Виктор Ерофеев: Наши гости сегодня – ведущая передачи «Жизнь прекрасна» на канале СТС Лена Перова, телеобозреватель Мария Гореславская и замечательные журналисты: Евгений Киселев и Дмитрий Дибров. Тема нашей передачи – телеведущие. Мы сегодня поговорим о том, что такое в жизни быть телеведущим, какие у него функции, какие заботы и какие радости?
Евгений Киселев – человек, который действительно сделал так много для телевидения, что в общем какие-то программы, какие-то отрезки нашей истории – и теле-, и политической – связаны и до сих пор продолжают быть связаны с ним. Жень, расскажи, пожалуйста, как ты стал телеведущим.
Евгений Киселев: Случайно.
Виктор Ерофеев: Что значит случайно?
Евгений Киселев: Шел по улице, встретил одного своего приятеля, с которым раньше вместе работали на иновещании. Понятно, что такое иновещание?
Виктор Ерофеев: Иновещание – это радио, это обратно Радио Свободе.
Евгений Киселев: Центрально радиовещание на зарубежные страны, это являлось подразделением Гостелерадио СССР. Шел 1986 год. И вот этот молодой человек…
Виктор Ерофеев: В воздухе пахло «перестройкой»…
Евгений Киселев: Ну, так… Еще не очень сильно.
Виктор Ерофеев: Конец февраля типа такой.
Евгений Киселев: Декабрь был. И он говорит: «Слушай, я работаю теперь на телевидении, переходи ко мне. Хорошо, что я тебя встретил, у нас сейчас масса новых вакансий открывается. Редакция расширяется». И я таким образом попал работать на телевидение. Я почему-то не думал, не размышлял долго, хотя у меня на работе было все в порядке, я был на хорошем счету, мне прочили неплохую карьеру иновещанческую. Но я почувствовал, что будущее за этим неожиданным разговором, который вдруг возник на улице.
Виктор Ерофеев: Вот ты стал телеведущим…
Евгений Киселев: Но я пошел туда работать не телеведущим, я пошел туда работать рядовым редактором в международный отдел программы «Время», но потом перемены происходить стали с такой скоростью, что вот этот мой приятель уехал в заграничную командировку корреспондентом в Анголу.
Виктор Ерофеев: Тогда еще Ангола была…
Евгений Киселев: Тогда это еще была престижная должность – корреспондент советского телевидения и радио в Анголе. Когда он приехал через полгода, тогда не было ни мобильных телефонов, ни интернета, и люди, которые уезжали за границу, в общем, оказывались оторванными, толком новостей не знали, что здесь происходит, в том числе в редакции. Когда он через полгода вернулся за какой-то надобностью в Москву на пару дней и узнал, что я уже что-то там веду, он просто упал. Потому что по тем временам, когда мы с ним только договаривались о моем переходе на телевидение, нужно было проработать всю жизнь на телевидении, и под конец жизни тебя пускали в кадр. А я там оказался где-то, наверное, через полгода работы впервые.
Виктор Ерофеев: Как изменила твою жизнь эта новая профессия телевизионный ведущий? Это беда, это радость жизни? Что такое телеведущий для тебя?
Евгений Киселев: В жизни это у меня очень многое изменило, потому что случилось так, что я вытащил счастливый билет. Вообще, в жизни было очень много везения. Я вытащил счастливый билет, я попал в команду, которая очень много сделала на телевидении. Была команда, она сейчас распалась уже. Она несколько раз даже, если угодно, распадалась. Но эта команда сделала и программу «ТСН», и «Вести» от этой программы пошли, и потом НТВ возникло. Я не буду тратить время и перечислять многие известные фамилии, но там были такие фамилии, как Добродеев, как Светлана Сорокина, Александр Гурнов, туда добавился Эдуард Сагалаев, потом там появились другие совсем фамилии – Игорь Малашенко, Владимир Гусинский. Но в общем там жизнь сложилась. Но если бы я не был телеведущим, конечно, я бы, наверное, жил совсем по-другому.
Виктор Ерофеев: Совсем по-другому. У нас звонки. Сергей из Санкт-Петербурга.
Слушатель: Для меня, не сочтите за комплимент, все-таки господин Киселев, присутствующий в студии, - это человек, которого не хватает явно. Я с тех пор, когда безвременно почила последняя телекомпания, более-менее свободная, я свой телевизор не включаю. На работе «Сони» пять лет не выключался. Ну, Светлана Сорокина, конечно. Телеведущий – это, по-моему, человек, которого, когда он исчезает, должно не хватать, и очень надолго.
Виктор Ерофеев: Хорошее определение.
Евгений Киселев: Сергей из Санкт-Петербурга, я должен вам сказать, что на самом деле у вас в Петербурге, наверное, это не по всему Петербургу, но в некоторых районах Петербурга в кабельных сетях можно смотреть телекомпанию RTVI , на которой я по-прежнему работаю телеведущим, и каждую пятницу в 8 вечера выходит программа «Власть», которую я веду.
Виктор Ерофеев: И которая транслируется одновременно на «Эхо Москвы».
Евгений Киселев: Совершенно верно, но это все-таки телевизионная программа, мы ее делаем как телевизионную программу. А на «Эхе Москвы» она просто параллельно транслируется.
Виктор Ерофеев: Вот кто, как не аноним, мог написать такую «замечательную» записочку: «Вопрос для всех участвующих: не раскаиваетесь ли вы во лжи, которую вы несете на телевидение?»
