В эфире Челябинск, Александр Валиев:
Накануне Нового года уроженец села Коелга Еткульского района Челябинской области рядовой Владимир Шураев, служивший в Сормовской дивизии, поступил в Нижегородский военный госпиталь. Скоро месяц с тех пор, как он находится в коме. Что случилось, пока не говорят ни в прокуратуре, ни в воинской части, где служил солдат. Отец Владимира, инвалид, один воспитывающий сына, узнал о его тяжелом состоянии чуть больше недели назад. До этого его уверяли, что Владимир лежит в госпитале не то с гриппом, не то с простудой. Говорит Владимир Шураев-старший.
Владимир Шураев : 24 декабря и 26 декабря разговаривал. Но 24 он мне сказал, что вот этот прапорщик Чурин его ударил и все. И потом 1 января мне только, не знаю кто из части, сказал, что он вроде как бы болеет гриппом, простыл, в госпитале лежит. Ничего, говорит, сложного нет. Потом мне только телеграмма пришла 22 или какого числа, что ваш сын в тяжелом состоянии. Но я выехал уже в Нижний Новгород. Он лежал в коме. Как лежал с 28, как мне в госпитале сказали, так и до сих пор лежит в госпитале.
Александр Валиев : Сам рядовой, жизнь которого сейчас поддерживает медицинская аппаратура, в армии мог и не служить. Он единственный сын у отца-инвалида. Но мысль об освобождении от воинской обязанности и в голову ему не приходила. Так что в военкомат пошел по собственной инициативе. В мае ему исполнилось 18, а в июне он уже покинул отчий дом.
Владимир Шураев : Что я про него могу сказать? Сын есть сын. Плохого никогда про своего сына не скажешь. Он у меня хороший мальчишка, послушный был. В армию… Я ему сколько раз говорил, Вова, может быть, что-нибудь. Он в армию хотел. Какой-то указ есть, что если один родитель остается, а тем более на III группе, вроде бы как ребенка и не должны забирать. Но он просто настоял сам. Нет, говорит, папа, я пойду в армию. Если что, тогда напишешь, тогда буду либо в гости приезжать, либо проверять, либо остаться. Он сам настаивал, чтобы в армию попасть. Уже на прапора хотел учиться. Я ему документы выслал. Хотел остаться. Но вот, видите, судьба, видать не дала ему быть военным человеком.
Александр Валиев : Врачи госпиталя, в котором лежит Владимир Шураев, на контакт с журналистами не идут. Однако в беседе с представителями Комитета солдатских матерей кто-то из докторов откровенно признал, что шансы на хороший исход невелики. Об этом разговоре рассказывает Наталья Жукова, глава нижегородского Комитета солдатских матерей.
Наталья Жукова : К сожалению, этот прогноз неутешительный. Они нам не дали никакой надежды. Сказано было так - если мальчик останется жив все-таки после того, что он месяц уже находится в коме, то, скорее всего, это будет напоминать что-то судьбу Анатолия Романова, пострадавшего в Чечне. Вы все о ней знаете, наверное. Это состояние бессознательное. Мальчик практически не реагирует на какие-то внешние раздражители. О просьбе открыть глаза, то ли он слышит эту просьбу и открывает, то ли это получается случайно, но взгляд абсолютно бессмысленный, блуждающий. Он не владеет своим телом. Он не владеет своими желаниями. Вот это такое состояние.
Александр Валиев : Представители нижегородской военной прокуратуры весьма немногословны. Сетуют на нездоровый ажиотаж вокруг этого дела и советуют обращаться через два месяца.
Представитель прокуратуры : В связи с данным случаем возбуждено уголовное дело 9 января. Проводятся следственные действия. Назначена экспертиза. Законом установлен срок предварительного следствия два месяца. При необходимости может быть продлен дольше.
Александр Валиев : Я спросил мнения Натальи Жуковой, понесет ли виновный наказание, реально ли это?
Наталья Жукова : Поскольку виновный уже определился, потому что там были свидетели, в решении о признании его потерпевшим, там все достаточно четко написано, что он был избит старшим прапорщиком при двух свидетелях. Избит жестоко – там множественные удары в голову, причем, удары ногой. Вот этот прапорщик, конечно же, наказание понести должен. Я думаю, что ни Военная прокуратура, ни воинская часть не будут препятствовать, как это обычно делается, если виновным вдруг оказывается офицер. Тогда вся военная мощь бросается на то, чтобы этот инцидент замять, заплатить, доказывать, что упал с лестницы, доказывать, что инопланетяне прилетели и так далее. Любые способы хороши для отмазки офицера. Здесь – это старший прапорщик, в общем-то, не такая уж большая фигура, чтобы его не осудить. Но время покажет.
Александр Валиев : Время действительно покажет. Тем более варианты возможны разнообразные. Та же Наталья Жукова хорошо помнит историю, которая приключилась с нижегородским призывником, служившим в Ярославле.
Наталья Жукова : Главная наша задача, конечно же, чтобы Военная прокуратура опять же не вильнула как всегда в сторону и не сказала – да, все нормально, ничего не подтвердилось. Как у нас из Ярославля приехал мальчик из железнодорожных войск избитый. И табуреткой его били, и лося пробивали, и крокодилов сушили – это просто были ночные пытки. Военный прокурор ярославского гарнизона буквально на следующий день дает комментарий журналистам, что мальчик – сам разгильдяй. Проведено расследование – ничего не подтвердилось.
