Программу ведет Андрей Шароградский. Принимают участие корреспонденты Радио Свобода Ровшан Гусейнов и Мумин Шакиров.
Андрей Шароградский: Похищенный почти четыре месяца назад в секторе Газа корреспондент "Би-Би-Си" Алан Джонстон освобожден. В последнее время организация ХАМАС, совершившая недавно переворот в Газе, требовала, чтобы группировка "Армии Ислама", похитившая Джонстона, немедленно освободила его. Накануне ХАМАС объявил об аресте нескольких членов этой группировки, на следующий день Джонстон вышел на свободу.
Рассказывает наш корреспондент на Ближнем Востоке Ровшан Гусейнов.
Ровшан Гусейнов: На совместной с представителями ХАМАС пресс-конференции в секторе Газа Алан Джонстон сообщил, что 114 дней его нахождения в заточении временами ужасали. "Это были самые страшные дни в моей жизни, я чувствовал себя заживо погребенным", - сказал Джонстон, отметив, что похитители непрестанно угрожали ему смертью.
Алан Джонстон: Это была гигантская битва, за то чтобы остаться в здравом уме - во что бы то ни стало. Я чувствую невообразимое облегчение от сознания того, что наконец-то все позади. Я постоянно мечтал о свободе, буквально грезил ею, но каждый раз просыпался в той комнате. Трудно поверить, что через минуту я опять не проснусь в той же комнате. Но в то же время я не думаю, что такое может произойти.
Ровшан Гусейнов: Напомню, что Алан Джонстон был похищен 12 марта в Газе среди бела дня. Неизвестные боевики остановили Джонстона, вытащили его из машины, посадили в свой автомобиль и увезли в неизвестном направлении. Он, по-видимому, сам выбросил пресс-карту на месте нападения, по которой и была установлена личность похищенного. Долгое время никто не заявлял об ответственности за похищение, но затем малоизвестная палестинская группировка "Армия Ислама" объявила, что журналист их пленник. Впоследствии группировка потребовала от Британии и Иордании освобождения заключенных мусульман, пригрозив в противном случае убить журналиста. За несколько дней до этого в Интернете появилась видеозапись Джонстона, где он сообщил, что с ним обращаются хорошо, но убьют, в случае попытки освободить его силой.
Бывший премьер-министр автономии Исмаил Хания, который заявил, что похитители не получили выкупа за освобождение Джонстона.
Исмаил Хания: Я был совершенно серьезен, говоря, что огромные усилия, здравый смысл и трезвый взгляд на происходящее помогли нам решить этот вопрос. Всё это помогло нам завершить нашу работу во славу палестинского народа. Этим мы вернули палестинскому народу его доброе имя.
Ровшан Гусейнов: ХАМАС, весьма заинтересованный в признании за границей, всеми силами пытался договориться с похитителями журналиста "Би-Би-Си". Переговоры с «Армией Ислама» на протяжении нескольких месяцев не давали результатов, пока во вторник, спецназ ХАМАС не блокировал район в городе Газа, принадлежащий влиятельному и воинственному клану Джармуш. Как выяснилось «Армией Ислама» называли себя отряды боевиков этого клана, которому удавалось сохранить свои «вольности» при любой власти на палестинских территориях. Видимо силовое давление оказалось той самой «последней соломинкой» сломившей упорство Джармушей, как хребет верблюду, в арабской пословице, потому что Алан Джонстон вышел на свободу уже на следующий день.
Андрей Шароградский: Итак, что может чувствовать журналист, похищенный журналист, который провел несколько месяцев в плену, и затем освобожденный? Корреспондент "Московских новостей", ныне заместитель главного редактора издания "Газета" Дмитрий Бальбуров был взят в заложники в Чечне в конце 1999 года, он провел 3 месяца в плену, благополучно вернулся в Москву. В конце концов, согласно официальным заявлениям, он был освобожден в результате спецоперации. Исходя из собственного опыта, Дмитрий полагает, что впереди у Алана Джонстона сложный период адаптации.
