему родовому наитию российские верхи и низы это хорошо знают. Вспомните горбачёвское время. Поляки, литовцы, чехи, даже отчасти украинцы рвутся к западной жизни, а русская провинция скулит по брежневской пьяной относительной сытости. И обратите, Анатолий Иванович, своё внимание на страшное разнообразие России, – продолжает господин Галко. – Разные слои евразийского конгломерата ждут от жизни разного. Черномырдин – одного, Гайдар – другого, Ваня из Рязани – третьего, Асламбек из Чечни – своего четвёртого. Такого разнобоя желаний не знает ни одна другая страна. Если не держать всех в «ежовых рукавицах», этот разнобой разнесёт страну. Путин взял на себя единственно возможную рациональную роль президента-арбитра. С одним слоем он говорит, как Елизавета Вторая – с лордами, с другим – как Каддафи со своим войском, с третьим – как главный китаец на закрытом совещании с экономической верхушкой страны, с четвёртым – как Махатма Ганди с крестьянами… На всё это накладывается роль России как мирового игрока – роль, от которой ей никуда не деться. Тут детским ребусом кажутся не только проблемы двухобщинной Латвии или такой же Украины, но и Ближнего Востока. В России надо решать не одну-две проблемы, а сразу десять! Поэтому Россия просто не может позволить себе такой роскоши разномыслия, как сегодня в Украине. Россию ещё надо сплачивать и сплачивать. Путинская власть поняла Россию: её нельзя вернуть в Европу сразу, как вернули чехов. В этом секрет небывалой популярности Путина, ломающей все законы политологии. Российские демократы-западники не хотят учитывать, что Ваня из Рязани – это феодальный менталитет. Даже те из них, кто нащупал эту суть, предлагают европеизировать евразийца не за 50 лет, как надеется Путин, а за каких-нибудь пять», – пишет господин Галко.
Не первый раз он это пишет. И ни разу ещё не написал, что же делать тем, кого он называет настоящими демократами и потому чужаками в России, хотя любят они её и добра ей желают никак не меньше, чем любой из чекистов Путина. Ну, действительно! Вот что им делать? Это ведь цвет нации. Просвещённые, честные. Прекрасные специалисты. Сцепить зубы и служить Путину? Белое называть чёрным, чёрное – белым, лаять на Украину (теперь – и на Белоруссию), охотиться на «лиц кавказской национальности», поносить Запад, славить чекистов всех времён, приветствовать «басманное правосудие»? Вместе с Путиным говорить, что Политковская ничего собой не представляла?
Это хорошо, Василий Фёдорович, что у вас пониженное давление. Ведь будь оно повышенное, вас бы, такого нервного, Господь уже давно прибрал (думаю, ещё при Горбачёве, при первых раскатах «гласности» – оглушили бы они вас сразу и наповал). Если бы на том свете вам повстречался кто-нибудь из ваших средневековых предков, вы бы с ним хорошо друг друга поняли. В те времена большинство людей были такими, как вы сегодня. Из-за разногласий о том, во что веровать, как молиться, двумя перстами или тремя, как славить Бога, резались годами, десятилетиями. Тридцатилетняя была война, Столетняя… Когда в Западной Европе дошло до того, что ещё чуть-чуть – и живых не останется, у одного человека возникла простая, но великая идея: идея веротерпимости. «Из-за чего мы режемся, люди добрые? – сказал он. – Давайте разрешим друг другу славить Бога кому как хочется. Хватит этого безобразия, что у нас давление скачет и мы хватаемся за сабли из-за таких пустяков». К нему прислушались, для верности отделили церковь от государства. Но скоро только сказка сказывается. Не всё до всех доходит сразу.
