Программу ведет Никита Татарский. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Максим Ярошевский.
Никита Татарский: 70 лет сталинским репрессиям отметят сегодня оставшиеся в живых жертвы советских лагерей. У Соловецкого камня в полдень начнется памятный митинг. О масштабах трагедии сталинских времен корреспонденту Радио Свобода Максиму Ярошевскому рассказал директор музея памяти жертв репрессии, расположенный на Соловках, Юрий Бродский.
Максим Ярошевский: Как-то можно вообще оценить масштабы этой трагедии советских репрессий, по вашему мнению?
Юрий Бродский: Ущерб, нанесенный стране, чем можно оценить? Я даже не знаю. Погибли лучшие люди, погиб генофонд страны, погибли миллионы людей. Только через Соловки и филиалы их на материке прошли около миллиона заключенных – это не уголовники, это генофонд страны.
Максим Ярошевский: У вас есть лично по Соловкам какие-то цифры, какие люди попадали туда?
Юрий Бродский: История Соловецких лагерей – это история первого лагерного управления в СССР. Там вырабатывались все эти нормы, которые будут шагать по стране: форма одежды, метод избавления от трупов, место, куда стрелять во время расстрела, сколько нужно калорий на 100 заключенных, сколько нужно охранников на 100 заключенных. Это все были как бы первые лагеря и лагеря особого назначения. Это лагеря для людей, которые не совершили какие-то преступления, а были опасны для режима по своему происхождению или в силу своего воспитания. Их называли социально чуждыми тогда, а на самом деле это был генофонд страны. В архиве сохранилось, по-моему, 870 тысяч карточек только на заключенных. Причем многих из тех, кого я искал, там не удалось найти. Так можно говорить о том, что через Соловки прошло около миллиона человек.
Максим Ярошевский: Очень тяжело сегодня с реабилитацией людей, которые пострадали во время сталинских репрессий.
Юрий Бродский: Я точно могу сказать, что гораздо труднее стало попадать в архивы, просто невозможно. Вроде бы и можно, но столько всяких условий ставится, что практически нельзя. И я даже не знаю, Путин ли в этом виноват или, скорее его окружение. Но позиция на Соловках, например, сейчас такая, позиция музея, что мы должны собирать информацию, а оценку будут давать другие поколения. То есть не произошла переоценка ценностей. Если в Германии, в конце концов, возят в Дахау гимназистов, то на Соловки не возят школьников. Пока не будет дана оценка тому, что произошло, мы не сможем развиваться дальше. И всегда возможен рецидив в той или другой форме.