Ссылки для упрощенного доступа

Историк Андрей Зубов: «Какую традицию будет продолжать нынешняя армия России?»




Программу ведет Кирилл Кобрин. Принимает участие московский историк Андрей Зубов.



Кирилл Кобрин : Военная мощь становится одной из важнейших составных частей российской государственной идеологии. Нынешняя российская власть при любом удобном случае пытается продемонстрировать «возрожденную силу» - то объявляется о возобновлении боевого дежурства стратегической авиации, то о том, что российский флот вновь получит базы в Средиземноморье. Между тем, ситуация в российской армии остается отчаянной – особенно в том, что касается так называемых «неуставных отношений». В рубрике "Новый российский патриотизм" об армейских традициях и их месте в государственной идеологии я побеседовал с московским историком, профессором МГИМО, специалистом по дореволюционной истории России Андреем Зубовым.


Очень важной составной частью новейшего российского патриотизма является любование военной мощью и одновременно отсылка к неким славным военным российским традициям. Насколько преемственно это чувство по отношению к вооруженным силам? Как можно сравнить нынешнюю ситуацию с тем, что было до революции?



Андрей Зубов : Для любого народа - тем более, народа государственного, с немалым государственным прошлым – естественно любить и гордиться своей армией, своими вооруженными силами, поскольку в нашем несовершенном мире, естественно, «мускулами народа» являются его вооруженные силы. Другое дело, в нынешней России это чувство искажено во многом еще с советского времени, когда естественная необходимость вооруженных сил, как защитника Отечества, была смешана с идеей мощных вооруженных сил, которые должны все бояться, опираясь на которые, режим должен диктовать свою волю практически всему миру. Такое отношение к вооруженным силам, как к орудию, которого все бояться, а не орудию, которое нас защищает, отличало, может быть, психологию советского времени и в какой-то степени существует до сих пор.


Мне кажется, что одна из наших важнейших задач - это изменить, если угодно, градус гордости. Гордиться надо защитником. Когда политика государства приобретает агрессивный характер, когда армия используется для этого, общество должно сказать твердое "нет". Потому что кровь людей (и солдат, и мирных жителей, потому что война сейчас не разделима на фронт и тыл) никогда не искупаема, собственно говоря, это кровь жертв.


Я думаю, что создание новой армии - это сложная задача, на самом деле. Потому что армия всегда стоит на традициях, всегда стоит на преемстве. Суметь перебросить эту преемственность в старую Россию, суметь даже в этой старой России взять самое лучшее и отказаться от худшего, без идеализации к ней подойти - такая задача стоит перед нашим обществом, перед нашими вооруженными силами. Я думаю, что она-то, в конечном счете, и позволит создать ситуацию, в которой наше общество сможет, я уж не думаю, что гордиться (гордость, вообще, не лучшее качество человека), но, по крайней мере, надеяться на свои вооруженные силы.



Кирилл Кобрин : Идеология, которая была, фактически, официальной идеологией Российской империи - начиная со второй половины царствования Николая I и до самого конца - это идеология, строящаяся на знаменитой триединой уваровской формуле - православие, самодержавие, народность. Там не было ни слова об армии и вооруженных силах, то есть армия и вооруженные силы носили инструментальный характер в этой идеологической конструкции. Сейчас ситуация выглядит совсем наоборот. Что же это - идеологический сдвиг, которые отражает современную эпохи, или наследие Советского Союза?



Андрей Зубов : Я думаю, что это все-таки наследие Советского Союза. Не будем забывать, что эту триединую формулу создал граф Уваров, который был, во-первых, гражданским человеком, во-вторых, конечно, человеком очень культурным. Он считал, что самое главное в русском обществе это, действительно, вера и некая преемственность культуры. А армия, как вы совершено верно сказали, инструментальная вещь, которая защищает общество, защищает его культуру, защищает власть. Кстати, граф Уваров был большим противником агрессивной внешней политики Николая I , особенно в период венгерской кампании. За это он, кстати, поплатился своим местом министра.


А в советский период армия перестала быть инструментальной – ведь были сняты высокие духовные уровни. Не было настоящей веры, не было религиозного чувства. Наоборот, религия подвергалась гонениям. Воспевалась и превозносилась именно грубая физическая сила, как и в нацистской Германии. Что может быть большим выразителем грубой физической силы государства, чем армия? Ничто. Поэтому изображение не святого, а изображение силача с играющими мышцами - это характерная особенность и советской, и нацистской, и фашистской психологии, что сейчас выглядит и смешно, и противно для большинства людей.


Я думаю, что в какой-то степени в этом воспитано наше поколение - поколение людей, которые, скажем, пришли в институты конца 60-х годов. И те из нас, кто это не преодолели сознательно, не преодолели верой, в них это осталось до сих пор. Поэтому для очень многих армия - это, действительно, высший образ силы.



Кирилл Кобрин : Вы говорите о восстановлении неких традиций российской дореволюционной императорской армии. Какие именно традиции вы имеете в виду?



Андрей Зубов : Я говорю даже не о перенимании каких-то отдельных слов и лозунгов. Здесь речь идет о том, что армия обязательно должна быть преемственной. Она не может начинаться с нуля. Это всегда очень плохо. Поэтому вопрос в том, какую традицию будет продолжать нынешняя армия России - традицию советской армии или традицию российской армии? Третьего у нас просто нет, других традиций у нас нет. В российской армии, в общем-то, положительных момент было намного больше, чем в советской.



XS
SM
MD
LG