Следующее письмо: «Высокочтимый Анатолий Иванович! Обращаю просвещенное внимание ваше на некоторое расхождение с истиной в комментарии к письму четы православных предпринимателей. Помните? Возжелав елико возможно совместить Бога с Маммоной, оная чета, вместо вложения в дело капиталов, ими нажитых, наняла для управления своим заводиком людей служивых, а на заводик, во имя исполнения Святых заповедей евангельских, месяцами не заглядывает, проводя время в душеполезных путешествиях по тёплым странам. Вы противопоставили им кальвинистов, которые-де предпринимательствуют в поте лица в надежде стать через это угодными Богу. Это и так, и не так. По парадоксальному учению кальвинистскому, загробная судьба каждого расписана еще до его рождения и никоим образом за время земной жизни изменена быть не может. Это, на первый взгляд, безнравственное учение на деле, однако, таковым не является! Успех в делах и праведную жизнь кальвинисты рассматривают как свидетельство своей избранности (а не как путь к ней!). Результат, с точки зрения тех, кто разделяет взгляды Макса Вебера на протестантскую трудовую этику, именно тот, о котором говорили вы», – пишет автор.
Вот за такие неточности, которую он заметил у меня, а я, свою очередь, замечаю у него, потому что Кальвин был один, а толкователей кальвинизма много, – за такие неточности тоже, бывало, и убивали, и ссылали, выгоняли со службы, лишали научных и прочих званий. И это – каких-нибудь 40-50 лет назад, как раз в те годы, когда особенно хорошо жилось Епифанову Василию Федоровичу.
О том времени пишет наш постоянный слушатель господин Райхлин: «Это было в 70-е годы прошлого века. Ко мне попал солидный фолиант из папиросной бумаги. Самиздатский сборник стихов Максимилиана Волошина. Моя молодая сотрудница была большой любительницей поэзии, и я дал ей этот фолиант для чтения на рабочем месте. Так Волошин оказался на московском заводе «Калибр». Потом она рассказывала мне: «Я сижу, читаю. Он приближается ко мне, я закрываю. Он бесится». Он – это единственный член партии в нашем КБ. Однажды после работы я, бодро помахивая портфелем, прошел через проходную. Меня догнал пьяный вахтёр и за шиворот поволок обратно. В его руках была моя карточка. Портфель открыли и, обнаружив фолиант, конфисковали его. Первым делом я сообщил об этом людям, которые дали мне самиздат:
- Что они могут сделать? - поинтересовался я.
- Прочтут стихи Волошина.
Меня вызвали на заседание какой-то комиссии.
Все стихи Волошина были прочитаны, но мне в качестве обвинения предъявили только два: «Красногвардеец» и «Матрос».
- Это образы наших воинов? – возмущалась комиссия. – Это же какие-то хулиганы и бандиты.
- Это не я написал, – защищался я. – Обратитесь к Волошину. Мой отец ушел добровольцем на фронт и погиб под Нарофоминском. Он был инженером и не был хулиганом и бандитом.
«Прожженный сионист», я не был наивным, но всё-таки отправил жалобу на незаконный обыск и конфискацию в прокуратуру и пошёл в отдел кадров.
- Где моя книга? Верните ее!
- Ее еще органы проверят, – ответил начальник.
Пару дней было тихо, но вот в аквариуме начальника брякнул телефон, и он исчез. Минут через сорок вернулся. Смотрел на меня, как нашкодившая собака. Я был доволен. Я знал, что всё этим «любителям поэзии» сойдет с рук. Но они-то не знали! Хоть денек поживут в страхе, радовался я. Еще через пару дней меня вызвали в отдел кадров и вернули фолиант.
- Волошин – хороший советский поэт, – сказал начальник», – так заканчивает свою историю господин Райхлин.
Кто-то из гэбэшников допустил небольшую отсебятину. Тоже, видимо, оказался любителем поэзии. Волошина не считали врагом советской власти, но и в друзья его не записывали. В казённом литературоведении этот вопрос обходился. А любителей хорошей поэзии и прозы хватало и в КГБ, и в ЦК, и даже в цензуре. Одно время я работал редактором в издательстве «Советский писатель». Общение с цензорами было повседневным. «Я что? Я – ничего. Я – чиновник», – говорил один. А его начальник, отвечавший за всю советскую художественную литературу, хвастался без тени самоиронии: «Я говорю своим работникам: тому, кто не любит литературу, в цензуре делать нечего». С удовольствием напоминал, что среди его предшественников в русской цензуре были не просто писатели и поэты, а такие, как Гончаров и Тютчев.