Дима, как бы ты ответил анониму?
Дмитрий Дибров: Не раскаиваюсь, ибо не несу.
Виктор Ерофеев: А как же так? Почему они все считают, анонимы, что раз ты – телеведущий, то тогда уже неси ложь.
Дмитрий Дибров: Ну, может быть, у анонима и спросить. Боится переписки с нами.
Виктор Ерофеев: Ну, аноним, наверное, же робкий человек, поэтому не поставил. Климу Ворошилову письмо я написал, а потом подумал и не подписал.
Евгений Киселев: Я хочу сказать, что в этом вопросе анонима, как мне кажется, отражается очень характерная для нашей отечественной психологии или, может быть, для психологии части наших соотечественников черта: если ты не согласен с тем, что говорит телеведущий, телевизионный журналист, или если ты придерживаешься другой точки зрения, то то, что он говорит, мгновенно квалифицируется как ложь.
Виктор Ерофеев: Точно. Мы с Машей еще поговорили до программы, и она сказала, что значение телеведущего сейчас меньше, чем когда-то было. Почему вы так думаете?
Мария Гореславская: Мне так кажется. Я, естественно, не настаиваю.
Виктор Ерофеев: Так вы настаивайте, настаивайте.
Мария Гореславская: Мне кажется, что несмотря на то, что сейчас многие телеведущие – настоящие звезды в принятом понимании этого слова…
Виктор Ерофеев: Например?
Мария Гореславская: Ой, устанешь перечислять.
Лена Перова: Наверное, стала звездой Лолита Милявская.
Мария Гореславская: Безусловно. Вы знаете, наверное, как символ, если брать из современных телеведущих, которые на слуху сейчас, та же Тина Канделаки, например. То есть это не просто телеведущая, это полноценная звезда, которая постоянно мелькает в светской хронике, которая бывает на обложках журналов, у которой берут интервью. То есть звезда в общепринятом понимании. Мне кажется, тем не менее, несмотря на это, сейчас роль телеведущего, как мне представляется, намного менее значительна, чем она была не только во времена, когда просто человек в телевизоре воспринимался как мессия, как небожитель, во времена начала телевидения, когда их просто было наперечет.
Виктор Ерофеев: Начало – это в смысле советское телевидение 50-х годов.
Мария Гореславская: Да. Пальцев одной руки было бы достаточно, чтобы посчитать людей, они были известны на всю страну, они были героями, кумирами. Это общеизвестно. А даже взять, например, времена, например, программы «Взгляд». Ведь эти телеведущие не были ни героями светской хроники, о них не писали в журналах.
Евгений Киселев: Были, были.
Виктор Ерофеев: Сначала.
Мария Гореславская: Светской хроники не было просто.
Евгений Киселев: Ну, не было светской хроники в том виде, в котором она существует сейчас. Нет, я вам советую просто, подымите подшивки журнала «Семь дней» за 1996, 1997, 1998 годы. Вы просто увидите другие обложки и других персонажей.
Мария Гореславская: Я скорее имею в виду не 1996 год, а когда появилась программа «Взгляд».
Евгений Киселев: Тогда да, светских журналов не было.
Мария Гореславская: Их не спрашивали, какими они пользуются духами, они абсолютно не были светскими персонами. Тем не менее, когда смотришь вот эти кадры старые «Взгляда», как они одеты, как они себя ведут, они настолько не гламурные, пользуясь современным выражением.
Виктор Ерофеев: Тогда еще не было время гламура.
Мария Гореславская: И тем не менее, я считаю, что они то как раз действительно влияли, они были настоящими звездами, они влияли на сознание, они были кумирами, они были авторитетами.
Виктор Ерофеев: Киселев для вас – звезда?
Мария Гореславская: Безусловно, конечно.
Виктор Ерофеев: А Дибров?
Мария Гореславская: Конечно. Мне кажется, что как раз присутствующие и бесконечно уважаемые мною здесь телеведущие они как раз относятся к той когорте, безусловно.
Виктор Ерофеев: Вот девушка должна всегда чем-то мужчину ранить. Почему тогда? А сейчас что? Они – красавцы сейчас и вообще…
Мария Гореславская: Так наоборот, я делаю комплимент, потому что я считаю, что прошли те времена, когда телеведущий был мессией, когда он был настоящим кумиром. Сейчас это больше светские персоны, вот в чем моя мысль.
Виктор Ерофеев: Димочка дорогой, скажи мне, пожалуйста, ты продолжаешь писать книгу о своей работе на телевидении. Я читал первую главу, она была прекрасна, говорю тебе как профессионал, умеющий иногда писать правильные слова.
Дмитрий Дибров: Я догадываюсь, Виктор Владимирович.
Виктор Ерофеев: Расскажи мне, пожалуйста, почему тебя потянуло написать книгу? И твое мнение о телеведущих. Я должен сказать, почему я делаю эту передачу. Я помню, что в начале века прошлого Василий Васильевич Розанов, наш прекрасный философ, ворчал по поводу того, что писатели заняли неподобающе значительную роль в русской жизни. Он говорил: «Это все из-за того, что существует печатный станок. Вот печатают тиражи, люди читают, и они хотят узнать у писателя, нужно ли им жениться или выходить замуж. Хотя писатели – такие же люди, как мы, но только просто они еще что-то пишут». Вот телеведущие… Девушки же бросаются к тебе… Кстати, идем по Арбату, ко мне не бросаются ни фига, а вот к Диме бросаются.
