После долгой болезни скончался выдающийся актер театра и кино, художественный руководитель Государственного академического театра имени Евгения Вахтангова, народный артист СССР Михаил Александрович Ульянов.
О Михаиле Ульянове говорит Владимир Вихров, актер Театра имени Вахтангова: «Прежде всего я должен сказать, что это великий актер. Вчера, когда я узнал, совсем поздно ночью... Михаил Александрович Ульянов — это, наверное, последний из великих актеров и людей того времени, когда я пришел в театр, это первый, на кого я хотел быть похожим — ну, хотя бы ощутить его, как бы потрогать. Когда вошел небольшой человек в кожаной куртке, я был немного разочарован. Я представлял его намного больше, масштабнее, выше, шире. Но, тем не менее, по сути, он действительно превзошел все ожидания.
Для меня он был как отец родной хотя бы по двум поступкам. Придя в театр, я получил комнату в коммуналке. Естественно, самой у нас влиятельной фигурой он (тогда еще он не был художественным руководителем) просто по величине, по глыбе, по тому, что он мог сделать, — и я обращался к Михаилу Александровичу. И он всячески старался мне помочь. А когда он стал председателем ВТО (Всероссийское театральное общество), то у этого общества существовал фонд, тоже квартирный, и одна из квартир перешла актеру Малого театра на Тверской. И тут же он мне позвонил, накануне моего отъезда с нашей концертной бригадой: "Иди, смотри на Тверскую, рядом со мной". Он жил на Пушкинской площади, где "Макдоналдс", вот в этом доме. И вот я, придя, увидел эту роскошную по тогдашним, да и по сегодняшним временам квартиру. Я ему до гроба, конечно, благодарен.
А второй поступок… Когда у меня заболела моя первая жена и ей была необходима трансплантация почки, естественно, я пошел к Михаилу Александровичу, говорю: вот, есть такой великий человек, только он может помочь, Валерий Иванович Шумаков, директор Института трансплантологии. "Ну, как я к нему? Он меня не знает". Я говорю: "Вы... Попробуйте. А вдруг". "Ну, давай телефон". И на следующее утро он мне позвонил: "Я договорился, приходи, поехали". Он уже был болен, он был серьезно болен. И мы поехали с ним на его личной машине, с его шофером, по пробкам, это у него отняло часа четыре. Нас принял Шумаков, вызвал тут же и сказал: "Вот актер театра Вахтангова, вот Михаил Александрович за него просит, это значит — надо сделать". И она была поставлена на учет. Другое дело, что помощь пришла слишком поздно... Но поступок. Вот эти поступки…
Роли, которые он играл, невозможно даже перечислить: Наполеона у Эфроса, у нас — Ленина в "Человек с ружьем"… "Антоний и Клеопатра", "Ричард III", "Степан Разин" (это после смерти Василия Шукшина он играл Степана Разина, он сам и ставил, был соавтором этого спектакля), а я играл скомороха, ездил с ним в телеге.
Это утрата, которая не восполнится. Это человек того времени.
Можно вспоминать многие смешные вещи, но которые его характеризуют с какой-то стороны. К примеру, у нас гастроли в Ставропольском крае. Мы едем в Карачаево-Черкесию, там колхоз, его везде воспринимали, действительно, как Жукова. После всех спектаклей аксакалы ему дарили либо шашки, либо бурки. Его жена Алла Петровна говорила: "У нас уже вся дача бурками завалена, да что же это такое..." И перед ним люди падали ниц и целовали ему руки, чего он очень стеснялся.
А еще его рукопожатие. Он все делал по-правдашнему. Если он жал руку: "Да что же вы, Михаил Александрович". "Да ты бы посмотрел на мои руки после съезда, где мне все председатели колхозов руки жмут. У меня все посинело. Что мое рукопожатие? Вот там ручищи, так ручищи!" Вот в этом он был.
Спектакль "Фронт", одна из сцен, где в порыве гнева он ломает табурет. Специально табурет делали чуть-чуть подломанный, он его должен был разломать. И какие-то новые пришли столяры и они на совесть — эх, что же плохо-то так — табурет этот оковали железом. Так он, пока его не добил на сцене, пока он железо это не сломал, — он не остановился. Спектакль в результате шел на десять минут дольше. Вот в этом Михаил Александрович».