Александр Валиев : Между тем, в данный момент идет подготовка к переводу солдата в Москву, в госпиталь Бурденко. Хотя еще совсем недавно разговоры об этом не велись. Почему так долго ждали нижегородские врачи - пока не ясно. В этой истории вообще много не ясного. За что прапорщик избил солдата? Откуда возникла версия о пищевом отравлении, как о причине комы? Ее уже выдвинул кто-то из военных. А также, где взять деньги на то, чтобы Владимир Шураев-старший, инвалид, чья зарплата грузчика составляет около 2000 рублей, смог приехать к сыну и быть рядом с ним, пока тот не придет в себя? Помощь обещают и Министерство обороны, и областные и районные власти. Остается, как всегда, ждать исполнения обещаний.
В эфире Пятигорск, Лада Леденева:
В конце минувшего года в Пятигорске полностью сменилась власть. А 17 января этого года ветераны войны, труда, вооруженных сил и правоохранительных органов Пятигорска собрались на общегородской пленум. Он проходит дважды в год, но впервые за 20 лет ветеранам удалось пригласить на эту встречу городскую думу в полном составе, представителей управлений и комитетов мэрии.
Говорили о проблемах, которых у пятигорских пенсионеров, как и у всех пожилых россиян, множество. Подписали обращение к президенту России, председателям правительства, Госдумы, Федерального Собрания, в котором выразили недоверие российскому правительству, рассказал председатель пятигорского Совета ветеранов, полковник запаса Михаил Игнатов.
Михаил Игнатов : Если мы были по закону, который до этого существовал, воинами-освободителями, то теперь, кто мы? Отменили льготы. В течение 10 лет мы не получили квартиры. Вот сейчас у нас, грубо, 200 человек. Обеспечение лекарствами – отвратительное! Куда бы ни пошли, с нас требуют справку. У меня семья из двух человек. Как раз пенсию жены мы отдаем за жилье. Дальше уже некуда.
Лада Леденева : По словам капитана запаса второго ранга Николая Лега, за последний год жизнь военных пенсионеров ухудшилась до критической отметки.
Николай Лега : Прекратился ремонт жилья для ветеранов Великой Отечественной войны. Раньше такие ремонты проводились. Кроме ветеранов Великой Отечественной войны, у нас большой пласт ветеранов военной службы – порядка 54 тысяч человек в городе Пятигорске, а в крае – порядка 700 тысяч. Есть такие люди, которые уволились без жилья. И вот они ждут 10-12 лет сертификаты на получение жилья. Сертификатов в год приходится на город 8-9, максимум 12.
Лада Леденева : Уволившись в запас, ныне председатель общественной региональной организации КМВ "Морское собрание", капитан второго ранга Александр Карачёв 13 лет ждал квартиру, по закону положенную ему немедленно. Вместо трехкомнатной, отданной государству, едва получил сертификат на одну комнату.
Александр Карачёв : На эту сумму купить трехкомнатную квартиру невозможно, двухкомнатную тоже невозможно. Возможно купить только однокомнатную и то не ахти какую. Куда же с семьей из четырех человек в однокомнатную квартиру? Точно такая же ситуация и у других.
Лада Леденева : Как рассказал председатель Союза ветеранов боевых действий в «горячих точках» Александр Камбаров, за прошедший год ни один из них не получил санаторной путевки, несмотря на проживание в курортном регионе Кавказских Минеральных Вод.
Александр Камбаров : В 2006 году наши ветераны боевых действий не получили ни одной путевки в санаторий, хотя нам положена одна путевка в год. И заявления подавали. Соцстрах ссылается на то, что якобы из Москвы не пришли путевки. Представляете, какая масса людей не получила? Каждая путевка стоит минимум 10 тысяч.
Лада Леденева : В минувшем году ветеранов перестали ставить на очередь по обеспечению автотранспортом, а чтобы получить проездной, нужно:
Александр Камбаров : Со своим паспортом пойти в Управление труда и социальной защиты населения взять там справку (они дают, что он пенсионер). С этой справкой он идет в киоск, где продаются проездные билеты. Но для того, чтобы взять эту справку, нужно туда еще прийти со справкой, что ты человек от военного ведомства. Это кошмар! Там очереди страшные!
Лада Леденева : Как известно, люди военные - сильные духом, и, несмотря на такое отношение к себе государства, сдаваться не собираются. Выход есть, говорят офицеры. Практически никто из них, уволившись в запас, не отдыхает и не путешествует по миру на заработанную пенсию, а ищет работу, чтоб прокормить семью. Но и тут ветеранов, многим из которых нет и сорока, ожидают проблемы.
Военный в отставке : Я ни одного дня не просидел. Сейчас работаю в такси водителем. В основном, идут в охрану. Потому что везде сейчас почему-то возрастной ценз. Человек старше 35 лет он уже практически не может устроиться на нормальную высокооплачиваемую работу. 30 лет, молодые, полные сил и здоровья они не могут найти своего места. Почему? Потому что, во-первых, сейчас прекратила действие программа по переподготовки офицеров запаса, увольняющихся в запас. Года два была такая программа, где выделялись средства. Причем, средства выделялись правительством Соединенных Штатов Америки и блоком НАТО.
Лада Леденева : Найдя работу и как-то устроив жизнь, в борьбе за свои права на положенные выплаты, отставники начинают долгие судебные тяжбы с государством.
Военный в отставке : Порядка 6,5 миллионов по стране в настоящее время офицеров, которые судятся с государством, причем каждый, лично за то, что государство нам сейчас недоплачивает. Свои деньги через суд каждый выбивает, каждый!
Лада Леденева : По словам офицеров, положительные решения суда есть, но их единицы. Многие, отчаявшись, предлагают свои выходы из сложившейся ситуации.
