Что движет молодыми людьми, которые бросают уютную жизнь в городах Западной Европы и отправляются в страны третьего мира? На этот вопрос корреспондент РС пыталась ответить при помощи голландца Томми Элдеркампу, который уже год живет в Камбодже.
Красная пыль клубится под колесами бесчисленных мопедов, на которых по двое-трое сидят юноши и девушки. Стариков, да и людей среднего возраста в Камбодже почти нет - они лежат в этой самой красной земле. По статистике, половина населения страны моложе 17 лет. Изредка проносится обгоревший на солнце мотоциклист. Школьный учитель географии из Амстердама Томми Элдеркамп при своем росте не затерялся бы и в Европе. Здесь двухметровый гигант выглядит настоящим великаном. Год назад Томми остался в Камбодже, чтобы помочь незнакомой английской девушке Леан Карни организовать сиротский приют.
К нам тихо подходит маленький Тет. Сирота он достаточно условный - ему шесть лет, у него живы оба родителя. Но отец ушел к другой женщине (обычная в Камбодже ситуация), а у матери и брата обнаружили ВИЧ. У Тета вируса иммунодефицита человека нет, поэтому мать отвела его в приют.
Сначала Тет боялся смотреть окружающим в глаза - в родной деревне с его матерью вообще никто не разговаривал, а она обращалась к людям, не поднимая глаз. Уровень грамотности в Камбодже весьма низок, и большинство боится находиться рядом с ВИЧ-инфицированными. Но прошел месяц, и Тета не узнать. Он свободно играет с остальными приютскими. А сегодня придет мама, и они все вместе отправятся на пляж.
«Вот спальня для мальчиков. Мы здесь собираемся двухъярусную кровать установить. Иначе места не хватает, слишком много новеньких. Сейчас у нас девять детей, но в ближайшее время будет двенадцать», - рассказывает наш собеседник.
Приют не имеет постоянных источников финансирования. Аренда дома, оплата привлеченных местных работников и питания для детей обходится примерно в 800 долларов в месяц. По европейским меркам это ничтожная сумма, но и ее надо суметь найти: «К сбору средств мы подключили уже, по-моему, всех наших друзей в Европе. Леан, к примеру, предложила всем коллегам из ливерпульской фирмы, где она раньше работала, в этом году не посылать рождественских открыток родным и близким. Каждая открытка стоит около пятидесяти центов, а то и больше. Все деньги, которые коллеги иначе потратили бы на открытки, они перечислили на счет приюта. Получилось 1800 долларов. Мы можем жить на эту сумму два месяца».
Томми Элдеркамп уверяет, что прекрасно понимает, какая огромная ответственность лежит на нем и его друзьях: «Я отвечаю за этих детей на все сто процентов. Когда мы уедем из Камбоджи, официальная ответственность ляжет на плечи других людей, но я останусь привязан к детям. Я буду по ним скучать. Мне будет всегда интересно узнать, как у них дела».
И все же, что приводит молодых европейцев в Камбоджу? Томми Элдеркампсчитает, что ответ на этот философский вопрос потребовал бы целой книги: «Мы на Западе понимаем, что в остальном мире людям живется гораздо хуже, и поэтому вполне можно потратить год-другой своей жизни на то, чтобы помочь другим. За время своего путешествия я встретил достаточно много западной молодежи, которая работает здесь в составе гуманитарных миссий. Каждый из них приехал по разным причинам. Большинство действительно от чистого сердца ; некоторые – потому, что дома они никто, а здесь приобретают значение в обществе. А некоторые делают совсем немного, но и это уже замечательно. Например, живущие здесь пенсионеры из Европы, которые опекают одного-двух детей, чтобы тем не пришлось работать и они могли закончить школу».
