Итоги ТЭФИ

Диктор: Вспомнился рассказ писательницы начала 20-го века Тэффи «Взамен политики». «За столом собралась семья и жилец, снимавший у них комнату. Зашел разговор о митингах. Глава семьи произнес: «С этим делом, слава Богу, покончено. Никаких разговоров, никакой трескотни. Кончено-с! Теперь нужно делом заниматься, а не языком трепать». «Да, вы действительно правы, - тактично заметил жилец. – От политики у нас у всех трезвон шел. Теперь чувствуешь, как мысль отдыхает». И дальше, - повествует Тэффи, - семья начинает развлекаться, придумывать самые разные глупости, которые теперь заменяют им разговоры о политике».

Анна Качкаева : Мы неслучайно открыли сегодняшний эфир цитатой из рассказа писательницы Тэффи, которая так напоминает название церемонии, которую уже в 13-й раз проводит Академия российского телевидения. Развлечения и отвлечение, как образ жизни, и зрелище, как форма телевизионного бытия – это и есть главное содержание минувшего телесезона. И я очень благодарна Юлии Лариной, моей коллеге, журналистке журнала «Огонек», которая вспомнила писательницу Тэффи в связи с церемонией ТЭФИ. Юлия Ларина, кстати, сегодня с нами в студии, так же как и Арина Бородина, газета «Коммерсант», и Николай Сванидзе, трижды победитель ТЭФИ, ведущий канала «Россия», получивший ТЭФИ опять за «Исторические хроники».

Николай Сванидзе: Спасибо.

Анна Качкаева : Поздравляем вас.

Николай Сванидзе: Спасибо. Я извиняюсь, четырежды.

Анна Качкаева : Четырежды, это было не за…

Николай Сванидзе: Это неважно.

Анна Качкаева : Так вот, можно было бы, наверное, на цитате из Тэффи и закончить, если бы мы говорили о развлечении, отвлечении, потому что Первый канал – безусловный триумфатор в этом зрелище и в этом роде содержания. Но дело в том, что награждение подтвердило справедливость такой немудреной мысли, что какие времена – такое и телевидение - и в части информации, и информационно-политического вещания. Программа «Время», «Вести недели» и Петр Толстой – вот маяки нынешнего информационного вещания, которое, правда, по признанию президента Академии Владимира Познера, нынче в принципе отсутствует, что, в общем, тоже, конечно, любопытно. Значит, академики проголосовали за то, что, с точки зрения президента академии, в общем, не существует.

Так вот что такое профессиональная оценка сообщества? Возможно ли она в закрытой корпоративной среде - оценка непредвзятая? Можно ли научиться радоваться за конкурента? Способен ли телевизионщик, опытный телевизионщик, но не профессионал в узкой области, например дизайна или звукорежиссуры, оценить мастерство таких специалистов? Корректно ли голосовать за самого себя? Ну, и, наконец, следует ли считать профессиональную премию институцией по определению всего достойного и верного в развитии телевидения? И как премия может или должна помогать зрителю ориентироваться в телепроцессе? И должна ли?

Давайте, коллеги, очень коротко по поводу вашего впечатления от церемонии. Что вдохновило и порадовало? Что огорчило? Начнем с Николая.

Николай Сванидзе: Что, может быть, показательно? Очень смешанное впечатление, потому что, с одной стороны, были сильные работы, с некоторыми решениями я согласен. Все очень субъективно. Я сегодня читал оценки Светы Сорокиной, она не готова обсуждать своих коллег-академиков, это все субъективно. Я полностью согласен, абсолютно субъективно. Но, тем не менее, некоторые вещи, о них я сегодня выскажусь, своим субъективизмом меня поразили в самое сердце. У меня нет никаких оснований здесь осуждать своих коллег. Видимо, здесь дело в системе. Как говорил слесарь-водопроводчик из советского анекдота: «Надо менять систему».

Анна Качкаева : Арина?