Военный в отставке : Сажать воров или расстреливать, больше выходов нет. Одного-двоих посадить, другие испугаются, и будет у нас все нормально. Нет – так пойдем на баррикады и куда угодно, потому что нас уже достали. К гражданской войне все идет. Все повязано в коррупции. Президент, об этом зная, палец о палец ничего не делает.
Военный в отставке : Правительство сейчас должно уйти в отставку. А оно не хочет уходить в отставку. Сейчас должно наступить президентское правление, и отправить правительство в отставку.
Военный в отставке : Пока не появятся Минин и Пожарский, так у нас и будет. Пока не придут и не скажут – вытряхивайтесь вы из этого гнезда. Нет выхода. Пока не сменится правительство, не будет у нас никакого толку.
В эфире Самара, Сергей Хазов:
За последние полгода уличная преступность выросла в Самаре на 800 процентов. Столь рекордный рост преступности дал повод начальнику УВД Самарской области генералу Александру Реймеру выступить со специальным заявлением. По словам начальника самарской милиции, начиная с 22 января, для патрулирования улиц Самары и других городов губернии будут привлекаться работники частных охранных фирм, а также добровольные отряды содействия милиции. Самарцы по-разному отнеслись к решению об увеличении штата патрульно-постовой службы. Говорит пенсионер Лев Агранович.
Лев Агранович : Польза будет, будет, но только надо подбирать людей, чтобы они были честные и более или менее нормальные. Что-то я вообще милиции не вижу. Сколько я хожу, милиции не вижу. Где она? Проедет на машине – и все. А так, чтобы патрулировали – нет.
Сергей Хазов : «Увеличение числа милицейских патрулей вряд ли сделает хулиганов дисциплинированнее», - считает студент Денис Громов.
Денис Громов : Нет, абсолютно не усилит. Потому что эти патрули для нормальных людей просто… Бестолковая ерунда.
Сергей Хазов : Самарчанка Марина Соловьева двадцать лет назад сама участвовала в работе народной дружины по охране правопорядка.
Марина Соловьева : Раньше это было и порядка было больше. Сознание вырабатывается с детства. Когда оно утрачено, его надо поднимать. Оно утратилось буквально за 5 лет. Так что, его надо поднимать через воспитательные работы, то есть именно дружина, общественность, порядок. Я в дружине состояла почти 15 лет. У меня подруга даже имеет орден. Были 70-е годы, были дружные, сплоченные. Дружили мы в 15-м микрорайоне. Не было такого безобразия. Наркомании не было – раз. Не было таких больших драк. Может быть, где-то и были в подъездах, но мы подходили, мы не грубили, просили, чтобы дети уходили после 10 часов вечера несовершеннолетние. Я считаю, что город у нас серьезный. Люди здесь обеспеченные, есть кого грабить, есть кого обидеть, но некому заступиться. Мне бы очень хотелось, чтобы наша милиция была народной.
Сергей Хазов : Продолжает десятиклассник Роман Родионов.
Роман Родионов : Это от людей зависит, от их мировоззрения, от их сознания. Милиция здесь ничем не поможет. Ничего не изменится, если милицию усилить. Это от людей зависит.
Сергей Хазов : В правозащитной ассоциации «Право и свобода» сообщили, что в Самаре среди членов добровольных отрядов содействия милиции были отмечены случаи хулиганства. «Сотрудники милиции и дружинники сами не всегда соблюдают закон», - поделился Евгений Сазонов.
Евгений Сазонов : По идее у них надо порядок наводить. Если они будут нормально работать… А-то они наоборот сопутствуют, они подражают этим бандитам разным.
Сергей Хазов : «Порядок на улицах зависит не от количества милицейских патрулей, а от самих граждан, от уровня культуры в обществе», - считает правозащитник Михаил Алексеев.
Михаил Алексеев : У нас менталитет народа такой. Не получается ничего – дружинники, не дружинники. Какой-то толк, прок от них будет, а, может быть, ничего не будет по одной простой причине. Чем занимается у нас милиция, как она будет работать? Зачем далеко ходить? Они смотрят, зарабатывают деньги, то есть собирают пьяных. Какие пьяные валяются - безденежные, а денежных подбирают. Они делают план на них и, соответственно, для себя делают прожиточный минимум, будем так говорить. Простые люди тоже должны… Мы живем сейчас по девизу «Моя хата с краю, нас ничего не касается». Только когда самого коснется, только тогда начинают – люди внимания не обратили и так далее.
Сергей Хазов : «Каким должен быть рецепт от уличной преступности», - продолжает Лев Агранович.
Лев Агранович : Люди-то разные бывают. Сколько наркоманов, сколько пьяниц. От начальника, что зависит? Ничего не зависит. А в обществе зависит от самих людей, какие люди будут.
Сергей Хазов : Правозащитные организации Самары намерены создать группу мониторинга уличной преступности. Правозащитники из ассоциации «Право и свобода» и организации «Свободный город» пообещали ежемесячно устраивать проверку работы правоохранителей, чтобы выявлять случаи превышения служебных полномочий дружинниками и сотрудниками патрульно-постовой службы.
В эфире Саратов, Ольга Бакуткина:
Нижне-Волжская студия кинохроники была создана в Саратове в 1929 году. Ее задача – фиксировать события, происходящие в регионе, а пленки с сюжетами - хранить. Увидеть отснятую хронику можно было в киножурналах перед показом художественного фильма.
Звучит фрагмент киножурнала
Ольга Бакуткина : Сюжеты о сельских агитаторах сменяли рассказы о стройках социализма и партконференциях, и с каждым годом возрастала скука, с которой зрители перед киносеансом смотрели очередной блок хроники. Может быть, киножурналы отчасти и стали причиной равнодушия к документалистике? С этим предположением согласен генеральный директор Нижне-Волжской студии кинохроники Андрей Наймушин.
