Лиля Пальвелева : Недавно мне в руки попала книга «Я и мы. Мы и язык». Это сборник статей, посвященный памяти замечательного лингвиста Бориса Шварцкопфа. Тема одной из публикаций относится к разряду слабо разработанных. Это язык семейного фольклора. О нем мы и поговорим сегодня с Юлией Сафоновой, чье имя значится в числе редакторов книги.
Юлия, по тонкому наблюдению автора статьи Анны Занадворовой, семейный фольклор возникает только там, где у родственников сложились гармоничные отношения. Если иметь в виду лингвистический аспект, отличается ли эта лексика и этот строй языка от литературного?
Юлия Сафонова : Отличается, если литературный и разговорный противопоставлять. Конечно, все лексические средства такие же, как и в литературном языке, то есть несколько способов именований и номинаций. Это могут быть слова и фразы, которые известны всем, но которые в литературном языке, просто вне этой семьи, будут значить одно, а в кругу родственников – совсем другое. Скажем, если я сейчас произнесу фразу «архитектор виноват», видимо, все вспомнят, что у нас, к сожалению, некоторое время назад случилось в Москве с комплексом «Аквапарк». А в семье Толстых, как вспоминает сын Льва Николаевича Толстого Илья Толстой, «архитектор виноват» значило совсем другое. Когда-то, когда Илье было 5 лет, на Новый год ему подарили обещанную чашку. Он бежал и, перебегая через порог, упал. Все стали смеяться, чашка разбилась. И Илья, оправдываясь, говорил, что он не виноват, не виноват, а виноват архитектор, который сделал вот такой порожек. С тех пор в семье Льва Николаевича Толстого «архитектор виноват» было тоже самое, что «стрелочник виноват».
Лиля Пальвелева : Кстати, наверное, каждая семья может вспомнить какие-то фразы или даже обрывки фраз, связанные с событиями, которые могли произойти, бог знает когда, но они чем-то дороги этой семье. И поэтому повторяются бесконечное число раз.
Юлия Сафонова : Мне кажется, важно всегда помнить такие слова, выражения и словосочетания, потому что они согревают человека. Тогда язык, наконец-то, начинает нас объединять. Кроме того, представляете, как надо долго объяснять, что случилось, а можно просто своему человеку сказать – ты, знаешь, архитектор виноват. Это, конечно, некий такой шифрованный язык. Он тайный. Его понимают только члены семьи.
Кстати, у Толстых было другое тоже интересное выражение - «для Прохора». И тоже Илья его вспоминает в своих дневниках. Он не любил играть на фортепиано, и так отбарабанивал. И как-то Лев Николаевич услышал, что вдруг Илья очень хорошо играет. Зашел и видит, что что-то с окнами делает плотник Прохор. И тогда Лев Николаевич понял, что Илья старается для Прохора. Как вспоминает Илья, «долго отец упрекал меня этим «для Прохора»». Это тоже было определенное выражение.
Наверное, надо сказать, что обязательно в любой семье – в полной, неполной – даже, когда традиции не сохраняются, но точно в любой семье есть фольклор. Начинается он с того, что ребенка как-то именуют только в этой семье. Иногда это даже не похоже на настоящее имя. Скажем, старшего племянника в нашей семье зовут Юра. Я даже не помню почему, но мы его все зовет Тимофеем до сих пор. Мама меня называла Булёша. Я совсем недавно спросила: «Мама, почему?» Юля – Булёша, в общем, мало общего. Она говорит, что я всегда была надутая какая-то, и с этим как-то связано. Это понятно только нам. И я знаю, что если я этим именем подпишу маме поздравление или в телефонном разговоре ей назовусь так, это согреет ее материнское сердце. Она сразу вспоминает семью. И так каждый из нас. Номинация бывает такая же, как в литературном языке, но это будет что-то значить другое.
Бывает особое именование каких-то обычных комнат. Почему-то та комната называется «маленькая», хотя она не маленькая, та называется «терраской», хотя это не терраска, а зал, например. Что-то связанное с историей семьи. А как всякая история, она согревает.
Лиля Пальвелева : А еще помимо помещений нередко какие-нибудь давно живущие вещи имеют имена собственные. Для них придумываются свои слова, которых больше нигде не встретишь. Например, я знаю, что в одной семье была жестяная баночка грошовая, из-под леденцов. Но в ней из поколения в поколение хранили маленькие гвозди. Они называлась «гвоздильница».
Юлия Сафонова : (Смеется) Замечательно – гвоздильница. Все образовано по модели литературного языка, если возвращаться к тому, литературный это или не литературный. Это окказионализмы, но окказионализмы, созданные по случаю именно в этой семье. Заметим, есть и такие случаи, когда окказионализмы семейные становятся широко известными. Скажем, «зеленая палочка», которую все знают, это же тоже семейное предание, семейный фольклор Толстых. Он широко стал известен, благодаря детской литературе.
В любой семье есть особые правила (может быть, даже в самой неблагополучной) – определенным образом здороваются, определенным образом принято отходить ко сну и говорить какие-то самые простые слова, но эти самые простые слова тоже часть домашней речи.