«Новый Год, – говорится в следующем письме. – В нормальных странах люди ждут от него радости, а мы, как всегда, – гадости. Год не наступил, а мы уже знаем: Сахалинская область объявлена приграничной зоной. Мало показалось 15-километровой вдоль всей границы. Думаю, не нужно объяснять, что такое «приграничная зона» и кому она фактически принадлежит. Кстати. Герои-чекисты в 2004-м «пресекли» 66 шпионов, в 2005 году – 93 агента. В 2006-м, с введением 15-километровой зоны, – 116 лазутчиков. Экстраполируем. В 2007 году будет выловлено (с учётом сахалинской зоны) не менее 150 татей, а то и перевыловлено. И гадость обычная, но не привычная (привыкнуть к ней трудно): власти, как всегда, резко подняли цены на коммунальные услуги. Понятное дело: газ привозной, нефти в стране совсем мало… Вы говорите, Анатолий Иванович: «А Россия таки выгребает на наших глазах». Не могу разделить вашего оптимизма. Полагаю, в ближайшие сто лет не «выгребет». Грести нечем. Во-первых: все властные кресла (не все пока, а примерно 75 процентов) занимают люди с холодной головой, и этим всё сказано. Они хорошо усвоили, что власть – это не груз забот. Власть – это индульгенция на произвол. Поэтому власть для них стала абсолютной ценностью. И за свою власть они готовы отдать жизнь… любого человека. Во-вторых: на дворе стоит новый НЭП. Частной собственности, в западном понимании, нет. История же учит, что задавить НЭП можно, в принципе, за сутки. Да и собственность отнять – без проблем. В-третьих: по непостижимому обычаю около 85% «голосуют» за эту власть; эти же «пролы» ненавидят капитализм и рынок. В-четвёртых: за последние двадцать лет из страны уехали, в основном, широко образованные и высококвалифицированные специалисты. Большинство укативших, – молодые. То, что осталось, – не приведи Господь. Даже президент заметил, что население убывает. А вы не убивайте его, товарищ президент. Все события последних шести лет прямо подталкивают, понуждают с большой вероятностью предположить, что на столе президента лежат три книги: «1984 год», «Москва 2042» и, похоже, 35-й том Ленина, коими он и руководствуется. Первая учит, как создавать самое счастливое общество, вторая – что должно получиться, третья обучает ненависти к человеку труда и карательным методологиям. Осталось немного: закрыть границу и отрубить Интернет».
Письмо написано 1 января этого года. Люди праздновали, веселились, а у этого человека было такое тяжёлое настроение. Он думал о России, а мне, признаться, подумалось о нём, – как бы его хоть немного успокоить. Развеселить не буду и пытаться, а сказать кое-что утешительное можно попробовать. В советское время был стишок: «Прошла зима, настало лето, спасибо партии за это». Так издевались над бесконечным самохвальством власти. Раз она всё решала за людей и приписывала себе всё хорошее в жизни, ей ставили в вину и всё плохое. Так и сейчас. Раз Кремль всем и всеми командует, значит пусть за всё и отвечает. Нынешняя убыль населения была высчитана много лет назад, когда молодой чекист Путин только учился собирать доносы, и даже раньше, а виноватым, как мы слышали, сегодня считается он… Цены поднимает жизнь, а виноват опять же он. Какая-то часть людей уехала бы за границу в любом случае, просто потому что стали выпускать почти всех желающих, – отвечай, Путин, и за это. И так – что ни возьми. Ясно, что отнять у массы людей собственность без очень больших проблем в России уже невозможно. Свернуть рыночные отношения за сутки – тоже. Не 28-й год на дворе. И наш слушатель это хорошо знает. Человек он, судя по письму, подкованный. Но у него такое настроение, он так ожесточён, что готов приписать Путину и путинизму сверхъестественные зловредные способности. «Власть люто ненавидит свой народ, ненавидит больше, чем преступников», – читаем в этом письме. Перебарщивает автор, сильно перебарщивает. Скорее наоборот, народ, точнее, часть народа, и немалая, ненавидит власть больше, чем преступников. Власть занята только собой. Это, пожалуй, худшее, что о ней можно сказать. Но и народ ведь занят только собой.