Андрей Наймушин : Очень может быть. Я помню это время. С каким ужасом воспринимали многие, особенно местные региональные журналы плохо воспринимались зрителями. Зрители были в страшном восторге, когда «Фитиль» показывали, аплодисментами встречали, а все остальное – жуткими вздохами. Когда мы слышим от ветеранов отечественной документалистики, что все погибло, все плохо, а раньше все было хорошо, я не могу вспомнить, что все было хорошо, например, в 70-е годы, хотя и были шедевры созданы в то время тем же Герцем Франком. Но кто их видел?
Ольга Бакуткина : Вернуть документальному кино зрителя – так коротко можно обозначить программу Андрея Наймушина, с которой он четыре года назад пришел на должность руководителя. Но оказалось, что его цели не совпадали с государственными.
Андрей Наймушин : Цели у государства были одни, у меня, видимо, несколько другие. Государство, как потом уже выяснилось, по завершении конкурса, искало не только на этой студии, но и на других студиях, региональных киностудиях страны директоров, которым поручалась очень рутинная работа – акционировать и продать эти студии. Я-то шел сюда немножко с другими целями. Я думал, что нам удастся здесь развернуть к зрителю процесс производства.
Ольга Бакуткина : Как сделать, чтобы у документального кино появился зритель? Во-первых, нужен зрительный зал. Так 40 лет спустя на студии возобновил работу заброшенный кинозал. Помимо документальных фильмов здесь проходят показы лучшего современного европейского кино и киноклассики. Это традиция киноклуба «Волшебный фонарь», который двадцать лет назад создал и возглавил Андрей Наймушин. Дом кино на базе киностудии – это одно из немногих мест, где можно посмотреть некассовое российское кино. Рассказывает главный редактор Нижне-Волжской студии кинохроники Татьяна Зорина.
Татьяна Зорина : Мы все-таки считаем, что должен быть хоть какой-то, пусть небольшой центр российского национального кино. Мы все эти годы показываем такое кино. Иногда мы даже опережаем в этом смысле Москву. У нас есть несколько договоров с разными прокатными конторами московскими. Например, «Остров» мы показали раньше, чем он начал идти в некоторых московских кинотеатрах. Бывают у нас показы, когда приходит много народа. Бывает, когда приходит, 3-4 человека. У нас, вообще, принципиально отношение к зрителям такое – если появился хоть один человек, мы показываем кино.
Ольга Бакуткина : Еще один путь к зрителю – собственный фестиваль. Этой осенью четвертый раз в Саратове пройдет международный телекинофестиваль документальной мелодрамы «Саратовские страдания». И хотя с каждым годом число его участников и зрителей растет, директор фестиваля Татьяна Зорина считает, что популярность его пока мала по сравнению, скажем, с саратовским оперным фестивалем имени Собинова.
Татьяна Зорина : У театральных спектаклей все равно есть пока элемент отстраненности. А у нас-то – приди и смотри неприкрытую правду жизни. Сказать себе, что нет, это все не так, со мной это не может произойти – невозможно. Документальное кино требует сиюминутного сочувствия, сопереживания и понимания того, что так оно и есть, это не придумано. Может быть, люди не хотят сильно ворошить свою заученную душу. Я не знаю. В общем, для меня это серьезная проблема последнего года.
Ольга Бакуткина : Как сделать документальное кино зрелищем престижным и что престижно сегодня? Говорит Татьяна Зорина.
Татьяна Зорина : Человек все-таки, начиная, допустим, с 25 лет с 30, не выстраивает свою жизнь так, как он хотел бы ее прожить, а нацелен на сиюминутный успех. А в документальном кино есть часть таких исследований, где подробно как раз и осмысливается жизнь нормального человека. Успешным он считается только потому, что может сам реализоваться внутренне.
Ольга Бакуткина : Чтобы работа кинодокументалиста была востребована, важно понять, что ждет от него сегодняшний зритель.
Татьяна Зорина : Тут дело даже, может быть, не только понять, что им интересно, но и попытаться сформулировать, что мы можем им предложить, чтобы им было интересно. Сложная проблема, но интересная.
Ольга Бакуткина : Процесс воспитания зрителя пока только начат, а вот молодые авторы, которыми может гордиться студия, уже воспитаны. Фильм Марии Кравченко «Собиратели теней» - воспоминание о детстве, проведенном в Грозном, - получил призы всех престижных российских фестивалей, а в этом году будет участвовать в международном.
В эфире Подмосковье, Вера Володина:
Владимир Пальщенко : Я живу у друга. Мать снимает квартиру.
Вера Володина : Семья Владимира Пальщенко покупала квартиру в одном из строящихся домов в поселке Октябрьский Люберецкого района. Здесь восемь строительных объектов у трех кампаний-застройщиков. Более тысячи семей пока не могут вселиться в свое жилье. Застройщик требует с них большую доплату, объясняет Владимир.
Владимир Пальщенко : Большая часть людей, обманутых вкладчиков, не могут просто позволить себе доплатить за свое жилье. На 551 доллар повысилась за квадратный метр.
Вера Володина : Именно поэтому полторы сотни представителей люберецких обманутых дольщиков пришли 25 января к дому областного правительства с требованием - обеспечить выполнение федеральных законов. Компания «Святоградинвест» не выполняет своих обязательств перед семьей Тамары Васильевны, которая слушать не хочет заявлений чиновников об отсутствии механизмов управления.
