«Новая газета» опубликовала открытое письмо ведущей ряда авторских программ и большинства прямых эфиров «Русской службы новостей» Анастасии Изюмской. В нем рассказывается о том, что после смены руководства в «Русской службе новостей» была введена политическая цензура. Новый руководитель службы Александр Школьник вмешивается в редакционную политику. Одновременно с публикацией письма журналистка подала заявление об увольнении.
О том. что происходит в «Русской службе новостей», Анастасия Изюмская рассказала в интервью РС:
- Во-первых, было откровенное вмешательство в верстку новостных выпусков. Буквально стоял над выпускающим редактором человек и говорил: вот эту бы новость хорошо поднять повыше, а вот эта, пожалуй, нам не нужна. Например, так было с новостью про Химки, это самый такой яркий момент, когда очень много, практически в каждом выпуске рассказывали про Эстонию и при этом совсем ничего не давали про Химки. И когда выпускающий новостей спросил, а что, собственно, такое, почему мы не можем рассказать об этом, - был ответ: «Не можем и все».
- Говорили, что есть даже какие-то черные списки политиков, которых нельзя упоминать в эфире. Это правда?
- Нет, никаких черных списков не было, это некорректная информация. Хотя, если бы они были, это было бы гораздо проще. Вообще было бы проще, если бы людям пришли и сказали, «мы работаем так, вот эти ньюсмейкеры нам не нужны, а нам нужны ньюсмейкеры другие». Я могу рассказать на собственном примере. Я предлагаю, например, такую тему: Андрей Бабушкин, правозащитник, подготовил доклад о нарушении прав человека миграционной службой. Я говорю, давайте мы пригласим руководителя миграционной службы и Андрея Бабушкина, пусть каждый из них изложит свои аргументы. Мне говорят: «Да. А почему бы нет?» Через полчаса версия меняется, мне говорят: «Нет, Андрей Бабушкин нам не нужен в эфире, вообще нам эта тема неинтересна». То есть в следующий раз Бабушкина предлагать не стоит, потому что его кандидатуру не утвердят, но сказать, что был такой список, так тоже нельзя говорить.
- Вы пишите в своем письме, что не пропускали новости о «Справедливой России». Меня это удивило, потому что «Справедливая Россия», в общем, тоже кремлевский проект, тоже партия власти.
- В один из первых дней, когда нам сказали, что надо согласовывать темы эфиров, я предложила пригласить Миронова, потому что была установка, мы приглашаем только випов, нам мелочевка не нужна, только випы. Я говорю, давайте Сергея Миронова, у него эта шикарная инициатива про третий срок. Мне говорят: «Зачем же мы будем пиарить "Справедливую Россию"? Нам не надо пиарить "Справедливую Россию"».
- Вы пишите так же о том, что Школьник увлечен движением «Наши».
- Я не знаю, увлечен лично Школьник этим движением. Я могу судить по тому, как активно мы рассказывали о действиях движения «Наши», в том числе и с подачи генерального директора в новостях. Мы давали комментарии Якименко, причем, на мой взгляд, откровенно экстремистские комментарии, я об этом тоже пишу в письме. Когда человек, который возглавляет общественное движение, говорит, «мы прекращаем движение у посольства Эстонии», мне кажется, это экстремизм, потому что вообще-то решать это могут только власти, а «Наши», по крайней мере, формально, к властям не имеют отношения. Тем не менее, у нас был этот комментарий, мы отправляли корреспондента на акции «Наших». У нас были репортажи, то есть акция, очевидно, информационно поддерживалась.
- Вы решили уйти из «Русской службы новостей». Многие ли ваши коллеги разделяют ваше недовольство и готовы последовать за вами или, может быть, как-то по-другому выражать свой протест?
- Я могу сказать, что практически вся старая команда, я имею в виду журналистов, если говорить о журналистах, то все по тем или иным причинам недовольны новым руководством. Сказать, что люди готовы последовать за мной, во-первых, я не вождь, я никого не призываю за собой следовать, это был мой личный выбор, мой личный поступок. Я никоим образом не буду осуждать людей, которые там останутся. Я знаю, что многие при несогласии, при откровенном неприятии принципов останутся. Но такова жизнь, у людей маленькие дети, у людей больные родители, неоплаченные кредиты. Иногда это гораздо важнее, чем какие-то принципы. Я не исключаю, что, будь у меня маленькие дети или больные родственники, я бы тоже осталась просто потому, что мне надо зарабатывать на жизнь.
- Журналисты знают, что многие недовольные политикой начальства просто тихо уходят и никому об этом не говорят. Вы опубликовали открытое письмо. Почему вы решили выступить с таким осуждением нового руководства на весь мир?
- На весь мир, это громко сказано. Я, откровенно говоря, не думала, что так много внимания будет этой публикации. Мои коллеги - Маша Макеева, Дима Мунгалов, ушли тихо, но ушли практически сразу. Не исключаю, что на меня просто подействовали эти три недели. Я никогда до этого не работала в таких условиях. Я пришла на волне, когда проповедовались принципы объективной журналистики, о которых я тоже пишу в своем открытом письме. И для меня оказаться в такой среде было просто умопомрачительно. Да, я могла уйти тихо, но вот это накопившееся, мне надо было что-то с этим сделать для того, чтобы переступить этот порог и жить дальше. Это выплеснулось в открытое письмо.