Арина Бородина: Ну, мне тоже кажется, что здесь много очень субъективного, объективного. Мы уже обсуждали это и в эфире соседней радиостанции. И сегодня в своей заметке я написала о том, что это стало уже какой-то невольной симптоматикой. Купюры в трансляции ТЭФИ, честно говоря, уже начинают не просто раздражать, а просто вызывать какое-то внутреннее недоумение вообще о нынешней природе телевидения. Я так же, как и Николай Карлович, согласна, что есть безусловные какие-то точные, отмеченные призами победы. Я, например, как ни странно, отмечу, что очень порадовалась за Лолиту Милявскую. Это мое личное такое совпадение с Академией, я очень рада, что она отмечена этой высшей наградой. Потому что у нее очень достойная работа была в этом сезоне. Но, безусловно, был целый ряд работ, голосование по которым именно по профессиональным критериям не укладывалось в рамки какой-то логики. В данном случае, я бы сказала, это касалось особенно первого дня – профессий. Сериал «Завещание Ленина» Николая Досталя – это нонсенс, на мой взгляд.

Николай Сванидзе: Нонсенс – что не получил.

Арина Бородина: Что не получил, конечно.

Анна Качкаева : Ну, мы обсудим эту тему.

Юлия Ларина: Аринину мысль продолжу. Я для себя это сформулировала так. Известно, что голосующих выбирает компьютер, включив генератор случайных чисел. Вот когда эти люди уже голосуют, тоже иногда создается ощущение, что это не академики голосуют осознанно и судят по заслугам, а что тоже какой-то компьютер методом случайных числе выбирает из трех номинантов победителя. Потому что действительно логики в этом не видно никакой. Как будто это тоже случайным образом получается, а не по заслугам.

Анна Качкаева : А хорошего то никто не обнаружил? Все опять нас будут попрекать в том, что мы…

Арина Бородина: Но мы же пока коротко говорим.

Анна Качкаева : Потом скажем про хорошее.

Арина Бородина: Я считаю как раз, Николай Карлович сказал, я сказала, что были как раз очень объективные истории. Но мы говорим, что поразило больше всего.

Анна Качкаева : У нас сейчас на связи известный джазовый музыкант Георгий Гаранян, которому не удалось оказаться в эфире в субботу «Эха Москвы», потому что формат программы не позволял. Насколько я понимаю, Георгий Гаранян хотел поспорить с президентом Академии российского телевидения Владимиром Познером, который выборал победителя в номинации «Звукорежиссер» и еще в одной номинации «Ток-шоу». По правилам голосования если все три номинанта набирают одинаковое количество голосов, так случилось в этих номинациях (7-7-7), то именно президент Академии делает выбор. Так вот, наверное, президент Академии был готов к вопросам, потому что те, кто согласились с его выбором, вопросов не задавали, те, кто не согласились, поинтересовались его мотивами. Владимир Познер и в эфире «Эхо Москвы», и на страницах «Российской газеты» сказал, почему он голосовал в номинации «Звукорежиссер» за проект «Две звезды», а не за звуковую работу в фильме «Завещание Ленина» или за трансляцию оперы «Борис Годунов» на канале «Культура». Объяснил он следующим образом: в опере все известно и выверено, с точки зрения прямых трансляций, это традиционное дело телевидения – показывать такие проекты. А фильм «Завещание Ленина», по его мнению, по звуку был не очень хорош. Поэтому я даю возможность профессионалу (мы все здесь не профессионалы в этом смысле) по звуку Георгию Гараняну высказать свою точку зрения на этот счет. Доброе утро!

Георгий Гаранян: Здравствуйте. С интересом слушаю то, о чем вы говорите. Я хочу начать с вопроса. Очень жалко, что Владимира Владимировича нет, потому что я бы ему задал вопрос такой: а скажите, пожалуйста, почему так, когда я прошу, чтобы мой концерт был записан живьем, мне говорят, что у нас нет таких технических возможностей, у нас нет специалистов, приносите фонограмму. И теперь вдруг оказывается, нет, наоборот, что мы ценим только то, что записано под фонограмму в студии, кино и так далее, а концерт – это ерунда, их оценивать не надо. Какая же ерунда! Простите меня. Я сам всю жизнь проработал в студии, и я помню, когда я работал с ансамблем «Мелодия» и в студии «Мелодия», все знали, что я этим интересуюсь, звукорежиссурой, и предлагали мне так: давай на полставки будешь у нас звукорежиссером и на целую ставку – дирижером. Я говорил: нет, человек, который записывается, должен быть в одном качестве – или в студии, или у пульта. И категорически невозможно это. Так вот я действительно имею большой интерес к звукорежиссуре, и я знаю все трудности, и как это сложно – записать по-настоящему хорошо, а тем более оперу. Вы представляете себе – опера, громадная сцена, громадный зрительный зал, громадная ложа для оркестра, все исполнители на сцене передвигаются… Далеко не каждый звукорежиссер даже высшего уровня сможет записать это.

