Программу ведет Виктор Нехезин. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Данила Гальперович.
Виктор Нехезин : Госсекретарь США Кондолиза Райс, находясь в Берлине, назвала угрозы командующего ракетными войсками стратегического назначения России генерала Соловцова в адрес Польши и Чехии как сверхнеудачные и достойные сожаления. Кондолиза Райс в очередной раз заверила российскую сторону, что размещение американских систем противоракетной обороны в Центральной Европе не направлено против России. Тем не менее, в России и на Западе заговорили о новой «холодной» войне, и начали эти разговоры после мюнхенской речи Владимира Путина и намека Москвы на то, что она может выйти из договора об обычных вооружениях в Европе. Будет или нет новая «холодная война»? На эту тему в Москве рассуждали политологи, а слушал их мой коллега Данила Гальперович.
Данила Гальперович : Если прошлый год закончился лишь ощущением того, что между Западом и Россией похолодало, то после речи президента России в Мюнхене мороз стал ощутимым, а определения этого явления более точными, и одно из них - «холодная война». Российские государственные масс-медиа и представители Кремля говорят о злобных оценках выступления Владимира Путина. Негосударственная печать в России и западные газеты замечают, что российскому лидеру не хватало только ботинка в руке, как у Никиты Хрущева. Между тем известные политологи утверждают, что все это - шум для внутреннего потребления или решения мелких тактических задач, в частном случае с Владимиром Путиным - подготовка поездки на Ближний Восток.
Эксперт из Института военного и политического анализа Сергей Маркедонов утверждает, что о новой «холодной войне» говорят те, кому она выгодна.
Сергей Маркедонов : Мне кажется, что все-таки сталинский френч слишком великоват для президента России Владимира Путина, равно как и черчиллевский китель тоже великоват несколько для Тони Блэра или для Джорджа Буша. «Холодная война» если и ведется, то это, скорее, такая пиар-пропагандистская война. Ведется она вовсе не по линии Москва-Вашингтон. Я бы сказал, что одной командой выступают «ястребы» вашингтонские и «ястребы» московские. Это одна команда, на самом деле, которая возрождает образ Советского Союза.
Данила Гальперович : Это мнение разделяет и директор российских и азиатских программ Центра оборонной информации США Николай Злобин. По его словам, обострения на уровне «холодной войны» ХХ века нет хотя бы потому, что нет той идеологической составляющей, которая в это время присутствовала. Из военных блоков остался только один, и речь идет в основном об экономике и расширении рынков.
Николай Злобин : Называть это «холодной войной», по меньшей мере, это упрощение. На самом деле, мне кажется, идет самая нормальная, настоящая политическая конкуренция, полувоенная, полу-экономическая конкуренция. Идет, как я это называют, выдавливание. Это не «холодная война» - это выдавливание, кто кого хочет, кто кого сможет выдавить из того и другого региона. Особенно это заметно на территории Евразии, да и не только Евразии, собственно говоря. И в Большой Азии идет политика выдавливания, когда страны, способные аккумулировать гораздо больший экономический и военный потенциал, просто-напросто силой своей выдавливают другие страны, которые вроде бы тоже имеют право там быть и хотели бы там быть, но у них не хватает силенок.
Данила Гальперович : Однако сразу возникает ряд вопросов: притом, что «ястребы» в России и на Западе находятся во власти, и их не пугает перспектива обострения отношений друг с другом, где же тот предел, на котором они скажут себе «стоп»? Если для избирательных кампаний и расширения влияния нужно начать войну, то события последних восьми лет показывают, что никаких особых табу ни в России, ни на Западе нет. Более того, термин «холодная война» проникает в умы простых граждан, и вот уже НАТО в России многие действительно начинают воспринимать как угрозу.
Сергей Маркедонов говорит, что не последнюю роль в этом сыграло то, что говорит и думает по этому поводу Владимир Путин.
Сергей Маркедонов : Сколько бы президент ни говорил о том, что он президент, все равно он где-то, так сказать, офицером среднего уровня КГБ советского (не ФСБ, а КГБ) остался, со всеми теми фобиями, которые характерны для человека этой страты, со всеми теми представлениями. Вот это все характерно, безусловно. Я считаю, что здесь, действительно, есть вера, есть уверенность в том, что мы должны идти своим путем, нам не надо подсказывать, советовать и так далее, и тому подобное. Мне кажется, не вполне в своих обвинениях против НАТО и сам Путин, и очень многие российские лидеры представляют реальное положение дел в этом институте. Пугают НАТО.
На мой взгляд, НАТО - это организация, которая никого испугать не может. Это организация, которая потеряла свою идеологическую заостренность, организация, которая потеряла свою мобильность. Я был в Брюсселе, и у меня было абсолютное ощущение от посещения НАТО, Объединенного командования, что это такой обком брежневской эпохи.
Данила Гальперович : Основное же в западной критике в отношении российского руководства - то, что Владимиру Путину не очень верят, когда он говорит о недопустимости однополярного мира и невозможности распространения одного образа мыслей на всех. С одной стороны, западные политики видят примеры как раз допустимости всего этого в самой России, с другой, им непонятно, насколько пассажи российского президента можно воспринимать как программные. Николай Злобин…
Николай Злобин : Вроде бы Путин уходит из Кремля. И все, что он говорит, в какой степени это является выражением его личной позиции или позиции его команды, или будет политическая линия России на какой-то обозримый период времени? Такой вопрос обычно не встает в отношении развитых демократий - Соединенных Штатов или Западной Европы. Когда уходящий лидер, хромая утка, выступает с внешнеполитической речью, все понимают, что он закладывает основы внешнеполитической программы будущей администрации. Вот заложил в Мюнхене Путин основу внешнеполитических программ будущей администрации или нет – никто не знает. От себя он это нес? От господина Приходько? От каких-то экспертов? Или он, действительно, предлагает внешнеполитическую стратегию на следующие 5-7 лет, когда он уже не будет президентом? Или Путин хочет, уходя, хлопнуть дверью?
Данила Гальперович : Иногда инерция обострения бывает гораздо сильнее, чем реальное желание политиков идти на это обострение. Эксперты говорят о том, что общественное мнении, разогретое политиками, потом само начинает толкать власть на все более резкие заявления и действия. А история учит, что даже у «холодной войны» есть жертвы.