Мария Гореславская: Хотя вы – тоже телеведущий.
Дмитрий Дибров: К тебе то летят потомки, Витенька, а ко мне – современники. Они наутро не вспомнят, кто я такой, ежели меня не показывать. А ты не слышишь, как к тебе, топоча, летит толпа потомков? Некоторые их них прехорошенькие.
(Смех в студии)
Виктор Ерофеев: Потомки прехорошенькие… Это страшно. Это такие преЛолиточки.
Дмитрий Дибров: Да, да, да.
Виктор Ерофеев: Нет, я не могу как бы обижаться. И я хочу сказать, что, например, Женя Киселев поставил очень важный вопрос о везении в жизни. И это точно, потому что все благодаря везению. Просто можно жизнь разбить на части и видишь, что есть твое везение.
Дмитрий Дибров: Мне представляется, это совершенно мистическая процедура – все, что связано с тем, как человек стал телеведущим. Это связано с тем, что вообще телевидение играет важнейшую роль в современном обществе. И раз так, то значит, те мистические силы, которые ответственны за его здоровье, окружают телевидение особым барьером. В каждой судьбе каждого из нас мы обязательно найдем случайную встречу, когда кто-то кому-то в курилке редакционной или вообще на улице взял и сказал: «Там новая ставка». Или, например, как Владик с Альбиной пришли в клуб «Пилот» к Антоше, а там на сцене выступал «Несчастный случай», Алеша Кортнев, Валдис Пельш, и Владик говорит: «Вот на эту «угадайку». Мало ли что еще?
Евгений Киселев: Подождите, как возникла телекомпания НТВ? Я об это как-то писал и рассказывал. Но это была сплошная цепочка везения. Нынешний руководитель «Российского телевидения» орденоносец и государственник Олег Борисович Добродеев тогда работал главным редактором программы «Время», главным редактором главной редакции информации Первого канала. Это был май 1993 года. Над ним сгущались тучи, потому что он чувствовал, что не сегодня-завтра его попросят с этой должности, потому что в тот момент назревал конфликт столкновение между Ельциным и Верховным Советом, Хасбулатовым. И там должны были на этой должности быть солдаты простые, прямые и послушные, которые должны были выполнять те приказы, которые исходили из штаба Ельцина. И он говорит: «Что делать? Надо куда-то уходить, надо что-то придумать, надо создать свою компанию. А где взять деньги?» Я говорю: «Ну, чего ты ходишь и жалуешься? У меня газета «Сегодня» на столе лежит. Есть такой Гусинский, говорят, он интересуется вложениями в средства массовой информации, давай с ним встретимся». Он говорит: «А как мы с ним встретимся?» Я говорю: «У него работает мой приятель, ты его сам знаешь – Сережа Зверев, он раньше был пресс-секретарем Явлинского, а сейчас он работает у него. Давай я ему позвоню». «Ну, позвони». Я набираю номер, меня соединяют, я говорю с секретарем. Она говорит: «Сейчас я спрошу». Секретарь меня соединяет, я говорю: «Сережа, привет. Тут такое дело. Вы газету стали хорошую издавать. Может, вы телевидением заинтересуетесь?» «Очень заинтересуемся». «А как с тобой встретиться?» «А сейчас приехать можете?» Я говорю: «Добродеев, поедем?» Он говорит: «Да поехали». А для него вот так порешиться, чтобы поехать, это было колоссальное усилие над собой. Он – человек всегда, всю жизнь был инертный, пока я его знал. Приезжаем туда. Пять минут разговариваем со Зверевым, он говорит: «Уже разговор не со мной. Надо с Гусинским разговаривать. Сейчас я пойду узнаю, на месте ли он». Гусинский на месте, мы идем к нему в кабинет. Это все происходит на протяжении буквально двух часов. И в любой ситуации не состоялся бы этот разговор утренний, потому что Добродеев пришел с летучки, где, видимо, получил очередной раз комплименты. Будь у него другое настроение, сказал бы: «Нет, давай завтра поедем»… Такое стечение.
Дмитрий Дибров: Не состоялся бы утренний, так состоялся вечерний. Просто человек должен быть ежесекундно готов. А как, в каком виде судьба постучит в твои двери… Надо иметь в виду вот что…
Виктор Ерофеев: И девушки качают головами, а Женя не очень… Вы – фаталисты.
Дмитрий Дибров: Все персонажи этой истории были очень готовы к этой встрече. Зверев появился. А был бы не Зверев, был бы Людов… Какая разница? Главное – был готов Киселев, был готов Добродеев. Квалификация, талант, стремление созидать новое информационное поле было, абсолютно созрело. А Гусинский, со своей стороны, тоже обладал валентными средствами. Так произошло. Другое дело… Вот однажды один мой друг миллионер говорит: «Слушай, тут у меня с девушкой роман, она хочет на телевидение, поговори с ней». Я говорю: «Ну, что же я могу сделать?» Я с ней говорю: «Голубка, я так понимаю (она действительно очень хорошенькая, снимается в рекламе), что в результате этого разговора вы полагаете, что я сейчас позвоню кому-то и вас примут?» «Да». «Хорошо, договоримся. Я вот прямо сейчас позвоню Добродееву и скажу: «Олег, вот если сейчас мы эту девушку не примем на телевидение, мы просто преступники нации». И Олег звонит людям, проработавшим в Останкино всю жизнь, постройте свет немедленно, мы сейчас попробуем фантастическую девушку. И вот вы входите в «Останкино», включается свет, и седые операторы все настраивают наилучшим образом, и… говорите. Что вы скажете?» «Как что я скажу? А разве мне не напишут?»