Анна Качкаева : Георгий, скажите, пожалуйста, а как вам кажется, что с проектом «Две звезды» - он ведь проект тоже с музыкой. Ясно, что не опера.

Георгий Гаранян: Я скажу. Дело в том, что оперу записать действительно безумно сложно . Владимир Владимирович сказал так: «Это делается во всех странах. Микрофон на этой точке устанавливается заранее. Ничего особенного нет». Это дико. Это просто дико особенно. Андрюша Пастернак, который получил премию, я очень рад за него. Но мне кажется, совершенно напрасно отодвигать звукорежиссеров, которые занимаются всю жизнь концертами. Это своя отдельная профессия. И, кстати, там, между прочим, в дележке сказано, что участвуют только звукорежиссеры постановочных фильмов, а отнюдь не живых концертов.

Анна Качкаева : Вот вы сейчас, Георгий, сказали о самом главном. В этой номинации столкнулись звукорежиссеры принципиально разных направлений специальности.

Георгий Гаранян: Так вот, мне кажется, наоборот, надо не убирать этих звукорежиссеров, а выделить в отдельную специализацию. Тогда это будет совершенно справедливо и совершенно правильно. Вы раскройте и посмотрите специализацию «Звукорежиссеры», кроме живых концертов.

Анна Качкаева : Я и говорю, вы призываете все-таки выделить:

Георгий Гаранян: :таких звукорежиссеров в отдельную номинацию.

Анна Качкаева : И отдельно, вероятно, разбираться с теми, кто занимается кино.

Георгий Гаранян: Не обижать людей выдающихся в профессии, безумно сложной, сугубо индивидуальной. Не каждый человек может этим заниматься. И это будет абсолютно справедливо. У меня есть еще другой вопрос. Вот за профессию «Звукорежиссеры» голосуют все академики, а сколько среди них звукорежиссеров, музыкантов?

Анна Качкаева : Насколько я знаю, не очень много.

Георгий Гаранян: А сколько?

Анна Качкаева : Из звукорежиссеров, по-моему, двое или трое. Сейчас, может быть, добавились…

Георгий Гаранян: Это те, кто голосует?

Анна Качкаева : Нет, нет. Поскольку это компьютер, и это случайная выборка…

Георгий Гаранян: Я говорю о жюри, кто голосует.

Анна Качкаева : То есть вы полагаете, что гильдия должна состоять исключительно из профессионалов.

Георгий Гаранян: Ну, простите, они сами называют эту премию профессиональной. Почему же не ввести профессионалов, музыкантов, звукорежиссеров в жюри? Непонятно. Я вам скажу, я часто бываю председателем и членом жюри во многих очень таких смешанных жюри, когда мы судим и балет, и песни. Есть такое правило неписаное: вот судим мы балет, первое слово даем балетному цеху, как мы говорим, и потом ориентируемся на то, что нам люди скажут из этой профессии. Это было бы очень здорово, если было бы так и здесь.

Анна Качкаева : Спасибо, Георгий Гаранян. Я благодарю вас. Это было мнение профессионала, с которым довольно трудно спорить.

И вот мои коллеги в студии сказали, что это невозможно, чтобы каждую гильдию узко специализированную набрать – только дизайнеров, только звукорежиссеров, только операторов. Хотя, между прочим, в «Эмми» 500 номинаций.

Арина Бородина: Нет, невозможно просто, чтобы в отбор академиков, голосующих по данной номинации, попадали звукорежиссеры. Это как бы случайный выбор. Но, единственное, с чем я абсолютно согласна, и собственно задавала Владимиру Познеру вопрос после первого дня. Я не специалист, конечно, но мне тоже казалось, что это не так просто с оперой. Это огромное количество людей. Уже хотя бы поэтому звук писать трудно. Я не говорю о том, что опять же был прав Гаранян, что, конечно, это несопоставимые вещи – фильм и концертная запись. При всем профессионализме всех трех людей. Мне все-таки просто кажется, что именно в этом решении, хотя Владимир Владимирович очень болезненно на это реагировал, не было такой чистоты жанра, что называется. Все-таки мне кажется, сработал корпоративный признак.