С бывшим корреспондентом "Московских новостей" беседовал мой коллега Мумин Шакиров.
Дмитрий Бальбуров: Насколько я понимаю, если он с 12 марта, почти 4 месяца он был в плену, это все-таки достаточно большой срок. И за это время стрессовая ситуация, конечно, многое меняет у человеке, в психике в первую очередь, сознании и так далее. Сейчас, я думаю, вот этот реабилитационный период - это самое сложное для человека. Потому что, вернувшись к нормальной жизни, сразу же окунувшись в нее, это очень сложно. Я дружу с Ильясом Богатыревым, телевизионщиком, мы так особо не обсуждали, но у него тоже была своя история в Чечне. У него, например, реабилитационный период длился почти год. А журналистика в этом смысле не та профессия, которая позволяет безболезненно вернуться в нее после таких стрессовых потрясений, потому что все-таки, как ни крути, это не только ремесло, это еще и элемент творчества. А как раз с элементом творчества психологически ушибленному человеку гораздо сложнее. Если вернуться к какую-то такую профессию, которая предполагает некую рутину, некие просто физические какие-то действия, то это одно, а другое - когда требуется креатив от человека, здесь гораздо сложнее. Я бы пожелал Джонстону побыстрее избавиться от этого, может быть, даже в течение полугода или года. В общем, побыстрее.
Мумин Шакиров: Насколько меняются политические взгляды и вообще отношение к тем, кто захватил журналиста в заложники?
Дмитрий Бальбуров: Ну, тут не стоит забывать и такую вещь, как так называемый "стокгольмский синдром", который тоже оказывает свое воздействие. То есть симпатия к своим похитителям - ее тоже не стоит сбрасывать со счетов. Насколько я знаю, некоторые люди меняли свои взгляды политические диаметрально в связи с этим, они просто ненавидели своих похитителей. Кто-то, наоборот, больше оказывался под воздействием этого "стокгольмского синдрома". Что касается лично меня, я старался искать золотую середину в этом?
Мумин Шакиров: Вы встречались когда-нибудь со своими похитителями или нет?
Дмитрий Бальбуров: Конечно, нет, потому что они находятся в розыске. И года четыре или три назад я даже краем уха слышал, что вроде бы никого из той банды в живых нет. Но опять же это непроверенная информация.
Мумин Шакиров: Сколько у вас проходил этот реабилитационный период?
Дмитрий Бальбуров: Так нельзя сказать, четко очерченные какие-то сроки. Скажем так, я почувствовал себя, так сказать, журналистом, наверное, только года через два.
Мумин Шакиров: Вы были уверены, что вы выйдете на свободу и останетесь живы?
Дмитрий Бальбуров: Это зависит от обстоятельств, потому что в какие-то моменты кажется, и этому есть какие-то косвенные причины, что уже все, конец. В какие-то моменты, наоборот, надежда все-таки греет. В глубине души, на самом деле, я все время верил, конечно же, что все закончится счастливо.
Мумин Шакиров: Что надо делать, чтобы не попасть в такую ситуацию?
Дмитрий Бальбуров: Мне кажется, что самое главное - надо соизмерять степень риска с целью. То есть цель всегда должна быть оправдана средствами. Всегда необходимо понимать, ради чего стоит рискнуть. Если впереди, так сказать, цель действительно исключительная, супернавороченный эксклюзив, то, наверное, ради него стоит рискнуть. Если же эта цель не столь очевидна, то, наверное, не стоит. Хотя, конечно же, в любом случае жизнь дороже всего остального и свобода тоже, поэтому тут, наверное, нет универсальных советов. Каждому журналисту хочется сделать что-то особенное, то, что другой его коллега не может сделать. Поэтому не могу сказать, что есть какие-то универсальные способы.