Виктор Ерофеев: Вот мы дошли до дела. Давайте послушаем, что у нас Андрей Владимирович из Санкт-Петербурга думает по поводу телеведущих.
Слушатель: Для предыдущего молодого поколения телевизионного телеведущий в значительной степени формировал стиль поведения. И вот те люди, которых мы видим сейчас, телеорущих на Первом канале, массовиков-затейников на иных каналах – это было ужасно. Я говорю почему было? Потому что сейчас идет следующее поколение, которое телевизор не смотрит, оно формируется на другом, в частности, на интернете. А среди действующих я бы отметил Гордона, наверное, человека, который не путается в падежах, склонениях и вообще логично мыслит, Диброва присутствующего – снимаю шляпу.
Дмитрий Дибров: Спасибо.
Слушатель: А вообще, я вам хочу напомнить. В свое время Григорий Михайлович Козинцев в своих дневниках написал такую фразу: «Как обезьяна стала человеком? Перестала смотреть телевизор». Это где-то было написано еще в конце 60-х годов.
Виктор Ерофеев: Нас Андрей спрашивает: «У меня 18 федеральных каналов. Смотреть почти нечего, новости на всех каналах одни и те же, под копирку, НТВ стал бандитским каналом. Остается «Культура» и «Спорт». Дмитрий Дибров, куда вы исчезли?»
Дмитрий Дибров: В студию «Свободы» к Виктору Ерофееву, в прекрасной компании людей, которых ценю.
Виктор Ерофеев: Вот, Андрей, вам ответ. Лена, вы согласны с тем, что телеведущий – это фигура, которая сейчас слабее, чем та фигура, которая была когда-то?
Лена Перова: Да, безусловно. Во-первых, начнем с того, что индустрия развлечений в принципе отходит на второй план. Я имею в виду музыку, даже в некоторой степени, может быть, и кино. Хотя как раз кино сейчас обгоняет музыку и прочие отрасли шоу-бизнеса. Сейчас больше выходит на первый план спорт даже. А телеведущий, конечно, вы же прекрасно понимаете, что чем меньше выбор, тем ярче фигура. И когда был, например, Игорь Леонидович Кириллов с Анной Шиловой, и больше не было практически никого, тогда собственно и выбирать не из чего было. Поэтому сейчас при том многообразии и многообразии стилистик, и вообще сценарных замыслов программ, конечно же, очень трудно выбрать. И вообще, это правда, действительно, молодежь перестает смотреть телевизор.
Виктор Ерофеев: Да, это действительно правда. Все ушло в «ЖЖ».
Мария Гореславская: Вообще, можно ли говорить о телеведущих вообще? Мне кажется, обязательно надо разделять на телеведущих информационных программ – к ним предъявляются одни требования, к ведущему развлекательной программы – совершенно другие. Мне кажется, это очень важно.
Виктор Ерофеев: «Спасибо Евгению Алексеевичу, - пишет еще один аноним, - за программу «Власть», за то, что продолжает быть телеведущим. Однако один час, на мой взгляд, слишком малое время для таких эфиров». Мне нравится интернет-язык молодежи, но он начинает составлять конкуренцию телевидению. Хорошо ли это или плохо?
Дмитрий Дибров: Это так, как есть. Надо сказать, что мы часто встречаемся, убежден, что каждый из нас, вот и Женя, и Лена, среди интеллектуалов, с которыми видимся, с таким вопросом: что за дрянь нынешнее телевидение, вот бы нам всем собраться, каким-нибудь советом опекунским, и убрать всю эту мерзость и оставить что-нибудь глубокое, культурное, навсегда? Я очень рад такому вопросу. Единственный вопрос: а Лолита войдет в этот список? Видите ли, откуда у нас такая идея, что должно быть какое-нибудь одно хорошее на всех телевидение? Не правда ли, мы напоминаем Суслова? Только балет и опера. Вы знаете, мне кажется, что Ургант – прекрасный ведущий, и Малахов – чудесный журналист. Видите ли, публика то неоднородна.
Виктор Ерофеев: Ты про Галкина еще ничего не сказал.
Дмитрий Дибров: Галкин великолепный ведущий.
Евгений Киселев: Галкин был на программе «Апокриф», и оказалось, что он – тонкий знаток филологии. Он – глубоко образованный человек, интеллектуал.
Виктор Ерофеев: Это маска.
Евгений Киселев: Это профессия.
Виктор Ерофеев: У каждого свое.
Дмитрий Дибров: А сегодня, не будем забывать, интернет у нас есть. И кроме того, у нас также есть еще тарелки. Не Женя ли устанавливал то самое, что сегодня мне дает те три канала, которые я могу смотреть. Это документальный канал круглосуточный.
Лена Перова: Вот как раз наступает время узконаправленных каналов, когда люди, которые хотят смотреть про рыбалку и только про рыбалку, имеют такую счастливую возможность. Другое дело, что центральные каналы являются таким вестником на широкую очень аудиторию. И вот здесь важно, чтобы кроме каких-то развлекательных программ еще были какие-то и познавательные, и детские. То есть такая выжимка из всех-всех жанров. А узконаправленные каналы действительно сейчас растут в своей популярности.
