Программу ведет Арслан Саидов. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Александр Костинский.
Арслан Саидов: В российских школах вскоре могут появиться новые учебники истории, написанные в русле последних тенденций в современной политике России. Главной задачей школы становится воспитание патриота и гражданина. В основу новых учебников легло пособие для учителей по новейшей истории России, написанное Александром Филипповым и Леонидом Поляковым. Авторы восхваляют личность Сталина, называя его одним из наиболее успешных руководителей Советского Союза, а репрессии 1937 года трактуют как путь подъема страны после кризиса. Филиппов и Поляков вводят в учебники и термин "суверенная демократия", придуманный заместителем главы президентской администрации Владиславом Сурковым. Вот небольшая цитата: "В последнее время значимым элементом концепции государственной безопасности становится суверенная демократия. Это означает, что Россия не просто признает такие ценности, как свобода, права человека, частная собственность, выборность и подотчетность народу органом власти, но и считает их неотъемлемо присущими российскому многонациональному народу. Однако принципиальным моментом является то, что органы власти формируются исключительно российской нацией. Тем самым Россия отказывается уступать даже часть своего национального суверенитета в обмен на экономические и технологические преференции или же в ответ на обещания принять Россию в полумифический клуб подлинных демократий".
Александр Костинский: Академическая образовательная ассоциация гуманитарного знания под руководством академиков Российской академии наук Александра Чубарьяна и Виктора Садовничего одобрила создания учебников по новейшей истории России, 1945-2006 годы. Учебники будут издаваться на основе книг для учителя, написанных авторскими коллективами под редакцией Александра Филиппова и Леонида Полякова. Что это за издания и почему они вызвали такую острую реакцию специалистов, мы попросили рассказать учителя московской школы на Юго-Западе, автора школьных учебников Леонида Кацву.
Скажите, пожалуйста, Леонид, вы знакомились с книгой для учителя Филиппова "Новейшая история России. 1945-2006 год". Что вы можете сказать об этом учебнике?
Леонид Кацва: Я действительно с этой книгой знаком. Это, правда, не учебник, пока это книга для учителя, и что появится на ее базе, говорить довольно сложно. Тем более, менялся авторский коллектив. Но что касается самой книги Филиппова, той, которая появилась летом, я с ней действительно знаком, и у меня к ней есть серьезные претензии. Основных у меня претензий две. Первая претензия касается первой же главы. На мой взгляд, эта глава является реабилитацией сталинизма. В этой главе фактически репрессии оправдываются. Авторы их не скрывают, не делают вид, что репрессий не было, но с выводами, которые они делают, согласиться нельзя. Давайте посмотрим, что оказалось итогом этих репрессий. Цитирую: "Итогом сталинских чисток стало формирование нового управленческого класса, адекватного задачам модернизации в условиях дефицита ресурсов, безусловно лояльного верховной власти и безупречного с точки зрения исполнительской дисциплины". Мне кажется, что называть это главным итогом сталинских репрессий, как минимум, неверно. Таким образом, эта реабилитация по принципу: да, репрессии были, было много страшного, но это было, как это ни прискорбно, необходимо.
И второе, что вызывает у меня замечания в книге Филиппова, это то, как там излагается внешняя политика. Она излагается с позиций последовательного и очень жесткого антизападничества и антиамериканизма. На мой взгляд, это для нашей страны не полезно.
Александр Костинский: Скажите, пожалуйста, а с методической точки зрения как это написано, вы, как автор учебников, как считаете? Да, это не учебник, это пособие для учителей.
Леонид Кацва: Как это написано - с методической точки зрения сказать нельзя, потому что это не методическое пособие. Это книга для учителя, в которой дают учителю содержание. Его как бы ориентируют на то, что он должен подавать детям. Как он должен преподавать - эта книга такую задачу не решает. Язык, которым она написана, на мой взгляд, плохой.
Александр Костинский: Эта книга, что, должна быть единым учебником истории?
Леонид Кацва: Еще раз повторю, это не учебник. Новый учебник, вернее, тот учебник, который на ее базе будет издаваться, как везде обещают, начиная от самих авторов и кончая сотрудниками администрации президента, вроде бы, не будет обязательным, не будет единственным. Говорят, что другие учебники не будут ни изъяты, ни запрещены. И сам господин Филиппов говорил о том, что учебник, который они готовят с коллегами, будет, как и все остальные, проходить апробацию, получать министерский гриф и идти через все эти процедуры. С другой стороны, мы с вами понимаем, что книга, которую представляли публике на уровне администрации президента, она не является рядовой книгой в ряду других учебников, и я очень, так сказать, опасаюсь, что ее распространение по школам будет директивным и что органы народного образования будут настойчиво предлагать перейти с преподавания по другим книгам на преподавание по этой книге.
Александр Костинский: Скажите, пожалуйста, а это касается только этого курса новейшей истории, или все-таки подразумевается, что будет...
Леонид Кацва: Нет, тот учебник, которые они готовят, насколько я знаю, будет охватывать тот же период с 1945 года до настоящего времени.
Александр Костинский: То есть это не значит, что более ранняя история России будет подвержена тоже изменениям, то есть не сама история, а учебники по истории?
Леонид Кацва: Благодаря этому учебнику нет. А что день грядущий нам готовит - кто же знает? Я думаю, что возвращаться сейчас полностью к единому учебнику, во-первых, это означает подрывать базу очень многих издательств. Во-вторых, я не думаю, чтобы власти считали это необходимым.
Александр Костинский: То есть все-таки ваш прогноз, что это будет касаться только новейшей истории.
Леонид Кацва: Если прогноз неблагоприятный, если действительно на практике произойдет возвращение к единому или тотально преобладающему учебнику, то, скорее всего, это будет охватывать послевоенный период. Может быть, и войну тоже. Что касается более ранних периодов, пока я не думаю, чтобы это было так в ближайшие годы.
