Программу ведет Андрей Шарый. Принимает участие политолог руководитель исследовательской группы "Меркатор" Дмитрий Орешкин .
Андрей Шарый: Судебное дело о ликвидации Республиканской партии большинство независимых политических экспертов рассматривают в качестве масштабной кремлевской стратегии, в контексте кремлевской стратегии по переустройству российской политической системы. О сути этой стратегии я беседовал с известным московским политологом, руководителем исследовательской группы "Меркатор" Дмитрием Орешкиным.
Дмитрий Орешкин: У нас на выборах меньше двух десятков партий не бывало. Но мне кажется, что это естественно. На самом-то деле сокращение шло бы, и оно на самом деле шло естественным путем, потому что все микропартии понемножку отмирали. И то, что сейчас власть садовником себя вообразила с тем, чтобы ненужное выпалывать, а нужное сажать, это, мне кажется, избыточные хлопоты. Реально сейчас в политическом пространстве не больше 7-10 партий.
Андрей Шарый: По вашему мнению, от чего это зависит, вот количество партий, которое должно быть в той или иной стране?
Дмитрий Орешкин: Политическая традиция. То есть сначала была только одна партия на всю страну, а потом естественным образом появилось слишком много партий, которые пытаются заполнить вот эту лакуну. Что касается политической традиции, то, мне кажется, здесь проблема не столько в традиции, сколько во времени вообще. Если есть история демократического развития, то в этой истории естественным образом отмирают какие-то неудавшиеся проекты, рождаются новые. У нас очень короткая история, у нас практически нет серьезного периода конкуренции. Если бы все это продолжалось в естественных рамках, то, мне кажется, осталось бы тоже около 4-6 партий. Но ведь еще есть такое понятие, как реальные партии, не публичные партии, а реальные, закулисные партии, партии серьезного интереса. То есть это, условно можно сказать, партия Лужкова с очень серьезными, очень крупными экономическими интересами. И она может называться как угодно, она может называться сегодня "Единая Россия", завтра "Справедливая Россия", послезавтра "Отечество - Вся Россия". На самом деле она отстаивает конкретные интересы конкретной группы. Есть аналогичная партия, скажем, "Справедливая Россия" - тоже отстаивает вполне конкретные интересы группы кремлевских и околокремлевских бюрократов, которые считают, что им не досталось достаточно влияния, достаточных бюджетных ресурсов, и они за них борются. Это партии дела. А еще есть партии слова. Вот партий слова у нас очень много, которые прокламируют какие-то реальные ценности, такие идеологические ценности. Партий слова у нас явный переизбыток, а вот партий дела у нас мало, как мало настоящих групп влияния.
Андрей Шарый: Вы сравнили действия Кремля с действиями садовника, который пытается выпалывать то, что кажется сорняками. В Кремле руководствуются только сиюминутными интересами грядущей политической кампании?
Дмитрий Орешкин: Во-первых, если пустить это все на самотек, это будет продолжаться довольно долго. А Кремлю нужна ясная, понятная, прозрачная для него и максимально управляемая политическая система. Во-вторых, если, действительно, это развивается естественным демократическим путем, тогда не нужен садовник. А садовник хотел бы, чтобы ему платили зарплату. Избиратели в России представляют из себя некоторую, хотя не очень большую, политическую силу. В корпусе избирателей есть разные идеологические секторы - условно говоря, европейски ориентированные люди, которые сейчас вообще не ходят голосовать, как правило, националистически ориентированные люди, державнически ориентированные люди, коммунистически ориентированные люди. Вот эти все ниши в принципе Кремль не может оставить без своего попечения просто потому, что если он там не поставит свои политические проекты, то эти места займет кто-то другой, менее зависимый от Кремля. Поэтому кремлевские стратеги вполне осознанно и рационально создают такие партийные структуры, которые в электоральном пространстве занимают соответствующие ниши. И задача Кремля заключается в том, чтобы было столько партий, сколько есть секторов электората, и не больше, и чтобы эти партии все были подконтрольны Кремлю. По существу, примерно похожие ситуации получаются. У нас очень массовый запрос, скажем, на социальную справедливость, и Кремль туда вставляет партию, которая называется "Справедливая Россия". Аналогичный случай с националистическим электоратом. Вот поставили туда Жириновского, это идеальное решение, потому что он замыкает на себя этот электорат, а когда проходит с этими голосами в Госдуму, он их умножает на ноль, и всегда голосует так, как надо Кремлю.
Андрей Шарый: А вот эти такие искусственные модели построения политического пространства - они чреваты какими-то неприятностями? Это же все-таки не пробирка, это огромная страна, это 140 миллионов судеб людских, как говорят.
Дмитрий Орешкин: Это стратегическая проблема. Когда-нибудь накопится критическая масса раздражения, и люди пошлют все эти учреждения по какому-то им одному известному адресу, и вообще просто бросят, махнут рукой на все это. Это проблема завтрашнего или послезавтрашнего дня. А вот сиюминутная, сегодняшняя проблема - это расставить свои фигуры на все свободные поля шахматной доски, чтобы там не осталось места для того, кто приходит со стороны. Вот, например, Рыжков - он не нужен Кремлю совершенно, потому что он вырос снизу, он опирается на поддержку избирателей, он не совсем ручной. Он рациональный человек, он умеет договариваться, но все равно с ним надо договариваться. А есть политические лидеры, которым не надо даже ничего объяснять, им просто достаточно подмигнуть, они выполняют эту команду. Создается искусственная кремлевская партия, которая называется "Гражданская сила" как раз для праволиберально ориентированных избирателей. На каждом участке политического сектора удобнее работать со своим ставленником, чем с естественно выросшим снизу политическим лидером. Другое дело, что при этом Дума совершенно никчемной делается, потому что она превращается в орган, где просто прикладывают печать к кремлевским решениям. Но ведь именно это Кремлю и нужно. Вопрос: нужно ли это стране, тем более в долгосрочной перспективе? Я так думаю, что не нужно, и мы теряем время. Вместо того, чтобы учиться жить в условиях достаточно свободного общества, мы опять возвращаемся к системе, когда начальство знает лучше. И когда ошибки начальства технические и стратегические накапливаются, страна впадает в ситуацию, когда уже ничего не работает. Так что если заболеет Кремль, то заболеет сразу и вся страна. То есть на самом деле мы дискредитируем систему разделения властей изначально. Это удобно для Кремля, но это опасно в смысле системных рисков для России.