Евгений Киселев: Когда появился кинематограф, многие люди говорили: «Все, театру конец». Когда появилось телевидение, многие говорили: «Все, конец кинематографу». Теперь появился интернет, появилось спутниковое и кабельное телевидение, и говорят: «Все, обычному эфирному общедоступному телевидению конец». Я думаю, что точно так же, как, несмотря на то, что есть печатные машинки, можно печатать на компьютере, многие люди писатели… Ты сам мне рассказывал, что ты иногда пишешь ручкой на бумаге.
Виктор Ерофеев: Да, пишу.
Евгений Киселев: Точно так же, как некоторые люди до сих пор пишут письма от руки и посылают друг другу, некоторые обмениваются SMS -ками.
Мария Гореславская: В том то и дело, что иногда. Вот и телевизор смотрят иногда.
Евгений Киселев: А я, простите, в театр хожу иногда. Для меня поход в театр – это счастье.
Лена Перова: Во французском языке слово ecrire – в точном переводе «писать от руки» - просто уходит из оборота в совершенное небытие, просто его уже нет.
Виктор Ерофеев: Господи, какие образованные люди.
У нас сегодня засилье Санкт-Петербурга. Константин, слушаем вас.
Слушатель: Я хочу сказать, что можно по-разному смотреть на вопрос телевидения и телеведущих в частности. Я могу сказать, что в моей семье телевизор не смотрят. Не смотрят его в принципе, не смотрят его вообще, хотя он есть. И их есть даже четыре штуки. На них мы смотрим то, что нам нравится. У нас большой дом, и мы смотрим хорошие фильмы и спортивные передачи.
Евгений Киселев: Значит, все-таки смотрите.
Слушатель: Да, мы смотрим спортивные передачи и фильмы по DVD -дискам – что нам нравится, мы покупаем и смотрим. По поводу телеведущих, я не говорю про вас, в принципе я вас видел. По поводу господина Киселева хочу сказать, что амбиции его переполняют его многократно. Я просто хочу сказать, что это люди, которые раздуваются от осознания собственной значимости, потому что их видят, их смотрят. А то, что они читают бегущую строку или они говорят свои мысли – это не многое решает. Если бы вы, например, писали какие-нибудь интересные статьи или книги, и вас бы не знали в лицо, от этого ваша значимость, видимо, не уменьшилась бы.
Виктор Ерофеев: Спасибо вам, Константин.
Евгений Киселев: Константин злой.
Лена Перова: Кстати, просто ни разу не читала бегущую строку.
Виктор Ерофеев: Я должен сказать, Константин, что я хорошо знаю Женю Киселева, и никогда, ни разу он не представлял себя в таком образе, как вы его обрисовали. А вы, видимо, его знаете гораздо хуже.
Кстати, у нас есть одна писательница, каждую программу она мне пишет, ее имя Наталья. Она – православная женщина, я уважаю православных женщин, и поэтому всегда читаю то, что она пишет. Мне кажется, что она прекрасна. Может, как у Толстого, у нее глаза прекрасны, а может, вообще прекрасна. «А где же ваша правда была о разграблении России Чубайсом? Вы выступали как помощники, и ваша миссия сейчас – подрывная деятельность. А Дима Дибров, помешанный на сексе, что такого мог бы привнести в современную жизнь?» - пишет Наталья. Вот православная женщина, откуда она знает, что Дима Дибров помешан на сексе?
Евгений Киселев: Да нет, я помешан на сексе. А он помешан на музыке.
Дмитрий Дибров: А секс, Женя, никогда не расстается с музыкой. Лучшие музыкальные произведения сексом то и навеяны.
Виктор Ерофеев: Я знаю Диброва многие годы, но я вам честно скажу, Дима не помешан на сексе, ну, не помешан! Вот у него нет этого. Вот когда мы собираемся, знаете, что мы делаем? Он вообще из другого рода. Он берет и начинает читать из моих книг.
Дмитрий Дибров: Виктора Ерофеева. И вот кто действительно то помешан на сексе. Вы почитайте, мужчины:
Мария Гореславская: :колонку в GQ .
Евгений Киселев: Читайте GQ на русском языке.
Виктор Ерофеев: Да нет, я помешан на литературе.
Дмитрий Дибров: А вот, например, «Любовь и говно» я читал, я цитирую это произведение, и ни одна компания еще не заскучала при таком цитировании. А, по-вашему, чем можно удержать большую компанию как не вот этой темой? Вот и вас, Наташа, она волнует, не так ли? Вы заутреню постоите, постоите, да и подумаете о том, где кто когда помешан. Правда же, Наташа?
Виктор Ерофеев: И на чем помешан. Геннадий из Ленинградской области, прошу вас.
Слушатель: Евгений Алексеевич, у меня к вам вопрос следующего свойства. Нет ли у вас желания сделать на Радио Свобода какую-то свою передачу, как, например, Владимир Кара-Мурза и Виктор Шендерович, бывшие ваши коллеги по бывшему НТВ? У меня есть такое желание услышать вас на Радио Свобода, потому что RTVI у нас в Кингисеппе принимать нет возможности.
Виктор Ерофеев: У Геннадия такой голос, как у телеведущего.
