6 марта в Париже в возрасте 77 лет умер известнейший французский философ Жан Бодрийяр (Jean Baudrillard). Он был последним из плеяды мыслителей, известных во всем мире, как «классики постмодернизма» — Барт, Фуко, Делёз, Деррида, и вот теперь — Бодрийяр. Его известность выходила за пределы философского сообществ и сугубо интеллектуальных кругов, а такие работы Бодрийяра, как «Войны в Заливе не было» (о военной операции против Ирака в 1991 году) и «Дух терроризма» (о терактах 11 сентября) снискали ему широкую, даже шумную славу. Более того, идеи Бодрийяра — прежде всего, введенные им понятия «симулякр» и «гиперреальность» — легли в основу сюжета знаменитого голливудского фильма «Матрица». Между тем, главные труды Бодрийяра (а он написал около 50 книг!), такие как «Символический обмен и смерть», «Симулякры и симуляции», «Америка», оказали гигантское влияние на современную мысль — в том числе и на политическую. Я побеседовал об этом с московским философом, специалистом по французской философии, переводчиком Бодрийяра Сергеем Зенкиным.
— Бодрийяр был одним из последних, можно быть, даже последним в плеяде так называемых философов постмодернистов. В чем его особенность?
— После недавней смерти таких людей, как Деррида и Барт, он остался почти последним. Особенность Бодрийяра была в том, что он по своей исходной специальности не был философом. Он был социологом. Первые его работы написаны в социологическом духе. Это исследование современного общества, во многом связанное с традициями еще марксистского анализа общества, в котором Бодрийяр во многом опирался на марксистскую проблематику отчуждения. Но он очень быстро преодолел и марксизм, и социологию одновременно, и оказался в несколько необычном положении и не социолога, и не философа. Потому что ни те, ни другие не вполне считали его своим. Он был каким-то свободным стрелком, эссеистом, писавшем на философские темы, но на материале современного общества, и выдававший идеи, концепции, которые дальше могли использоваться философом для общения, а могли использоваться и социологом для конкретного анализа, хотя боюсь, что социологи как раз менее всего были чувствительны к идеям Бодрийяра.
— В общем-то, несмотря на свою значительную известность в круге философов и интеллектуалов Бодрийяр в широком мире так сказать прославился двумя работами — о войне в заливе и эссе, посвященном терактам 11 сентября. Какое место эти работы занимают в его корпусе?
— Эти работы уже поздние, небольшие и скорее производные по отношению к главным его работам. Потому что главное, что он написал, было написано задолго до этого — еще в 1950-е — 1970-е годы. Собственно, именно тогда Бодрийяр создал свою знаменитую прославившую его идею симулякра, как господствующего механизма современной культуры. Собственно, это его и прославило. Может быть, многие помнят, а, может быть, и не помнят, что в начале известного фильма «Матрица» в одной из первых его сцен у героя на столе лежит книжка Жана Бодрийяра о сумилякрах. И вот это как раз ключ ко всему фильму, как о всей этой параллельной реальности, которая возникает там. Так что, собственно, политические работы Бодрийяра, его эссе о современной внешней политике - это вторичная разработка идей, которые он создал раньше и на более широком материале.
— Дерриду можно назвать поп-философом, поп-фигурой во французской философии. Судя по всему, так можно назвать Фуко, а вот Бодрийяра?
— Во-первых, я не считаю, что Жан Деррида был поп-фигурой. Как раз во Франции-то он имел меньше всего широкого признания. Он считался философом очень темным, прихотливым, специальным для особого круга ценителей. Если он где-то и был популяризирован, то скорее в Соединенных Штатах, где сама некоторая непонятность стала основой для некоторого культа. Тоже самое относится, я думаю, и к Фуко, хотя Фуко получил большее признание на родине.
Бодрийяр в силу своего двойственного статуса, о котором я только что говорил — в философии, социологии, а фактически где-то такое почти в литературе, действительно, оказался в менее приятной для ответственного ученого и мыслителя ситуации поп-звезды — человек, который пишет для неспециалистов, такой философ для нефилософов. Но его личность совершенно не сводится к этой репутации, потому что идея, выработанная им, была слишком плодотворной для вполне серьезных и профессиональных мыслителей, чтобы сводить Бодрийяра к какому-то дешевому журналистскому успеху.
