Программу ведет Кирилл Кобрин. Принимает участие обозреватель Радио Свобода Андрей Шарый.
Кирилл Кобрин: Во многих европейских странах отмечают День Победы над нацизмом и вспоминают погибших во Второй мировой войне. В Эстонии в этом году праздник имеет острое политическое звучание из-за событий вокруг переноса советского военного мемориала в Таллине. Оценить действия эстонских властей в связи с этими событиями мой коллега Андрей Шарый попросил главного редактора североевропейского журнала "Новые рубежи", эксперта по странам Балтии Николая Мейнарта.
Андрей Шарый: Можете вы мне объяснить такой парадокс эстонской, а, может быть, вообще международной политики. Вот эстонские власти заняли очень такую решительную, принципиальную, со своей точки зрения, позицию по части отношения к прошлому своей страны. 8 мая, в День Победы, эстонский премьер возлагает цветы к памятнику, к "Бронзовому солдату", которого сам же считает солдатом не только освободителем, но и оккупантом.
Николай Мейнарт: Я, честно говоря, не вижу в этом большого противоречия. Эстонцы относятся к своей истории, как и любая маленькая нация, достаточно трепетно, осторожно, стараясь из этого извлечь максимум пользы для того, чтобы сформировать среди жителей государства определенное, скажем так, самосознание, уверенность в себе, что всегда необходимо для маленького народа. В основном исходят из сиюминутных конкретных интересов. Это довольно часто зависит оттого, кто в данный момент сильнее. Эстонцы не отрицают ни того, что было в их истории очевидного, они пытаются уничтожить или каким-то образом убрать из поля зрения то, что, как им кажется, унижает нацию, но это делает любой народ, собственно говоря, в России в 90-х годах происходило практически почти то же самое. Но при этом они ни с кем не собираются ссориться. Они решают свои внутренние проблемы и, если в чем-то они рассчитали неправильно и сделали ошибку, то тогда им приходиться искать компромисс, как из этой ситуации выйти. Решение о "Бронзовом солдате" принималось давно, обсуждалось неоднократно, никаких неожиданностей здесь не было, с точки зрения действия эстонских властей. Уничтожать памятник никто не собирался, его просто перенесли в другое место, потому что так требует эстонское законодательство. А теперь Андрус Ансип пытается налаживать отношения с теми, с кем они испортились, хотя я не думаю, что у него много шансов добиться успеха в кратчайший срок.
Прожив всю свою жизнь в Эстонии, насколько я могу судить о том, как ведут и как действуют в сложных ситуациях жители этой страны, они видят перед собой конкретную задачу, пытаются эту задачу решить, двигаются к ней максимально, насколько они считают, осторожно, но, если понимают, что их действия вызывают какой-то негативный и нежелательный для них резонанс, то они никогда до конца не отказываются от достижения этой цели, просто пытаются подойти к ней более осторожно и готовы пойти на определенного рода уступки.
Андрей Шарый: Российский политический класс и патриотическая печать российская крайне нервно отреагировали на всю эту историю, связанную с "Бронзовым солдатом". Упрекают эстонские власти чуть ли не фашизации, в росте неонацистских настроений. Вы согласитесь с такой постановкой вопроса?
Николай Мейнарт: Я, пожалуй, все-таки нет. Эстонское общество корпоративное, оно не любит выносить сор из избы, у него есть свои проблемы, то есть далеко не все благополучно. В фашизме обвинять сложно. Я бы больше, знаете, наверное, в чем бы их попытался не то, чтобы обвинить, но, по крайней мере, поставить на вид: они не совсем понимают, что все-таки делать с тем самым говорящим по-русски населением, которое у них в стране играет довольно большую роль, и решить его проблемы эстонцам не удается. Причем далеко не всегда можно конкретно их за это обвинять. Потому что это очень сложная категория людей. Я, как социолог, довольно долго занимался изучением, особенно в 80-е годы, социальной обстановки в республике, разницей в подходах, в ценностных ориентациях эстонцев и русских. Они никогда не слились в одно общество и в советское время жили отдельно, существовали отдельно, мы, как социологи, их изучали отдельно. Это осталось. Как бы эстонцы ни пытались потом сделать свое государство более эстоноподобным в 90-е годы, они действительно выдавливали, далеко не всегда честно и деликатно выдавливали русское население, все-таки окончательно избавиться от него они не смогли. Но это невозможно в принципе. И вот найти нужный компромисс, то есть найти способ, как все-таки сделать общество единым, эстонцы не смогли, это их самая большая ошибка.
Андрей Шарый: Если попытаться подвести итоги всей этой печальной, в общем и целом, истории, это плюс для эстонских властей и Эстонии, то, что произошло с этим "Бронзовым солдатом", то, чем все закончилось, или все-таки здесь больше издержек, на ваш взгляд?
Николай Мейнарт: С моей точки зрения, все-таки больше издержек. Потому что явно ставшие известными противоречия внутренние эстонского общества, это не делает им чести. И вторая негативная сторона всего этого дела - это то, что сейчас эстонцам надо найти какой-то достойный компромисс. Причем я бы даже, скажем, не исключал и отставку правительства. Не потому, что оно сделало все совершенно неправильно, а просто потому, что надо как-то выбираться из этой ситуации. Но, зная эстонскую любовь власти, эстонской политической элиты, я не думаю, что правительство Андруса Ансипа уйдет в отставку, но оно сейчас будет, как мне представляется, вести себя достаточно деликатно, сгладить то негативное впечатление, которое сложилось в мире после всех этих действий в Эстонии. И то, что ее приходиться сглаживать, и то, что она приняла такой острый характер, мне кажется, имиджу Эстонии не способствует.