Евгений Киселев: Да. Но вы знаете, Геннадий, я скажу так, что, насколько я знаю, RTVI принимать можно практически в любой точке Земного шара, если у вас имеется тарелка и приемное устройство Hot bird , есть такая система приема телевидения спутниковая. Вопрос только в том, можно ли вам тарелку такого диаметра поставить на крыше или на стене вашего дома, смотря где вы живете. Если ты живешь за городом, там практически нет ограничений. А вот если ты живешь в городской квартире, то там могут быть ограничения, потому что архитектурные организации запрещают такого диаметра тарелки вешать на стены дома. Если на крыше можно поставить – другой вопрос. Что же касается Радио Свободы, если руководители Радио Свобода, московского ли бюро, либо те, которые сидят в головном офисе в Праге или Вашингтоне, мне такое предложение сделают, я подумаю, может быть, соглашусь. Но пока мне такого предложения никто не делал.
Виктор Ерофеев: На самом деле, инициатива идет снизу. Вот Геннадий из Ленинградской области поставил вопрос. И может быть, то везение, о котором ты говорил, связанное с твоей жизнью, вообще, надо говорить, которое было связано, потому что никогда нельзя забегать вперед. Лена, я хочу подробнее про вашу программу вот в каком плане. Вы получаете кайф, вы раздуваетесь от счастья, что вы – телеведущая, что вас узнают на улицах, что мальчики за вами бегают?
Лена Перова: Знаете, счастье быть популярной ко мне пришло настолько давно и как-то практически сразу после детства, что я абсолютно на себе не испытывала, меня не перекрывало от того, что я какая-то особенная. Я выросла в театральной семье, я с младых ногтей видела всех в ту пору популярнейших артистов, таких как Андрей Миронов, Анатолий Папанов, в непосредственной близости с собой, они качали меня на руках и пили с моими родителями водку. Поэтому я всегда знала, что люди, которых я видела в телевизоре, они такие же, может быть, даже иногда и лучше, чем все остальные, талантливее, интереснее, богаче внутренне и так далее. И родители меня таким образом воспитали, что я всегда была устремлена на развитие внутреннее. И все внешние факторы, которые сопутствовали выбранной мною профессии, это лишь было свидетельство либо успешности, либо неуспешности, либо необходимости где-то еще поработать над собой и так далее. Быть популярной для меня никогда не было задачей. Поэтому собственно, единственное, что я могу сейчас сказать относительно популярности, это, заходя в какой-либо магазин, чтобы себе выбрать какую-то шмотку, я испытываю некоторые трудности, потому что люди, которые меня узнают, за мной следят просто.
Виктор Ерофеев: То есть нижнее белье трудно выбрать.
Лена Перова: Ну, трудновато. Не важно. Я, кстати, по поводу случайности в том, что я стала телеведущей. Со мной тоже это произошло абсолютно внезапно. Мой брат Сережа Супонев, ушедший от нас пять лет назад и работавший тогда на ОРТ, он вел программу «Звездный час», у Владислава Листьева проект такой был, перед этим он сделал программу «Марафон 15», он меня позвал сделать одну детскую программу на канале ТВЦ, что, собственно, и послужило поводом увольнения меня тогда из группы «Лицей», в которой я тогда трудилась. Вот тоже я тогда совершенно случайно, и потом мои последующие появления на телевидении тоже были случайными. Так же как мне позвонил Михаил Ефимович Швыдкой и предложил поучаствовать в такой программе.
Виктор Ерофеев: Случайно позвонил и случайно предложил.
Лена Перова: Случайно предложил, да, и сказал, что времени на обдумывание совсем нет, потому что нужно было решить это еще вчера. И так, совершенно не раздумывая, я в это пустилась. И вот четвертый сезон мы сейчас начинаем снимать. По поводу счастья, которое действительно нас всех переполняет. Дело в том, что мы снимаем в режиме такого документального спектакля, когда у нас есть сценарий, у нас есть шесть определенных дат, шесть определенных номеров. А все, что будет происходить дальше, для нас совершеннейшая загадка, потому что кто из гостей себя как поведет, что расскажет, и насколько долго он зависнет на своем рассказе, никто не знает.
Виктор Ерофеев: Импровизация.
Лена Перова: Да, это абсолютная импровизация. И действительно, я могу сказать, абсолютно верно, и это абсолютная правда, не знаю, что остается на экране, но то, что происходит внутри, действительно, на пару часов делает этих людей счастливыми.
Виктор Ерофеев: Я должен сказать, что наш слушатель, который зло заметил насчет мониторов, что там читают, там бегущая строка и так далее, такие телеведущие есть. Я, бывая на разных программах, замечал, что телеведущие делятся на две группы: есть телеведущие, которым есть что сказать, и они мастерски это говорят, и это действительно очень яркая импровизация. И, кстати, в этой студии как раз эти люди телеведущие и собрались сегодня. А есть, которые очень внимательно читают бегущую строку, очень внимательно. Но когда они не успевают, они просят еще раз показать, и они еще раз очень внимательно читают. И таких много тоже.