Анна Качкаева : Тогда у меня ко всем вам вопрос, теперь уже можем развернуто отвечать, что вам кажется важным и неважным в этой премии. Для меня это принципиально в смысле определения некоего вектора – развития телевидения, стандартов профессиональных, потому что, в конце концов, профессиональная премия для этого существует. С этой точки зрения, что вы можете сказать о минувшей церемонии?

Николай Сванидзе: Две вещи. Как известно, плохое – это информационный повод, хорошее – нет. Хорошее – это нормально. В чем нас всегда упрекают: почему чернуху гоните? Потому что если я гуляю с девушкой под руку и нюхаю цветы – это не информационный повод. А если мне падает кирпич на голову – это информационный повод. Вот поэтому будем говорить о плохом. Хорошее – что мы живы, я имею в виду Академию, я имею в виду ТЭФИ, телевидение, жизнь продолжается, достойные люди получают, в том числе призы, и так далее.

Но есть вещи очень серьезные негативного плана, особенно в тенденции, которая просто опасна. Часть из них, из этих опасностей, связана с тем, что телевизионная Академия и телевидение вообще – это часть нашего общества, а часть – это внутренняя болезнь самой телевизионной Академии, на мой взгляд. Что касается первой части, социальной, выбыла из конкурса ТЭФИ такая номинация, как «Интервьюер». Это одна из основных телевизионных журналистских профессий – разговаривать с человеком, с людьми, брать интервью. Это очень важно. Выбыла.

Второе. Всегда, помнится мне, я уже ветеран движения, видел Ленина и так далее, последняя самая престижная программа была «Информационно-аналитическая».

Анна Качкаева : Да, на протяжении нескольких лет этим закрывалось.

Николай Сванидзе: Программа и ведущий. Теперь у нас программа вообще в конкурсе «Профессии», она теперь не публичная даже. Ведущий – да, в разделе «Лица». Но последняя у нас уже не она, последняя у нас – Актер и Актриса художественного телевизионного кино.

Анна Качкаева : Ну, мы близимся к «Эмми». Между прочим, сериалы и программы прайм-тайма в Америке тоже главные награждаемые и главные события.

Николай Сванидзе: Да, замечательно. Но мы – не Америка. Не нужно упрекать меня в национализме, великорусском шовинизме и так далее. Но мы – не Америка. Это и хорошо, и плохо, по-разному. Просто мы – не они, мы другие. Это очень существенно, это показательно. Дело в том, что действительно, серьезная журналистская аналитика у нас выходит из моды. Она выходит из моды, вышла из моды уже в нашем обществе, соответственно, она вышла из моды на телевидении. Но по этому поводу можно себе плач Ярославны себе позволять. Но вот я констатирую факт. Здесь мы ничего поделать не можем, на мой взгляд, мы, профессионалы.

Теперь что касается внутренних болезней. Вы знаете, что меня поразило? Конечно, на мой взгляд, нужно отменять открытое голосование. Потому что какого черта во всем мире любое голосование считается более показательное, более справедливое, более точное – тайное. Что мы изобретаем велосипед? Почему нам кажется, что открыто будут голосовать более совестливо? Ничего подобного. Открыто голосуют так, чтобы понравиться начальству, усиливается момент корпоративного голосования, несомненно. И я никого не осуждаю из академиков, никого. Это просто факт нашей жизни. Это объективная реальность.

В результате чего некоторые вещи поразили мое воображение. Здесь уже независимо от того, какой канал. Это неважно. Вот об этом сегодня шла речь. Два фильма. Это фильм «Ленинград» и фильм «Завещание Ленина». На мой взгляд, они несопоставимы принципиально. Фильм «Завещание Ленина» - это фильм про Варлама Шаламова, великого русского писателя-лагерника – человека, сопоставимого по масштабу дарования и по роли с Солженицыным. Это блестящий, сильный, жесткий фильм о нашей жизни. И «Ленинград» - это гламур на тему ленинградской блокады, что само по себе, на мой взгляд, мало позволительно. Но, тем не менее, это хорошо сделали. Но давать все призы туда – это мне непонятно. Повторяю еще раз: никого не обсуждаю, считаю это просто проявлением корпоративного голосования.

