Программу ведет Полина Ольденбург. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Лиля Пальвелева.
Полина Ольденбург: В Музее личных коллекций открылась выставка работ Оскара Рабина, Валентины Кропивницкой и Александра Рабина, представителей московского авангарда 60-70-х годов прошлого века и участников знаменитой бульдозерной выставки. В 1978 году эта семья художников оказалась в вынужденной эмиграции во Франции, откуда и привезена на выставку большая часть картин.
Лиля Пальвелева: С именем Оскара Рабина тесно связано понятие «Лианозовская группа», в которую входили художники-нонконформисты. В 60-е годы дом на полудеревенской окраине Москвы в Лианозове, в котором жил художник, стал одним из центров неофициального искусства. Оскар Рабин вспоминает...
Оскар Рабин: То, что было в Лианозове, это комната 19 метров в бараке была, я там работал на железной дороге. Поскольку других возможностей у нас не было, о телефоне вообще в бараке никто не мечтал иметь, то в воскресенье мы назначали, потому что остальную неделю я работал, чтобы можно было показать картинки нашим приятелям, друзьям и так далее. После этой хрущевской оттепели появилось гораздо больше художников, гораздо больше интереса ко всему, а посмотреть все это было негде. Вот тогда и начался вот этот самиздат выставочный, в бараке нашем это происходило. И не только у нас. Потом очень быстро это началось у других, квартирные выставки и так далее.
Лиля Пальвелева: С тех пор железная дорога с ее злыми запрещающими знаками и тревожными огнями стала основным мотивом на картинах Оскара Рабина. Так же, как приметы скудного, но разгульного быта - бутылка водки и селедка на непременном обрывке газетной бумаги. Художник уже 29 лет как парижанин, однако, тематика его работ не слишком изменилась.
Оскар Рабин: Я родился, вырос, воспитывался все-таки в русской культуре, знаю только русский язык и до сих пор всерьез, ну и потом 50 лет я тут прожил, я все переживал, все, что было, вплоть до отъезда в 1978 году я жил всеми этими проблемами. А проблемы-то, в общем, были очень серьезные и острые и меня непосредственно касались они и не только меня - всей страны касались. Париж, понимаете, когда я приехал, несколько лет немножко именно в сюжетном плане, что мне рисовать там. Я был несколько в недоумении, это был немножко трудный период. А кончилось все это, в конце концов, тем, что, в общем, ничего я там особенного так и не понял, потому что, какой я был, такой я и есть, никаким другим я не стал.
Лиля Пальвелева: И вот уже на поздней картине Рабин рисует огромную, как субмарина селедку, плывущую по волнам Сены. Обрывки газет тоже остались - у них только язык заменился на французский. Впрочем, в Париже, говорит художник, проявилось его, прежде задавленное, лирическое начало. Так, он повторяет на большом полотне сюжет маленькой графической работы его жены Валентины Кропивницкой. Название - «Дом и сарайчик на берегу реки». Это нежнейший деревенский пейзаж с двумя задумчивыми существами. Одно - с головой лошади, другое - с рожками. То ли тихий леший, то ли пан. Сама художница говорит - у них имен нет. Они - часть природы.