Тамара Васильевна : Власть расписалась в своей некомпетентности и полной утрате чувства долга и ответственности перед народом. Дескать, у них современных, российских чиновников нет ни рычагов, ни механизмов управления. Что же вы сказки нам рассказываете?! Нет у них рычагов! Так какое вы имеете право после этого называть себя властью и расходовать на свое содержание деньги налогоплательщиков?
Вера Володина : Тамара Васильевна считает, что обманутого дольщика защищает 40 статья Конституции Российской Федерации.
Тамара Васильевна : Пункт 2 этой статьи: «Органы государственной власти и местного самоуправления поощряют жилищное строительство, создают условия для осуществления права на жилище». Как на самом деле сомнительная власть это поощряет, мы с вами знаем не понаслышке.
Вера Володина : Так характеризует поведение властей Владимир Щукин.
Владимир Щукин : После заключения договоров при попустительстве администрации поселка Октябрьский, наши договора были признаны недействительными. Состоялся арбитражный суд. «Альвида» признала свой агентский договор недействительным. В течение года нам об этом ничего не было известно. И только когда прошел срок, когда можно было решение арбитражного суда оспорить, только тогда мы узнали от заместителя директора «Альвиды» Мамонтова. После этого нам начали предлагать оплатить заново эти квартиры.
Вера Володина : Семья Владимира Николаевича, прожив 15 лет на территории, зараженной после Чернобыльской аварии, сумела выбраться в Подмосковье. Шесть лет зарабатывали на квартиру и заключили договор со «Спецстроем».
Владимир Щукин : Но здесь нас поджидала другая опасность, хуже чем чернобыльская радиация.
Вера Володина : Оценивая свое положение с жильем как катастрофическое, дольщики из поселка Октябрьский во всем обвиняют власти. Тамара Васильевна отрицает юридическую неграмотность, которую чиновники так легко приписывают обманутым дольщикам.
Тамара Васильевна : Они ссылаются на несовершенство законодательства. Если это касается вопросов приватизации крупных промышленных объектов, нефтегазового комплекса, к примеру, то это несовершенство им прямо-таки на руку. А нас они любят обвинять в юридической безграмотности, имея в виду инвестиционные договора, договора участия физических лиц в долевом строительстве, те самые договора, что у нас с вами. И разводят при этом руками, дескать, власть тут бессильна. Но мы хотим вам напомнить, уважаемые чиновники, что на всех трехсторонних инвестиционных контрактах стоят печать и текст «Зарегистрировано в Министерстве строительства».
Вера Володина : Именно поэтому участники митинга требуют от областных властей (цитирую) «не единожды на выборах данных обещаний, а наведения порядка в жилищном строительстве». Поскольку жилье понятие семейное, организаторы митинга пришли с малышами, эти стихотворения не с праздничных утренников в детском саду.
Ребенок : Нас в семье трое-четверо вполне,
И если б защитил нас дядя Громов…
Но ему не до того,
Он теперь звезда кино…
Вера Володина : Владимир Щукин, выступая на митинге, обратился к губернатору Борису Громову с просьбой помочь получить квартиры без вторичной оплаты.
Владимир Щукин : Я не просил бы о помощи, если бы знал, что у меня впереди еще есть 20 лет безболезненной жизни. Но это время, которое мы провели в чернобыльской зоне, никаких гарантий не дает. Я не успею уже оплатить еще раз. Тому, кому мы оплатили, он является учредителем «Альвиды». Сейчас он находится под следствием.
Вера Володина : У каждого из пострадавших дольщиков своя история так называемого «квартирного вопроса». Семья Тамары Васильевны продала свою заработанную, как она говорит, 30-летним стажем малогабаритную квартиру, добавила, залезая в долги, еще сумму, и подписали договор соинвестирования. Тогда один из сыновей поступил учиться в университет.
Тамара Васильевна : Этим летом наш сын заканчивает учебу в университете. Нам надо будет провожать его в армию. А квартиры у нас так и нет, хотя она нами полностью оплачена. А еще через год нашему второму сыну предстоит исполнить свой долг гражданина – стать солдатом. Вот я и хочу спросить вас, как генерала, как отца. Уважаемый Борис Всеволодович! От какого порога мне провожать своих сыновей в армию? С каким сердцем? Какими словами мне благословлять их на ратную службу? Нет сегодня в моей душе ни слов, ни чувств, подобающих предстоящему событию.
Вера Володина : И слова, и чувства в плакатах, с которыми люди пришли на митинг к памятнику Кириллу и Мефодию – «Нашим детям негде жить!», «Мы бомжи!» и «Чем еще заплатить за жилье – временем, здоровьем, жизнью?»
В эфире Саранск, Игорь Телин:
Неприметное здание, обнесенное кирпичным забором в районе железнодорожного вокзала столицы Мордовии. В прежние годы жители Саранска, в первую очередь мужчины, панически боялись попасть сюда. И не то, что творилось здесь что-то ужасное, просто после проведенной здесь ночи, от администрации расположенного тут заведения следовало письмо на работу, последствия этого были в большинстве случаев самыми печальными: замечание, или хуже того – выговор, проработка на профсоюзном собрании, лишение премии. Речь – о медицинском вытрезвителе.
Некогда в столице Мордовии действовало три подобных заведения, в настоящее время осталось только одно – именно это, в центре города, получившее у народа название «Тополя» из-за расположенной по соседству тополиной рощи. Возможно, кто-то из посетителей медвытрезвителя шутки ради прикрепил на ограде соответствующую самодельную вывеску. Администрация несколько раз срывала ее, однако вывеска с надписью «Тополя» с завидным постоянством появлялась вновь и вновь, так что пришлось на борьбу со своеобразными шутками горожан махнуть рукой. Что есть - то есть, говорит заместитель начальника саранского медвытрезвителя подполковник милиции Сергей Белоключевский.