Из Екатеринбурга пишет Георгий Шеметов:
«Здравствуйте! С уважением отношусь к радио «Свобода", которое позволяет малочисленным либеральным российским гражданам услышать обоснованную критику существующей авторитарной системы. Действительно, путинская Россия омерзительна по целому ряду причин. И дело даже не в примитивной великодержавной риторике, востребованной невежественным и обиженным "одномерным" человеком из низших социальных слоев. Многие даже вполне успешные люди восхваляют нефтегазовую корпорацию "Кремль". Это неприкрытый и непристойный цинизм, умение приспосабливаться к любым условиям существования. Ложь, двуличие и лицемерие "людей без свойств", но с деньгами захлестнули мир вокруг нас. Рост благосостояния и рыночная экономика не являются панацеей от диктатуры и социального неравенства. Это замечательно показывают постмодернистские неомарксисты М. Хардт и А. Негри в работах "Множество" и "Империя". С другой стороны, общество безграничного потребления приводит людей к взаимному отчуждению, психическим и экологическим перегрузкам, делает их не способными к творчеству и любви, где бы они ни находились – в Москве, Екатеринбурге, Нью-Йорке или Париже. Вспомните о теориях Франкфуртской школы. Поэтому когда вы, комментируя письмо оптимистичной женщины из Нью-Джерси, у которой 25-летний сын уже добился предпринимательских успехов в Америке, говорите о "большой жизненной силе", присущей "американцам по природе", меня охватывает скепсис. Мне 21 год, я учусь на последнем курсе философского факультета, но не добился ничего, кроме перманентной космической тоски, а потому хочу спросить, насколько описанный тип предпринимательской и "менеджерской" ментальности отвечает интересам долгосрочного планетарного развития и насколько он благоприятствует личностному экзистенциальному росту. Я хочу сказать, что этот мир не ограничивается "собственными грузовичками", загородными домами и банковскими счетами. Существует еще некоммерческое искусство, плачущая природа, бесконечные романтические поиски, невыразимые устремления души, светлая печаль, бескорыстный дар. Существуют бунтари-одиночки, революционеры и революционерки всех полов, гендеров и сексуальных ориентаций, поэты и дети, все те, кто не вписывается в безжизненные стандарты бюрократизированного капитала, в эти офисы, кабинеты, клубы, бутики, корпорации и семьи. И все они хотят быть услышанными, признанными и понятыми. Прошу прощения за неприкрытый утопизм, но я не хочу жить ни под менторской феодальной властью прогнившего путинского "государства", ни под властью каких-нибудь чудовищных религиозных фундаменталистов, ни под властью "сытого" американского капитализма (хотя допускаю, что последний являет собой меньшее из зол). Нам нужен мир без национальных и культурных границ, без чиновников, без армии, без эксплуататоров, без денег. Нам нужен мир любви, горизонтальных самоорганизующихся сообществ, справедливости и прямой демократии. Называйте его коммунизмом или чистым, ранним христианством без церкви. Все остальное – путь к варварству и деградации. С уважением,Георгий».
Спасибо за письмо, Георгий. А ещё говорят: «Наука сокращает нам опыты быстротекущей жизни». Ничего она не сокращает. Кто родился мечтателем, тот и умрёт мечтателем. Общества без денег быть не может. Похерите монеты или дензнаки – их роль будет исполнять что-нибудь другое. Например, табак. Хотелось бы, чтобы вы перечитали своё письмо. Забавно, согласитесь, когда молодой человек говорит: меня одолевает космическая тоска, я ничего в жизни не добился, ПОЭТОМУ хочу спросить, насколько дух предпринимательства благоприятствует росту личности. Скажу вам так, Георгий. Скажу со слов умных людей, которые размышляли об этих вещах ещё до того, как «постмодернистские неомарксисты» даже под стол пешком не ходили. Дух предпринимательства – не панацея. Сам по себе он не способствует росту личности. Он только позволяет ей физически существовать в достойных человека условиях. Когда этот дух подавляют во имя ли коммунизма, или раннего христианства без церкви (был и такой опыт), тогда выстраиваются тысячеголовые очереди за колбасой и туалетной бумагой, как было в годы вашего детства. Вот и всё. Человек – единственное существо, которое способно сознательно бунтовать против собственной природы. Но победить её пока никому не удалось – ни одиночке, ни любому сообществу. Ну, в одиночку кому-то что-то удаётся… А там, где для устройства жизни на высших началах собирается больше двух, получается чёрт знает что, всё – хуже того, что есть, и даже хуже того, что можно себе представить. Полтораста лет назад ребята вашего возраста кинулись было жить коммунами, по-братски. Был сочинён роман, в котором дан образец такой жизни, назывался: «Что делать?». Это было любимое произведение Ленина – того самого, который взялся за несколько лет построить коммунизм, а закончил тем, что помешался на терроре. Всё то, что вы вместе с «постмодернистскими неомарксистами» осуждаете, – это обычная жизнь на этой грешной Земле, жизнь, складывающаяся сама собою, без малейшей оглядки на теоретиков франкфуртской школы. А то, о чём вы мечтаете, – это и есть путь к варварству и деградации.