Евгений Киселев: Кстати, Виктор, Маша перед перерывом совершенно справедливую вещь сказали, и мы к этому не вернулись, что есть совершенно разные телеведущие. Есть ведущие развлекательных программ, их часто называют шоуменами, есть ведущие информационных программ, среди которых, как мне кажется, часто есть просто люди, которые просто читают суфлера. Больше того, я это знаю, я сейчас не буду называть фамилии, но я знаю, что в разных службах новостей на разных каналах разная традиция. Скажем, на НТВ ведущие всегда были журналисты, которые сами умеют написать текст информационного сообщения, сами умеют писать новости. А на некоторых каналах, скажем, есть в новостях люди, которые просто новости читают, которые для них пишут специально обученные люди. Есть ведущие информационно-аналитических программ. Ну, они все, как правило, пишущие журналисты, которые сами пишут свои комментарии. Но я, например, могу честно сказать, что когда я раньше вел программу «Итоги», то там были тексты, которые я писал сам, а были тексты, которые мне писали коллеги, которым я говорил: «Слушай, я не успеваю, мне нужно, чтобы перед этим сюжетом был примерно такой текст об этом. Я физически не успеваю, пожалуйста, напиши мне об этом четыре строчки». А были какие-то дежурные вещи, я говорю: «Ребята, напишите какую угодно подводку». Нельзя перед каждым сюжетом говорить всегда что-то умное, иногда надо просто сказать: «А следующий нам материал вот об этом, об этом, его автор – такой то, давайте посмотрим».
Виктор Ерофеев: Маша, а есть вот бездарные телеведущие? Не будем называть фамилии. Вот есть такие телеведущие, вы включаете телевизор и говорите: «Боже, почему он там?»
Мария Гореславская: Безусловно, конечно.
Виктор Ерофеев: И дураки, и бездарные.
Мария Гореславская: Мне кажется, что вообще, нет такого понятия – телеведущий.
Виктор Ерофеев: Договорились в конце передачи – нет такого понятия.
Мария Гореславская: Безусловно, есть такая профессия, но если человек в принципе харизматичен, интеллектуален, интересно говорит – вот он и телеведущий.
Виктор Ерофеев: Он телеведущий жизнью, по жизни.
Мария Гореславская: Да, он же, наверняка, окажется и хорошим просто журналистом, он окажется хорошим человеком в компании. Что такое телеведущий?
Виктор Ерофеев: И любовником хорошим, и мужем, и готовит хорошо.
Мария Гореславская: Нет, это уже другое.
Евгений Киселев: Есть еще харизма.
Мария Гореславская: Я и сказала, если человек харизматичен.
Евгений Киселев: Есть еще энергетика.
Виктор Ерофеев: Энергетика – конечно.
Мария Гореславская: Безусловно.
Евгений Киселев: Бывает, человек садится – и веришь ему.
Мария Гореславская: Допустим, чтобы быть хорошим слесарем, может быть, харизма не нужна. Хотя если она есть, тоже, наверное, помогает.
Виктор Ерофеев: Нет, харизма всем нужна, но у некоторых не получается.
Мария Гореславская: Телеведущим харизма совершенно необходима.
Виктор Ерофеев: Но надо сказать, что действительно, у меня гораздо меньше опыта, чем у Димы и у Жени, но тем не менее, конечно, та ситуация, когда очень хорошо понимаешь, кто чего стоит.
Евгений Киселев: У телевизионщиков есть такое выражение: его камера любит.
Виктор Ерофеев: Есть, это поразительно вообще.
Евгений Киселев: Я знаю ведущих, которые садятся в кадр: как он хорошо выглядит, как он хорош собой! А в жизни мимо него пройдешь и мимо нее, и даже не заметишь.
Мария Гореславская: Вы знаете, мне кажется, еще крайне важна, мне не первый раз задают вопрос: кто, по-вашему, лучший телеведущий, всякий раз автоматически перед моими глазами всплывает опять же образ Влада Листьева. При всем уважении к здесь присутствующим и ко всем остальным телеведущим. Я считаю, что он непревзойден по сей день. И я пыталась проанализировать, почему, от чего этот эффект? И вот мне кажется, что прежде всего, помимо харизмы и всего перечисленного, искренняя заинтересованность, интерес к собеседнику, если это интервью, искренняя заинтересованность в том, о чем он говорит. Это то, что не сыграешь.
Лена Перова: Еще он никогда не позиционировал себя выше своего собеседника и выше зрителя.
Мария Гореславская: Да, и ему действительно был интересен человек. Я не знаю, как это возможно, когда это каждый день новый человек, каждый день интервью, каждый день масса информации, которая на тебя, и тем не менее, ты всякий раз смотришь на этого гостя, как будто ты именно его и ждал, как будто именно то, что он сейчас скажет, тебе интереснее всего. Мне кажется, это в основе всего. То же самое я могу сказать о моих любимейших телеведущих Татьяне Толстой и Дуне Смирновой. Мне кажется, что успех именно в этом. С моей точки зрения, это успех. Кому-то, может быть, не нравится. Вот и все. Вот этот искренний интерес, его не сыграешь, безусловно. И если он есть, тогда, наверное, будет интересно и собеседнику в студии, и зрителю.
Лена Перова: Но ведь им правда же интересно просто, на самом деле.
Мария Гореславская: Да, но далеко не всем.
Евгений Киселев: Иногда не всегда.
Мария Гореславская: Но не всегда.
Виктор Ерофеев: Я вам хочу сказать, что православная Наталья не унимается, она предлагает, чтобы друг Акопян вставил Диме протез куда следует. Наталья, вы переходите черту уже православия.
Лена Перова: В нескольких местах причем.
Виктор Ерофеев: Я заметил, что девушки у нас покраснели в студии, и продюсер тоже как-то насторожился.
Дмитрий Дибров: Что же вы это, сестра, про тварное, что это вы о духе ничего не сказали? Уж до какой мерзости дошли.
Лена Перова: Неравнодушна к вам.