Сергей Белоключевский : Привыкли уже, так скажем. Название бытует среди алкоголиков, так и остается.
Игорь Телин : С наступлением зимы количество клиентов саранского медвытрезвителя значительно увеличивается. Причина тому не только в том, что горожане по причине холодов увеличивают потребление алкоголя, но и в особом внимании к подвыпившим согражданам со стороны сотрудников милиции. Найти, подобрать, не дать замерзнуть и привести в нормальное состояние – их главная задача. Сергей Белоключевский уверен – он и его сотрудники подчас спасают жизнь, и приводит в качестве примера недавний случай, когда их клиентом стал прилично одетый мужчина, найденный милицейским нарядом мертвецки пьяным на автобусной остановке.
Сергей Белоключевский : Поместили в палату. Он переночевал. Утром встал. Ничего, конечно, не помнит. Говорит – спасибо, что не дали мне умереть.
Игорь Телин : Сергей Белоключевский явно идеализирует ситуацию. Как бы то ни было, но вытрезвитель был и остается учреждением, ограничивающим свободу человека. Правда, есть и другие примеры, когда люди сами приходят сюда. Это лица без определенного места жительства, и делают они это исключительно зимой. Бывает так, говорит Белоключевский, покупают специально бутылку вина, выпивают и идут "сдаваться" - мол, вот он я пьяный, определяйте в палату. Но у основной массы горожан негативное восприятие этого учреждения как было, так и остается, и спокойно относящихся к возможности попадания сюда, в общем-то, мало. Житель Саранска Владимир Солдатов был свидетелем такого эпизода.
Владимир Солдатов : Подвыпившего товарища в милицию забрали, а бдительность ослабили. Он у них вырвался – плюх в луху и лежит. Его начинают брать, он поворачивается и начинает их мазать. Они покрутились, покрутились, он не встает. Они повернулись и ушли. Он тоже встал и пошел в другую сторону.
Игорь Телин : Но это, в принципе, мирное течение событий. В то же время, не проходит и дня, чтобы в медвытрезвитель не попадали люди, агрессивно настроенные. "Они представляют опасность для других, - считает Белоключевский. – И если мы временно изолируем их, это будет хорошо для общества. Может этот человек не совершит преступления". По словам заместителя начальника вытрезвителя, пьяные люди в России отличаются от пьяных в других европейских странах именно своей агрессивностью: "Если где-то в Финляндии, Германии, выпивший человек мирно и спокойно шествует к себе домой, то россиянам непременно надо что-то крушить, задирать прохожих". Для особо агрессивных в саранских "Тополях" отдельное помещение и совсем не с кроватями, а со специальным креслом.
Сергей Белоключевский : Здесь фиксируется он за четыре конечности – руки-ноги прикручиваются к определенным подлокотникам и подножникам. Спинка прорезиненная. Для чего? Чтобы, когда пытается удариться головой, чтобы не мог себе принести ранение.
Игорь Телин : Утром многие плохо помнят, что делали накануне и на вопрос как попали сюда? - отвечают просто…
Житель : Дурость. Думаешь рюмку выпьешь и все, а рюмку выпьешь – тянет ко второй. После второй – к третьей.
Житель : Как говорится (пословица это или не пословица – не знаю) – просто напиться и забыться.
Игорь Телин : Еще одна специальная палата – женская. По словам Сергея Белоключевского, количество "клиенток" медвытрезвителя за последние годы значительно увеличилось.
Сергей Белоключевский : Женщин у нас за год проходит порядка до 120 человек. В зимний период обычно бывает больше.
Игорь Телин : С начала 90-х годов многие российские города отказались от медвытрезвителей. Да и в Саранске из трех подобных заведений осталось только одно – эти самые "Тополя". Да и его будущее пока непонятно. По одной версии оно будет скоро закрыто, по другой – станет из милицейского учреждения чисто гражданским. Сергей Белоключевский с этим не согласен.
Сергей Белоключевский : Представьте себе ситуацию, когда гражданский человек будет требовать от такого же гражданского человека пройтись с ним куда-то и так далее. Я думаю, что реакция будет неадекватная. Скорее всего, тот, кто будет задерживать, получит какие-то повреждения от того, кто находится в тяжелой или средней степени опьянения.
Игорь Телин : А тем временем, деревья – тополя, от которых пошло название этого саранского медвытрезвителя, - потихоньку вырубают. Близлежащая территория застраивается новыми домами. Но, похоже, что этому названию предстоит долгая жизнь, по крайней мере, их обитатели на вопрос, "где живешь?" отвечают "В тополях", отнюдь не имея в виду медико-милицейское заведение.
В эфире Томск, Николай Погодаев:
Недавно двум улицам Томска были возвращены их исторические названия. Одна из них - Воскресенский взвоз. Он взбирается от подножья горы, на которой в 1604 году заложили Томский острог, к её плоской вершине. Здесь в 20-х годах XVII века была построена сначала деревянная, а в конце XVII века и каменная Воскресенская церковь. В годы советской власти взвоз стали называть Октябрьским. Улица Знаменская была проложена в Заозёрном предместье Томска. В середине XVII века здесь была построена церковь в честь знамения Абалакской иконы Пресвятой Богородицы. При советской власти Знаменскую переименовали в улицу Войкова. Пётр Войков был депутатом Уральского Совета в Екатеринбурге и сыграл довольно зловещую роль в судьбе царской семьи. В Томске он никогда не был.
