Программу ведет Александр Гостев. Принимает участие корреспондент Радио Свобода в Москве Максим Ярошевский.
Александр Гостев: Главные мировые новости в эти часы приходят из Пакистана. В Исламабаде пакистанские силы безопасности и спецназ продолжаются штурм комплекса зданий Красной мечети, где находятся вооруженные исламские радикалы. По сведениям военных, уже убиты не менее 50 исламистов, которые оказывают ожесточенное сопротивление, 8 военнослужащих погибли. Освобождены так же 20 детей, которых экстремисты держали в заложниках.
В понедельник вечером власти предприняли еще одну, безрезультатную попытку вступить в переговоры с мятежниками, которые требуют ввести в Пакистане законы шариата. За неделю в ходе столкновений фундаменталистов с военными погибли более 70 человек. О подоплеке этих событий и о том, как может в дальнейшем действовать правительство Пакистана во главе с президентом Первезом Мушаррафом, корреспондент Радио Свобода Максим Ярошевский в рамках рубрики "Мировая политика" сегодня побеседовал с доктором исторических наук, президентом Московского фонда поддержки востоковедческих исследований Сергеем Лузяниным.
Сергей Лузянин: Пакистанская ситуация вообще достаточно типичная для Южной Азии и Среднего Востока, когда к власти приходят военные. Ведь Первез Мушарраф, нынешний президент Пакистана, это генерал, который совершил в свое время военный переворот, это часто случалось в истории Пакистана. В 1998-1999 году укрепил свою власть, но вот после 11 сентября 2001 года пакистанский фундаментализм, исламизм, а он там традиционно силен, всегда был и остается, активизировался. Слабость нынешней ситуации Мушаррафа в том, что он, во-первых, перешел на гражданский вариант правления, это уже не военный режим, он прошел переходный период. Заработали гражданские институты власти в пакистанском обществе, что имеет две стороны медали: с одной стороны, да, как бы некая демократизация, с другой стороны, ослабление централизованного режима и возможность обострения радикальных исламских групп, что и происходит сейчас.
И второй момент - это то, что талибы активизируются в Афганистане и здесь, так или иначе, есть связь. Видимо, Мушарраф пойдет на сокращение каких-то демократических норм, институтов, может вернуться к чрезвычайному военному положению.
Максим Ярошевский: В таком случае распространение подобных действий на соседние страны, помимо Афганистана, оно возможно?
Сергей Лузянин: Да. Здесь два как бы влияния. Первое - это, конечно, кашмирский фактор. Индо-пакистанские отношения, всегда конфликты, сложные, противоречивые, но в данном контексте не исключено, что перманентно это будет влиять как бы на новое обострение кашмирской проблемы и обострение отношений между Индией и Пакистаном, что уже достаточно традиционно, но они купированы, эти противоречия, частично. Сам Кашмир уже как бы живет своей жизнью, я имею в виду, исламские радикальные эти внешние импульсы только будут обострять.
А второй внешний фактор воздействия, то, что я говорил, к сожалению, здесь есть некая взаимозависимость и взаимообусловленность двух исламских фронтов: талибского на севере Пакистана и на юге исламского, экстремистского пакистанских радикальных групп. Регионально, конечно, это будет, совершенно очевидно, эффект достаточно серьезный на ближайшую перспективу, в течение года, двух.
Максим Ярошевский: То, что Пакистан ядерная держава, это какую-то роль играет?
Сергей Лузянин: Это хороший вопрос, потому что Пакистан и Индия ядерные, как известно, страны де-факто с 1998 года. Как ни парадоксально, на межгосударственном уровне, как это ни странно покажется, но наличие ядерного оружия уравновесило что ли, сбалансировало именно межгосударственные, то есть на уровне официальных как бы властей вот эти отношения, противоречия в некий статус кво, в некий баланс. А вот на неофициальном, на радикальном, на низовом вот этом мусульманском уровне - вот это самое страшное. Но я думаю, что режим Первеза Мушаррафа, да и индийские власти не допустят расползания в стране того или иного вида локального ядерного оружия. Потому что, если это произойдет, то это, конечно, тогда будет катастрофа, это совершенно очевидно.
Максим Ярошевский: Что это за боевики? Откуда они, собственно, появились? Кто такой Абдул-Рашид Гази.
Сергей Лузянин: История радикального мусульманского движения в Пакистане достаточно длинная. Это целая традиция, причем, начиная с 47-го года, образования Пакистана, фактически периоды светские, исламские радикальные сменяли друг друга, эпоха борьбы разных проектов, включая исламских. Они не всегда существовали в истории Пакистана, в структуре Пакистана. Конечно, когда военные пришли к власти, вот эти радикальные, их десятки, сотни, возможно, даже тысячи, но эксперты называют целые списки радикальных организаций. Генерал Мушарраф загнал часть в подполье, часть репрессировал, часть нейтрализовал, как корень, он не был уничтожен. Это традиционная особенность политической культуры что ли Пакистана, которая существует десятилетиями и даже столетиями. Собственно, талибы, как мы знаем, классические талибы, они ведь тоже сформировались именно в Пакистане, в среде так называемых студентов мусульманских, которые возвращались к традиционным исламским ценностям, первоосновам, боролись за чистоту, за возрождение и прочие известные вещи. Все это как раз происходило и формировалось в тысячах различных школ, медресе, мусульманских анклавах именно Пакистана либо на сопредельной с Афганистаном вот этой зоне, малорегулируемой, населенной пуштунами. И вот нынешний всплеск - это тоже как раз одно из проявлений противоречивости традиционной политической культуры Пакистана, которая насыщена целым спектром политических групп и течений. Причем это одна из сотен, есть еще десятки и сотни разных групп, которые либо ждут своего момента, либо просто малоизвестны, в СМИ как бы не крутились, но они тоже заряжены в эту обойму вот этого исламского выстрела. Какой-то другой бин Ладен или новый бин Ладен, только надо нажать на спусковой крючок и взрыв произойдет. Пакистан всегда был горячим нервом Южной Азии и Среднего Востока.