Арина Бородина: Ну, мне остается только в последнем пункте присоединиться, потому что в первый день ТЭФИ в «Профессиях» это вызвало, мягко говоря, негодование. Но здесь надо говорить вот о чем, я, наверное, повторюсь, ведь три года назад, когда вводили открытое голосование, оно тоже появилось именно на почве того, что предыдущие четыре года назад премия ТЭФИ тоже пестрила всеми этими корпоративными сговорами. Ну, подумаешь, голосовали тайно, а также все равно договаривались. Я просто хорошо помню эту ситуацию. Первый канал просто вылетел из числа победителей ТЭФИ практически по всем номинациям. Было такое протестное голосование против Первого канала. И после этого руководители главных каналов долго совещались, обсуждали и пришли к тому, что каждый академик должен отвечать за свой голос. И я помню тогда, что практически все в большинстве своем, мы в том числе, журналисты, которые за этим как-то следят, отнеслись к этому с пониманием, что каждый отвечает за свой голос. Но в течение этого года мы поняли: вся эта система нашего нынешнего телевидения, я уже скажу это слово, - это слово сервильности, трусливости, пугливости, избегания острых углов, она вылилась и в этом открытом голосовании. Потому что страх потерять работу, страх не угодить своему руководству сильнее каких-то профессиональных критериев при голосовании, при отборе.

Анна Качкаева : Есть две вещи, по поводу которых мы все переживаем. Это все, что связано с информацией и информационно-политическим вещанием и тем, что связано, как нам кажется, с некоторым элементом боязни и корпоративного голосования в связи с номинациями, которые, с точки зрения профессии, должны были выглядеть как-то иначе. Имеется в виду в данном случае фильм «Завещание Ленина», который в четырех номинациях: «Сценарист», «Оператор», «Звукорежиссер» и «Режиссер» не получил ТЭФИ. Получил призы фильм Первого канала «Ленинград». А потом уже как весь проект все-таки ТЭФИ Николай Досталь унес из зала.

Николай Сванидзе: И «Актриса лучшая» получил «Ленинград». Ну, против актрисы я ничего не имею.

Анна Качкаева : Да.

Арина Бородина: Можно я закончу свою мысль по поводу проблемы с голосованием? Проблема ведь, мне кажется, даже если Академия вернется теперь к закрытому голосованию, не будет голосовать открыто, возможно, какую-то часть страха, парализующего академиков, удастся избежать. Но я совершенно не уверена, что закрытое голосование даст какую-то объективную реальность. К сожалению, это вообще в принципе невозможно, потому что это мнение неких субъектов, субъективное мнение. И потом это совершенно не избавит Академию от второй проблемы, потому что большинство работ, представленных на конкурс, конкретных работ в этом данном конкурсе, академики, к сожалению, не смотрят. Тоже, может быть, в силу объективных причин, а иногда, мне кажется, просто в силу своей безответственности. Потому что невозможно понять, почему Юлия Мучник получает 0 голосов. Это просто неприлично.

Анна Качкаева : Это ведущая программы «Час пик» из Томска.

Арина Бородина: Мы не говорим сейчас даже об идеологических акцентах, мы говорим о профессии, о том, как сделана конкретная программа, что в ней было, какие элементы наполнены. Я с уважением отношусь к Андрею Кондрашову из программы «Вести недели», и я считаю, что у него были более удачные выпуски в этом сезоне, а выставлен абсолютно проходной выпуск, который просто по каким-то профессиональным критериям уступает и Максимовской, программе «Неделя», и Юлии Мучник, но попадает в конкретное количество академиков – больше всего представителей ВГТРК и смежных организаций. И так получается. И третья проблема, вытекающая из этого, к сожалению, у нас две крупнейших корпорации на рынке – это ВГТРК с тремя каналами и с организациями-производителями, которые работают на ВГТРК, и Первый канал, который является тоже таким монстром, у которого очень большое количество производителей. От этих двух компаний-доноров зависит большинство телевизионщиков на рынке, их работа, заработная плата и так далее. И любое расширение академии, как правило, все равно пропорционально увеличивает долю этих академиков. И, к сожалению, вектор государственного телевидения будет преобладать и при тайном голосовании, и при закрытом голосовании.

Николай Сванидзе: Но тайное лучше все-таки.