Возвращение исторических названий вызвало у жителей этих улиц далеко не однозначную реакцию. Сколько-то человек позвонили в мэрию и выразили своё недовольство тем, что придется, дескать, массу документов переоформлять. На возрожденной Знаменской я поговорил с редкими прохожими и наудачу постучался в несколько квартир.
Жительница : Валентина Владимировна меня зовут. Я, конечно, против, что улицу переименовали. Столько лет стоит, и вдруг нам надо вдруг все переделывать документы. Это опять всё обойдётся всё в копеечку. А какие документы надо переделывать? Это надо будет прописку опять переделывать, право на дом, на землю, всё это очень дорого стоит.
Житель : Да нет, я пенсионер, меня это не тревожит, никаких материальных затрат я не должен понести, так что пусть делают всё, что хотят. Абсолютно мне до лампочки.
Жительница : Меня зовут Галина. Я очень даже за, что переименовали в улицу Знаменскую. Во-первых, это историческое название, а во-вторых, Войков это убийца царя, а сейчас у нас царь он как канонизирован. Да, я согласна, что переименовали и очень даже рада этому как простая прихожанка Знаменского храма и Троицкого.
Николай Погодаев : О перипетиях всей этой истории мне рассказал секретарь Томского епархиального управления протоиерей Алексей. В ноябре 2005 года Томская епархия обратилась в Комиссию по топонимике мэрии Томска с просьбой о возвращении исторических наименований двум улицам.
протоиерей Алексей : В связи с тем, что они являются историческими памятниками, топонимами города нашего Томска и издавна сохраняли его исторический облик и культурный, а так же ещё в связи с тем, что в декабре 2005 года была окончательно восстановлена из руин Знаменская церковь.
Николай Погодаев : Комиссия по топонимике обязала представителей епархии провести опрос жителей улиц, испросить их согласия.
протоиерей Алексей : Мы хотели семинаристов взять, обойти всех жителей этих улиц, но нам комиссия запретила использовать свой ресурс и назначила нам так называемое ООО «Курсив».
И вопросы там были такие: Томская епархия обратилась в комиссию по топонимике с просьбой переименовать улицы в нашем городе, на которых вы проживаете. В связи с этим вам придется поменять свидетельство о собственности на квартиру, вам придется поменять свой паспорт, вам придется поменять водительское удостоверение. Социальные страховки и всё прочее. А если ваши организация или предприятие зарегистрированы на этих улицах, надо поменять им уставные документы. Хотите ли вы, чтобы вам вернули историческое наименование этой улицы?
Николай Погодаев : В результате такого опроса 70 процентов были против возвращения исторических названий улицам, 20 процентов - «за», остальные воздержались. Следующим рубежом стало заседание Правового комитета городской думы Томска, где преобладало влияние коммунистов.
протоиерей Алексей : Состоялся он в марте 2006 года под председательством господина Полева. И он с трибуны, с высока мне пояснил, что большевики на самом деле были очень хорошие люди, а вот мы, церковники, очень плохо читаем Библию. Потому что Библия – это кровавая книга, с неё кровь стекает просто ручьями. И поэтому нам, церковникам, восставать и что-то говорить против большевиков это просто кощунство какое-то. Я знаю, что Полев и Пичурин – они все у нас исповедуют коммунизм прочно.
Николай Погодаев : Но здесь представителям епархии помог другой депутат городской думы – Александр Деев. Он дал информацию о том, что существует федеральный закон, по которому при переименовании улиц никакие документы менять не нужно. И потому, когда дошло до голосования на общем собрании думы Томска, большая часть депутатов поддержала возвращение улицам их исторических названий.
протоиерей Алексей : С Росрегистрации, за подписью заместителя начальника управления, пришло письмо, на основании такой-то статьи, назван закон, ничего людям менять не надо, все документы остаются в силе. В случае смены адреса владелец недвижимости или же уставные документы организации, предприятия сохраняют свою юридическую силу до момента следующей юридической сделки.
Николай Погодаев : Но у секретаря комиссии по топонимике Татьяны Макогон до сих пор иная точка зрения. Она считает, что траты неизбежны.
Татьяна Макогон : Администрации города поручено разработать механизм возмещения затрат физических и юридических лиц, если они возникнут в связи с переименованием. Мы сейчас ведем переговоры со всеми организациями городскими, областными и федеральными с тем, чтобы минимизировать затраты и физических, и юридических лиц, связанных с переименованием.
Николай Погодаев : В списках комиссии по топонимике более двухсот улиц, названия которых были изменены в советские годы. В Омске и Новосибирске есть опыт двойных названий улиц – рядом с официальным, доставшимся от советской эпохи – историческое. В Томске есть сторонники и такого варианта.
В эфире Вятка, Екатерина Лушникова:
Кристина Ластачова : Плыли они по реке сначала из Волги, а потом на Оку. Потом приплыли на Хлынов. Там они увидели холм, и холм этот им понравился. Они решили обосновать там город.
Екатерина Лушникова : Так согласно древней легенде в пересказе юного краеведа Кристины Ластачовой, ученицы 6-го класса, был основан град на Вятке-реке. В разные годы и столетия именовался он по-разному: и Вятка, и Хлынов, а с тридцатых годов XX века - Киров.
Александр Балыбердин : Но все-таки, я хотел бы на этом настаивать, история Кирова началась в 1934 году.
Екатерина Лушникова : Считает священник Александр Балыбердин.
Александр Балыбердин : А история Вятки началась в 1181 году. Поэтому, конечно, городу и нам, прежде всего, вятчанам, надо осознать себя вятчанами, жителями Вятской земли, жителями Вятки. Осознать наш город, как исторический город – один из древнейших исторических городов России со своей неповторимой, уникальной истории.
