«Эти два толстеньких господина», – так Борис Николаевич Ельцин отзывался в узком кругу о Лужкове и Примакове, всерьёз собиравшихся возглавить после него Россию. Чтобы этого не произошло, он и отдал власть Путину – как меньшему из зол. Оказалось ли оно меньшим, разговор особый и, в общем, бессмысленный. Сейчас – о другом. Евгений Примаков только что включился в дискуссию о «суверенной демократии». Дискуссия, надо признать, не менее бессмысленна, потому что и Кремль как её зачинатель, и почти все участники делают вид, что в России существует какая-никакая демократия, а не путинизм. Примаков показал себя в этой дискуссии настоящим византийцем. Он похвалил Путина («оптимальная фигура на посту президента России»), но от его идеологии не оставил камня на камне, и проделал это вроде бы мягко, вскользь.

Он не согласился, что отечественная демократия должна, как желательно Кремлю, определяться, главным образом, «матричными структурами нашей истории, национального самосознания, культуры». Более того, он подчеркнул, что объяснять поругание демократии спецификой национальной культуры «было бы ошибочно, да и опасно», ведь «так можно договориться до того, что тоталитаризм, автократия, авторитарная форма правления тоже рождаются из национальных особенностей». Наконец, одним-единственным риторическим вопросом академик уничтожил главное понятие идеологии путинизма – «суверенная демократия». Вот этот замечательный вопрос: «Может ли существовать антипод суверенной – "несуверенная демократия"?».

Здесь бы ему и остановиться, но слаб человек. Этот, в частности, не смог удержаться, чтобы не задеть Ельцина и ельцинизм. Он назвал «псевдолиберализацией» то, что происходило в России в 90-е годы, и, что ещё хуже, заклеймил как «бездумный» ельцинский призыв: «Берите столько суверенитета, сколько сможете переварить».

И сразу стала видна разница. Один – богатырь, способный на прозрения и решения исторического масштаба, другой – просто умный (очень умный!) «толстенький господин».

90-е годы – это десятилетие не просто после 70 лет коммунизма или без коммунизма. Была предпринята грандиозная попытка преодоления коммуны в каждой поре общественного организма. Попытка, которой, в общем, никто не чаял и на которую мало кто был способен. Россия второй раз в своей истории (первый – в феврале 1917-го) попробовала вырвать себя, как Мюнхгаузен, за волосы из несвободы. Кем же надо быть, чтобы назвать это всего-навсего «псевдолиберализацией»?! Адресованный российским землям призыв из Кремля: «Берите суверенитета столько, сколько сможете переварить!», – это был гениальный, всемирно-исторического значения, призыв. Он спас Шестую Часть, которая могла бы превратиться в кровавое месиво. Как политическая программа этот призыв подспудно живёт в российской толще, обессиливает, разлагает и неизбежно сведёт на нет путинизм. Кем же надо быть, чтобы… Да, несомненно умный, но заурядный человек и должен был употребить слово «бездумный». Каким ещё словом можно больнее уязвить Великую Мысль!?