Пишет небезызвестный постоянным слушателям «Свободы» Николай Галко из Белоруссии:
«Помню я, Анатолий Иванович, как на съезде народных депутатов СССР в июне 1989 года обрусевший киргиз, писатель Чингиз Айтматов провозгласил, что СССРу нужен не капитализм, а шведский социализм. Всеобщая вера в силу государства была такова, что даже он, человек умный и талантливый, не сомневался, что шведский социализм вполне можно построить с киргизами и Ванями рязанскими. Причём, ещё при его жизни, человека немолодого. Начнём с богатых в России. Всякий ли из них хочет жить по шведским правилам? Ходорковский хотел попробовать, но весь хищнический миропорядок России просто не мог ему позволить этого. Западные порядки противны не только богатому классу, который ещё долго будет хапать, плюя на все законы. Русский низовой обыватель тоже видит в демократах вроде Гайдара и Ходорковского чужих, прямо-таки гоголевских «немцев», «жидов», «ляхов». Вот почему настоящая демократия в России не даст ничего, кроме хаоса. По некоему родовому наитию российские верхи и низы это хорошо знают. Вспомните горбачёвское время. Поляки, литовцы, чехи, даже отчасти украинцы рвутся к западной жизни, а русская провинция скулит по брежневской пьяной относительной сытости. И обратите, Анатолий Иванович, своё внимание на страшное разнообразие России, – продолжает господин Галко. – Разные слои евразийского конгломерата ждут от жизни разного. Черномырдин – одного, Гайдар – другого, Ваня из Рязани – третьего, Асламбек из Чечни – своего четвёртого. Такого разнобоя желаний не знает ни одна другая страна. Если не держать всех в «ежовых рукавицах», этот разнобой разнесёт страну. Путин взял на себя единственно возможную рациональную роль президента-арбитра. С одним слоем он говорит, как Елизавета Вторая – с лордами, с другим – как Каддафи со своим войском, с третьим – как главный китаец на закрытом совещании с экономической верхушкой страны, с четвёртым – как Махатма Ганди с крестьянами… На всё это накладывается роль России как мирового игрока – роль, от которой ей никуда не деться. Тут детским ребусом кажутся не только проблемы двухобщинной Латвии или такой же Украины, но и Ближнего Востока. В России надо решать не одну-две проблемы, а сразу десять! Поэтому Россия просто не может позволить себе такой роскоши разномыслия, как сегодня в Украине. Россию ещё надо сплачивать и сплачивать. Путинская власть поняла Россию: её нельзя вернуть в Европу сразу, как вернули чехов. В этом секрет небывалой популярности Путина, ломающей все законы политологии. Российские демократы-западники не хотят учитывать, что Ваня из Рязани – это феодальный менталитет. Даже те из них, кто нащупал эту суть, предлагают европеизировать евразийца не за 50 лет, как надеется Путин, а за каких-нибудь пять», – пишет господин Галко.
Не первый раз он это пишет. И ни разу ещё не написал, что же делать тем, кого он называет настоящими демократами и потому чужаками в России, хотя любят они её и добра ей желают никак не меньше, чем любой из чекистов Путина. Ну, действительно! Вот что им делать? Это ведь цвет нации. Просвещённые, честные. Прекрасные специалисты. Сцепить зубы и служить Путину? Белое называть чёрным, чёрное – белым, лаять на Украину (теперь – и на Белоруссию), охотиться на «лиц кавказской национальности», поносить Запад, славить чекистов всех времён, приветствовать «басманное правосудие»? Вместе с Путиным говорить, что Политковская ничего собой не представляла?
