В «Год русского языка», который проходит сейчас, действует программа помощи русским театрам, работающим за пределами России. Один из ее активных участников Анна Петрова, преподаватель сценической речи, доктор искусствоведения и профессор.
Она рассказывает о своей работе с актерами:
– За границами России сейчас существует очень много русских театров. По сути, они есть во всех республиках СНГ, и всем им нужна помощь. И в рамках проекта Русский язык за рубежом есть хорошая возможность помочь этим театрам.
– В чем практически заключалась ваша работа?
– Театры показывают свои спектакли. Повсюду, в том числе и на фестивалях. Сейчас прошел фестиваль «Балтийский дом» в Петербурге, на котором были спектакли русских театров из самых разных бывших союзных республик. Там были русские театры Прибалтики, Средней Азии и Кавказа. А я занималась с актерами по всем вопросам речи на сцене. Мы занимались с ними и голосом, занимались и дикцией, занимались русским произношением. Актеры работали с очень большой отдачей.
Для них это очень важно. Меняется поколение. И для далеких от российских институтов театров существует новая проблема – проблема обучения. Там поле для работы непаханое.
– Какова русская речь на сцене нероссийских театров?
– Русская речь, конечно, очень сильно страдает. Особенно речь молодых. Старые актеры, существующие в старых своих привычках, говорят лучше. А молодежь говорит гораздо хуже.
Актеры старшего поколения имеют навыки хорошего русского произношения. Интересно, что самые надежные навыки в среднеазиатских странах. В Киргизии, в Казахстане актеры говорят совершенно свободно и чисто, так как говорят московские актеры, петербургские актеры.
– Это тем более приятно слышать, что это же ведь совсем языки другие, не славянские.
– Мне представляется, что когда язык не славянский, в нем гораздо легче осуществлять разделение. Русский язык будет самостоятельно существовать на фоне национального языка. Гораздо хуже обстоит дело в близких по языку странах – на Украине и Белоруссии.
Там настолько смешаны языки – русский и украинский, – что речь очень плохая. Так называемый суржик звучит там повсеместно. И молодое поколение украинских актеров в русских театрах тоже говорит на этом суржике. Это сильный украинский акцент. Это совершенно специфическая мелодика речи. Они просто очень нуждаются в помощи. Потому что педагоги, живущие там, сами говорят на суржике.
– Вот о мелодике речи мне бы и хотелось сегодня поговорить подробнее. Вы только что написали книгу, в которой есть глава про интонацию. Не могли бы вы поподробнее рассказать, какие основные типы интонаций есть в устной русской речи?
– Я бы даже не назвала это типами интонаций. Я бы назвала это речевым действием, которое отпечатывается в русской речевой мелодике. Если говорить в общем плане, у нас есть только три направления в решении наших смысловых задач – это развитие мысли, завершение мысли и продолжение мысли. В этих пределах существуют миллионы вариантов. Но в основе лежат только эти три направления.
В незавершенности голос идет вверх. И мы как будто ждем чего-то еще, добавочного сообщения.
Когда мы продолжаем, мы расширяем ход мысли, мы как бы акцентируем смысл на еще невысказанной перспективе. И звук расширяется, гласные расширяются.
Вообще, необыкновенно важную роль в русской мелодике, которая выражает собой эти три направления мысли, играют гласные. Потому что именно гласные формируют мелодику наших намерений. Или мы пытаемся что-то еще сказать, продолжить (это очень хорошо слышно в стихах), или же мы пытаемся создать какую-то другую ситуацию между говорящими. Тогда у нас может возникнуть и точка, и тире, и двоеточие.
Кроме того, в русской речи есть еще одна очень важная особенность. Мы разговариваем потоками, монотонными потоками, повороты которых осуществляются только за счет поворота хода наших мыслей или наших действий. И вот это умение говорить потоком, а не рубить на отдельные слова или отдельные слоги, входит в искусство русской речи.
– Я сейчас вспоминаю пример не из актерского мира, а из мира политиков. Мне всегда трудно уследить за мыслью бывшего председателя Центризбиркома Александра Вешнякова, хотя у него, с точки зрения грамматики или логики, предельно грамотная и четкая речь. Но он каждое отдельное слово внутри предложения произносит как последнее. Не то, чтобы между ними паузы большие, но он рубит, каждое отдельное слово, которое произносится с одной и той же интонацией.
– То есть каждое слово направляется на интонационное завершение, на точку. Но ведь, возможно, у него такая задача. Может быть, он старается как можно более определенно и точно внедрить в наше сознание какую-то свою мысль.
Несмотря на достаточно подробное описание русской устной разговорной речи ее в учебниках, в ней все еще есть тайны. Тайны очень важные, потому что нам важна не сама речевая модель, нам нужно функционирование этой модели в живом общении. И вот проблема общения и интонации русского диалога, пожалуй, самая-самая серьезная. Потому что без этого мы не можем научить сегодняшних пишущих журналистов говорить. Они механически переносят расстановку графики на письме в устную речь, и тогда текст умирает.
– Но вернемся в театр. Там ведь не вполне устная речь. Это, скорее можно было бы назвать имитацией устной речи, поскольку актер произносит текст, написанный драматургом. Применимы ли все эти вещи, о которых мы говорили сейчас, к сцене?
– Мне представляется, что сцена, хороший актер и хороший театр – это подлинная устная речь. Что такое «устная речь»? Это возможность добиться согласия или возражения от своего партнера, возможность воздействовать на него и возможность воспринимать его поведение. Вот это воздействие и восприятие и есть то поле, в котором существует речевой диалог и в жизни, и в театре.