Дмитрий Дибров: Утешимся, миряне.
Виктор Ерофеев: У нас Георгий из Подмосковья.
Слушатель: Спасибо огромное за тему. Я 35 лет занимался информатикой, и я, может быть, пропащий человек, я Шеннона, основателя информатики, разделяю. Утопия о том, что информатика когда-то обязана выполнить полностью задачу Адама, то есть быть совершенным, как Бог, нам не только в Евангелии, а также в генах запрограммировал необходимость совершенствоваться. Но, к сожалению, получив такую огромную, неограниченную, больше чем все тоталитарные государства, телевизионную власть, не по Адаму пошла.
Дмитрий Дибров: Вот кому нужен был бы телефон духовной Натальи.
Виктор Ерофеев: Вот, Наталья, соединитесь с Георгием из Подмосковья.
Дмитрий Дибров: Возможно, у него чувство юмора, без ж.п., без м.п., территория для нечастых встреч имеется.
Виктор Ерофеев: Вот есть люди, которые хотят укусить, а на самом деле делают комплимент. Екатерина: «Господа, вы почему-то считаете, что ваша болтовня интересна людям. Во время СССР такие беседы вели на кухнях, а теперь выносится на экран и еще за деньги». Екатерина дорогая, на кухнях велись самые интересные беседы во времена СССР.
Мария Гореславская: По-моему, сейчас такие беседы как раз не выносятся на экраны.
Виктор Ерофеев: И я должен вам сказать, что вы, наверное, не сидели на тех кухнях, может быть, по возрасту, а может быть, просто потому, что вас на эту кухню не пригласили. А вот это уже обидно, потому что на кухнях действительно были замечательные беседы. И люди там иногда и пели, и читали стихи. А главное, они говорили так глубоко и так проникновенно, что им бы позавидовали даже и братья Карамазовы.
Александр из Санкт-Петербурга.
Слушатель: Я про тех китов, на которых стоит телеведущий. Кит первый – это известная фраза по поводу того, что телевидение – есть демократия в самой омерзительной, в самой неприглядной форме, когда большинство давит меньшинство. Вот это есть телевидение. Пункт второй – вольтеровский. Все жалуются на недостаток денег, но никто не жалуется на недостаток ума. И пункт третий – на безбабье и Дед Мороз – Снегурочка. Вот три кита делают следующее. Была маленькая резервация гордоновская, Диброва не беру – человек способный, но хлестаковщина все перехлестывает, поэтому, Дмитрий, над этим нужно работать, я понимаю, что это южный темперамент, это ярмарка огромная, но тем не менее.
Виктор Ерофеев: Ростов, южнее не бывает.
Слушатель: Дмитрий, если вы – интеллектуал, на неделю в скит.
Дмитрий Дибров: Вслед за Вертинским я отвечу: «А чего это вы взяли, что я – интеллектуал? Возможно, я такое же дерьмо, как и вы». Так Александр Николаевич ответил на обращение к нему киевлянина в 1958 году.
Виктор Ерофеев: Вы мне не обижайте постоянного слушателя из Санкт-Петербурга.
Дмитрий Дибров: Это Вертинский обижает простолюдина, я то что?
Виктор Ерофеев: Это цитата, хорошо. Вот три кита, с такими скитами не поборешься. От трех китов – в скит.
Лена Перова: Им будет где встретиться с Натальей.
Виктор Ерофеев: Я думаю, надо открыть клуб «Энциклопедия русской души», тут много народу соберется, и в этом клубе у нас будет и кухня такая, и, видимо, спальня, и Наталья там будет.
Дмитрий Дибров: Витенька, можно я скажу? Вот этот наш чудесный критик, который рекомендовал всем походить на Сашу Гордона и смотреть только его, а мне, значит, в скит. Я представил, он до Жени сейчас не дошел.
Евгений Киселев: Ой, слава Богу.
Виктор Ерофеев: С Хайдеггером.
Дмитрий Дибров: Надо сказать вот что, он рискует, если дальше будет сидеть, пропустить семичасовые новости на НТВ. Боюсь, что он их не пропустит, он обязательно побежит со своей «лентяйкой» - так называется в народе то, что нас убивает, мы вроде всесильные, а ведь нас убивает штукенция не больше спичечного коробка, это переключатель. Дело вот в чем, есть еще одна мистическая штука в телевидении, и на нас, телеведущих, она распространяется. Женя Гришковец как-то мне рассказывал следующее, видимо, это абзац из его нового произведения, связанного с телевидением. Он говорил: «Ты знаешь, я всю жизнь хотел иметь 12 серий «Мгновений весны», и я купил их. Так и не вставил кассету в кассетоприемник. Потом я уже купил DVD , и оно лежит нераспечатанное. Потому что Штирлиц должен приходить по волнам метрового эфира. «Штирлиц идет по коридору», - говорит Штольц Мюллеру. «По какому коридору?» «Штирлиц идет по нашему коридору». «А куда он идет?» Это что же получается? Если это DVD , так я сейчас остановлю, пойду в вотерклозет, опростаюсь, вернусь, и Штирлиц пойдет с той же ноги. Да какой же это Штирлиц?! Нет. Он должен быть сильнее, чем я».
Виктор Ерофеев: Вот на этой ноте, я думаю, нам надо заканчивать. Мы сегодня много говорили о случайности. Я вам хочу сказать, что у нас в студии сегодня не случайные люди, а вообще, случайность – это принадлежность к Богу.
