Программу ведет Андрей Шароградский. Принимает участие обозреватель Радио Свобода Петр Вайль.
Андрей Шароградский: С Марком Вайлем был знаком мой коллега Петр Вайль. С Петром Вайлем побеседовал о наследии Марка Вайля, о том, кому он мог мешать, другой мой коллега Андрей Шарый.
Андрей Шарый: Петр, вы рассказывали мне, что хорошо знали Марка Вайля. Он однофамилец или родственник?
Петр Вайль: Познакомились мы с ним в Нью-Йорке, он мне просто позвонил и сказал: вот я такой-то, приехал в Нью-Йорк, давайте встретимся и выясним, кто мы друг другу. Степень родства установить не могли, хотя все Вайли из одного корня. Во всяком случае, мы стали с ним добрыми знакомыми, если не приятелями. Я видался с Марком потом и в Москве, и ездил в Ташкент, где меня театр "Ильхом", его театр, принимал, я был на его спектаклях. Это замечательный такой очаг русской культуры, он и в Москве был бы очень заметен. Не случайно Марк прекрасно ставил спектакли и в Москве, и в Америке, гастролировал в Европе, триумфально, надо сказать, гастролировал.
Все-таки, находясь в Ташкенте, он играл особую роль, и сам Марк, и его театр. Это был такой оплот русской культуры, не только театральные спектакли там шли, но там устраивались концерты современной музыки, я бывал на них, там устраивались выставки, там собирались люди и, действительно, вокруг него крутились. И Марк сам совершенно не ограничивался только театром, он в 1997 году снял замечательный документальный фильм "Конец века. Ташкент" о том, как меняется этот город. Ташкент был одним из четырех таких многонациональных мегаполисов, были такие в Советском Союзе - Москва, Одесса, Баку и Ташкент. Марк обожал этот Ташкент. Он меня водил по этому городу, он его очень любил. И надо сказать, что в репертуаре… он ведь тоже понимал, где работает, для кого работает - у него шли спектакли и на узбекском языке, он репертуар выбирал очень продуманно. Например, была у него инсценировка пушкинских подражаний Корану. Он ставил спектакль Карло Гоцци "Счастливый нищий", где действие происходит в Самарканде, пусть мифическом, но Самарканде. Он понимал, что должен быть интересен всем.
Конечно, сейчас трудно говорить о том, что стоит за этим диким преступлением, может быть, просто уголовщина, но, конечно, Марк не нравился многим.
Андрей Шарый: А кому?
Петр Вайль: Тем, кому не нравилось присутствие вот такого очага русской культуры в центре новой независимой страны со своими националистическими извивами, разумеется, как в любой стране, тем более с вновь обретенной независимостью, разумеется, там есть и сильные националистические тенденции. Марк был настоящий ташкентец. У него жена и дочка живут в Сиэтле, штате Вашингтон. Сам он много ставил в Москве, его неоднократно приглашали в разные места. Он ни за что не хотел уходить, потому что он понимал свою культуртрегерскую просветительскую роль.
Андрей Шарый: Вы думаете, что театр не выживет без него?
Петр Вайль: Там есть сильные люди, я знаком с ними. Там были очень сильные актеры и помощники Марка в режиссуре, но он-то сам был харизматической личностью, что называется, он действительно был человеком удивительного обаяния, широкого кругозора и фантастической работоспособности. Так что это удар по русской культуре вообще, а по русской культуре в Узбекистане, боюсь, что удар тяжелейший.