Арина Бородина: Конечно. Я же сказала сначала, оно уменьшает процент страха.

Николай Сванидзе: Дает какую-то надежду на объективность.

Арина Бородина: Да, но я хочу сказать по поводу «Завещания Ленина» и «Ленинграда». Я вступлюсь за сериал «Ленинград» вот в каком смысле, что, на мой взгляд, эта работа имеет место быть. Ужас в том для меня был, что это не скрывали ведь и на Первом канале, когда эта работа вышла в эфир, что она сделана (на мой взгляд, это качественная работа в своем формате) не усилиями режиссера Александра Буравского, который получал ТЭФИ как режиссер и автор сценария, а силами продюсерами профессиональных, которые обладают режиссерскими навыками, Джаником Файзиевым и Анатолием Максимовым. И они это сами знают, и сравнивать масштаб личности Юрия Арабова и его соавтора Олега Сироткина и в данном случае Николая Досталя по профессиональным критериям – это просто невозможно. И тут, конечно, надо иметь смелость на себя не гражданскую, конечно, а профессиональную. Тот же сидел Анатолий Максимов, голосующий в этой номинации, да, я понимаю, что он не может против своего детища, с одной стороны, проголосовать.

Анна Качкаева : А воздержаться?

Арина Бородина: Воздержаться – это наиболее, на мой взгляд, реальная история. Замечательная программа «Сто вопросов взрослому». Кстати, она рекорд на ТЭФИ поставила – 18 из 21 голосов, больше никто из номинантов не набрал. Игорь Васильков, который делает эту программу, работает в ней на «Авторском телевидении», он голосовал за нее.

Анна Качкаева : Ну, еще несколько человек голосовали за свои программы.

Арина Бородина: Мне кажется, это было бы корректнее. Конечно, проблем очень много.

Анна Качкаева : Завершим, а то нас обвинят в бесконечном чернушничестве, как бы Николай Карлович ни говорил, что информационный повод – это плохой информационный повод.

Юлия Ларина: Что касается голосования, я не знаю, как будет лучше – тайное или открытое голосование. Сказать трудно. Но, я понимаю одно, что сейчас оно не тайное и толком не открытое, потому что когда вывешиваются списки с фамилиями, это длится какие-то доли секунды, ты не успеваешь не то что целиком это посмотреть, ты не успеваешь даже каких-то конкретных людей, если ты выделяешь заранее, и хочешь посмотреть, как они проголосовали, ты не находишь их в списке. И на что это рассчитано, не знаю. Ставить на стоп-кадр на записи и изучать как это. То есть если открытое, мне кажется, надо давать хотя бы несколько секунд дополнительно, чтобы люди могли посмотреть, как известные ведущие, известные теледеятели за кого голосуют.

Арина Бородина: К сожалению, кадры исчезали мгновенно. Это просто мы в силу специфики своей работы пишем на видео, снимали на фотоаппараты и телефоны. Мы вынуждены как-то находить способы.

Юлия Ларина: И даже на стоп-кадре на записи, когда смотришь дома, ты не различаешь букв. Там такой шрифт, что это слипается. То есть сейчас, на мой взгляд, ни то, ни се, ни открытое, ни тайное. И надо к чему-то одному придти. Мне кажется, можно сократить чуть-чуть реплики ведущих, которые не всегда, может быть, нужны, и дать несколько лишних секунд на эти списки, если уж это открытое. И второй вопрос у нас был – информационное вещание. Мы сегодня упоминали уже писательницу Надежду Тэффи, я вот этот прием с использованием цитаты Тэффи в отношении нынешней церемонии ТЭФИ, да, ТЭФИ нынче 13 лет, по идее этот прием можно было, наверное, использовать и как-то раньше. Но я так подумала, что 13 лет, 12 лет назад, 10 лет назад это так бы не легло на сегодняшнюю ситуацию. Тэффи, которая жила и писала в начале века, она пережила революцию, уехала в эмиграцию, она видела практически те же процессы, которые наблюдаем мы. И поэтому все вот эти фразы, что «никогда мы не знаем, что именно может повернуть нашу жизнь, скривить ее линию. Я подняла подшивки, и выяснилось, что за эти 13 лет программа «Время» и «Вести» стали получать премии в основном, когда эта линия жизни скривилась. То есть программа «Время» первый раз в 2002 году всего лишь получила, потом в прошлом году и вот сегодня. А программа «Вести» первый раз в самом начале получила – в 1994 году, когда это были немножко другие «Вести».