Лиля Пальвелева : Вы чуть раньше расуждали о детях. Но ведь и среди взрослых часто бывает, когда люди придумывают друг для друга домашние прозвища. Допустим, супруги нередко придумывают , иногда, заметим, самые дурацкие прозвища. Вообще все, что связано с семейным фольклором часто, с точки зрения такого безупречного вкуса, невыносимо.
Юлия Сафонова : И лишено здравого смысла.
Лиля Пальвелева : И лишено здравого смысла еще чаще. Но почему-то, когда эта лексика бытует в таком микромире, как семья, она не воспринимается, как какая-то неправильная.
Юлия Сафонова : Она и не должна восприниматься, как неправильная. Потому что, возвращаясь к началу нашего разговора о неразработанности темы домашней речи, мы должны вспомнить, что уже давно многие исследователи говорят о типах речевой культуры. Есть элитарная речевая культура, а есть не то что неэлитарная, плохая, а есть повседневный тип речевой культуры. Домашняя речь относится к такому повседневному типу речевой культуры. Ведь, когда мы говорим о речевой культуре, мы очень часто любим утверждать, что главное – правильно ставить ударения, произносить «конешно», а не «конечно». На самом деле, куда важнее, чтобы коммуникация, общение состоялось, чтобы при этом никого не обидеть словом. С этой точки зрения даже самые абсурдные наименования, абсурдные фразы из домашней речи – это самые культурные словечки, выражения и фразы.
Вы, Лиля, начали с того, что вспомнили Бориса Самойловича Шварцкопфа. Я сейчас его архив разбираю. У них тоже были домашние прозвища. Жену свою он называл Мадам. Надо было слышать, как он это говорил: «Мадам напекла пирожков». Мария Никандровна не были никакой «мадам», но что-то, видно, за этим стояло.
Лиля Пальвелева : Тут надо еще заметить, что обращение «мадам» - такое пафосное, оно отсылает нас к каким-то господам. Происходит стилистический слом. С одной стороны, мадам, а с другой - напекла пирожков. С одной стороны, к мужу жена обращается «сударь» или «сэр», и тут же она говорит: «Сэр, вынесите ведро». И неприятная обязанность перестает таковой быть, потому что всем смешно.
Юлия Сафонова : Кстати, когда я разбирала архив, я нашла письмо Никиты Ильича Толстого к Борису Самойловичу (они были дружны). Борис Самойлович, похоже, работал тогда то ли над «Вопросами культуры речи» (последний номер), то ли над какой-то статьей (он занимался вопросами культуры речи очень много). И заканчивает Никита Ильич таким, говоря современным языком, слоганом: «Ну, ладно, Борис, раздвигай пошире плечи, продвигай культуру речи».
Лиля Пальвелева : Вы сейчас процитировали такое шутливое стихотворение, а ведь в семейной жизни тоже очень часто на ходу сочиняют какие-нибудь стишки, пусть не всегда гармоничные.
Юлия Сафонова : Я, например, помню, однажды племянник (лет 6 ему было) написал мне стихотворение. Это была поздравительная открытка, рисуночек какой-то и там было написано: «Тетя Юля шла в поход, оказался это крот». Это у нас дома семейных фольклор. Никто не может понять смысла , никаких ассоциаций! Я немного хожу в походы. И, наверное, крота я видела только на рисунке в сказке «Дюймовочка». Но теперь вот при случае мы всегда это вспоминаем.
Лиля Пальвелева : Среди жанров семейного фольклора исследователи выделяют еще такой специфический вид, как тост. Разумеется, мы имеем в виду не литературные тосты, не грузинские, где совсем иная языковая традиция, а те, которые бытуют в семьях, где родной язык русский. Эти тосты часто тоже достаточно незатейливые, что отнюдь не мешает их устойчивому бытованию.
Юлия Сафонова : Бывает, они связаны с профессиональной деятельностью семьи. Скажем, если кто-то служил во флоте или на флоте, как бы сказали флотские, наверняка, будет тост, связанный с этим. Во многих семьях за праздничным столом принято вспоминать близких. Например, на моем дне рождении первый тост всегда пьется за деда, потому что он родился в один день со мной и с моей сестрой (мы близнецы) и погиб в 1941. Вот так сложилось, что мы родились в один день. И всегда первый тост за него. Это никогда не траурный тост. Мы все чокаемся. Я объясняю, если первый раз кто-то у меня в гостях, что это такая традиция. Это уже традиция и в семье моей сестры. И до нас так было. Честно говоря, я никогда специально об этом не задумывалась, но вот вы сейчас сказали, и я вдруг поняла - ведь это уже некая наша традиция!
Лиля Пальвелева : Безусловно.
Юлия Сафонова : И опять-таки, эти тосты не складываются как классические тосты. Тост должен иметь начало, серединку и конец (так выпьем же за это). Но в нашей языковой традиции все компоненты необязательны – достаточно 2-3 слова. Как говорила, наша бабушка, или как говорила моя мама, или еще как кто-то. Очень часто такие тосты имеют этот отсыл на всех, кто были членами твоей семьи, были или есть. Так закрепляется преемственность поколений.
Лиля Пальвелева : Подытоживая нашу с Юлией Сафоновой беседу, скажу: тексты семейного фольклора мало информативны. Их прелесть – в общении ради самого общения.