Екатерина Лушникова : Ради исторического просвещения вятская епархия и краеведческий музей основали в этом году премию-конкурс «Вятский летописец». В конкурсе приняли участие более 500 школьников с 5 по 8 класс. Юные летописцы должны были ответить на 25 вопросов по краеведению. Лучшей оказалась ученица 6 «б» 48 школы Кристина Ластачова.
Кристина Ластачова : Это очень было сложно, потому что я очень много книг перелистала. Это надо было все за два дня сделать, отослать, да еще и победить. Очень сложно было. Сидела в библиотеке. Брала книжки на дом – пять томов разных – о Кировской области, о старой земле. На древнерусском языке пыталась что-то прочитать. Развила своей ум.
Екатерина Лушникова : В углубленных занятиях по краеведению дочке помогала мама Елена Владимировна.
Елена Владимировна : Мне вообще нравится древняя история Руси. Кто-то хочет в Париж съездить, а мне вот хочется, например, по Золотому кольцу по нашему, по нашей России. В принципе, мы ездим, путешествуем – церковь посмотреть старую или в краеведческий музей летом. Интересно. Мы ведь здесь родились. Мы должны знать - откуда это пошло. Самое интересно, здесь вот у меня возникло, - это же мои предки. Они тут жили. Они мои родные. Как они жили? У нас были князья на Руси. Наши предки были сами по себе. Мне это очень понравилось, что мы были независимые.
Екатерина Лушникова : Наградой для Кристины Ластачовой и ее мамы станут книги по истории России. Торжественное вручение состоится в краеведческом музее уже в эту субботу. Одновременно будет вручена и премия для взрослых – «Вятский горожанин». Она тоже предназначена для знатоков старины вятской. Одним из ее лауреатов в этом году стал историк Валентин Сергеев. Он был награжден посмертно. Всю жизнь Валентин Дмитриевич мечтал о Вятке, но до воплощения своей мечты так и не дожил. Остался его голос.
Валентин Сергеев : За Вятку, потому что я вятский. Потому что я не хочу, чтобы наше имя, моего любимого города, носил человек, который просто недостоин того, чтобы вятским называться. Потому что Шаляпин, Васнецов, Бехтерев, Бакулев, Заболоцкий, Грин и какой-то Сергей Миронович. Что это такое? Так что, да здравствует Вятка!
В эфире Казань, Олег Павлов:
Рашит Нуретдинов: Сейчас принято говорить «люди с ограниченными возможностями», хотя мы все время смеемся. У нас безграничны возможности.
Олег Павлов : У Рашита Нуретдинова нет рук. Но это не помешало ему стать профессиональным художником. Картины он рисует светлые, в основном пейзажи.
Рашит Нуретдинов : Я бы хотел, чтобы больше видели, то есть больше слышали, больше знали обо мне, конечно. Не то, что это мне нужно самому, а то, что людям таким же. Просто даже людям здоровым – пусть знают, что есть люди, которые живут, стараются как-то, что-то делают, трудятся, в конце концов, просто-напросто. Этим стараются и жить, и заработать, и все.
Олег Павлов : Однажды, в семь лет, детское любопытство завело Рашита в трансформаторную будку. Как рассказывает мама, Закия Нуретдинова, удар током навсегда изменил жизнь ее сына.
Закия Нуретдинова, мама Рашита : Он инвалидом был I группы. В трансформатор попал. Я его в больницу визу, а рука черная. Я говорю: «Сынок, тебе, наверное, больно?» «Нет, мама».
Рашит Нуретдинов : Травма у меня давно, с детства. Человек, у которого с детства травма произошла, он спокойно уже к этому относится, привычно уже, живет привычной жизнью, обзаводятся семьями, живут прекрасно, кто хочет и кто старается.
Олег Павлов : 10 тысяч вольт изменили жизнь, но не смогли повлиять на судьбу. Рашит все равно хотел стать художником.
Закия Нуретдинова : Я из больницы взяла его. Куда деваться? Какая работа? А он говорит: «Мама, я художником хочу стать». «Ты чего, - говорю ему. – Обеих рук, а художником». «Нет, мама, - говорит. - Ничего не надо. Только художником».
Рашит Нуретдинов : Меня отговаривали очень долго. Профессия очень сложная. Действительно, это адский труд, это тяжелый труд. Это не для инвалида работа.
Олег Павлов : Своей мастерской у Рашита нет. Обстановка в комнате более чем скромная – старенькая мебель, выцветшие обои. На черно-белой фотографии счастливое лицо мальчишки с кистью.
Рашит Нуретдинов : Я, конечно, с трудом поступил еще. Во-первых, я сначала в Пензенское поступил училище, а потом сюда перевелся, в Казанское. Когда стал сюда переводить свои документы, мне сначала отказали. Намекнули, что, мол, тяжело будет.
Олег Павлов : Казанское художественное училище Рашит Нуретдинов закончил с отличием. Заказов у него хоть и не много, но они есть. Говорит – на хлеб и молоко хватает. Но нужно еще покупать кисти, краски, холст.
Рашит Нуретдинов : Если он должен чувствовать себя человеком, то есть он должен получать больше, инвалид I группы, это уже человек, который не может себя обеспечить. Хотя у нас, в основном, люди живучие, выживающие. Я вот тоже стараюсь выжить. Я, правда, не считаю себя инвалидом.
Олег Павлов : Как бы то ни было, но на судьбу Рашит Нуретдинов не жалуется – считает, что она у него счастливая.
Рашит Нуретдинов : Я все время восхищаюсь каждым днем.