Николай Сванидзе: Есть тому причина, в том числе конкретная – была блистательная программа информации на НТВ, которая получала.

Юлия Ларина: Да.

Николай Сванидзе: Теперь ее нет. Такой, той теперь нет. А сейчас НТВ вообще вышло из состава Академии.

Юлия Ларина: Я посчитала, шесть раз программа «Сегодня» получала эту премию. И «Вести» за 13 лет два раза получали, как и программа «Время». Собственно, программа «Время» сейчас уже третий раз получила. Тэффи писала о «днях полусвобод» и говорила о том, что «действовала цензура, и в не разрешенные программы ничего нельзя было читать». На мой взгляд, Екатерина Андреева получила в этом году приз за выразительное чтение разрешенного. Это совершенно другая ситуация, и все мы понимаем, что читают, и даже была шутка, наверное, ее в эти дни обсуждали, шутка Василия Уткина на первой церемонии ТЭФИ, это не его шутка, он просто озвучил и произнес вслух: «Что такое демократия? Демократия – это когда новости Первого канала отличаются от новостей Второго канала».

Арина Бородина: Вообще, конечно, когда на ТЭФИ номинируются, а тем более побеждают ведущие, которые говорят в эфире откровенную неправду, а пример тому, какую неправду говорила Екатерина Андреева, мы приводили в прессе, и номинирующиеся Дмитрий Киселев и Мария Ситтель тоже довольно часто говорили неправду в эфире. Но я даже не знаю, как это можно сказать, по профессиональным критериям… Это тоже судить просто невозможно.

Николай Сванидзе: Дело в чем? Мы же глубоко уважаем, скажем, Игоря Леонидовича Кириллова. Он что, говорил всегда правду? Он был диктор.

Юлия Ларина: Я не думаю, что Екатерина Андреева и Мария Ситтель считают себя дикторами.

Николай Сванидзе: Но это был глубокоуважаемый нами человек.

Арина Бородина: Я согласна.

Юлия Ларина: Но это другая профессия.

Арина Бородина: Но я хочу другое сказать, что все-таки в том, что уважаемый Игорь Леонидович Кириллов возглавляет информационную секцию при наличии в ней цвета телевизионной информационной журналистики 90-х, в том числе, Николай Карлович, в вашем лице, для меня все-таки кажется это некоторая насмешка времени. Человек уважаемый, который отметил сейчас круглую дату, но он был диктором программы «Время» в советские годы, и он возглавляет гильдию информационного вещания ТЭФИ.

Анна Качкаева : Делал он свое дело, надо сказать, с точки зрения профессии, безусловно, качественно и часто даже талантливо.

Николай Сванидзе: Нет, талантливейший человек!

Арина Бородина: Безусловно, но все-таки согласитесь, что-то в этом не так, когда столь немолодой и из другого времени человек при наличии даже в нынешнем телевидении людей, в этой гильдии состоящих, просто звезд нашего эфира, это несколько странно. Это очень характеризует тоже нынешнее телевидение.

Николай Сванидзе: Здесь я с вами абсолютно согласен. Но это то, о чем я сказал вначале, это та сторона, на которую мы как чистые телевизионные профессионалы, если не брать политическую составляющую работы, которая всегда у политических журналистов имеет место, тем не менее, она отдельная. Мы никак повлиять не можем, это связано с нашим обществом.

Арина Бородина: Но понимаете, когда в гильдии есть Николай Сванидзе, Светлана Сорокина, Владимир Кара-Мурза, Михаил Осокин, Олег Добродеев, Константин Эрнст, Владимир Познер… Познер в этой же гильдии?

Анна Качкаева : Да.

Арина Бородина: Наличие имен я могу дальше перечислять. Андрей Норкин, Евгений Киселев…

Анна Качкаева : Марианна Максимовская.

Арина Бородина: Звезды нашего эфира, лучшие представители по тем или иным критериям в разные годы. И никого больше нельзя было избрать председателем гильдии?

Николай Сванидзе: Старший брат.

Арина Бородина: Извините, это несколько комично, если не сказать сильнее.

Юлия Ларина: Я должна напомнить, что:

Николай Сванидзе: :понятие «старший брат» имеет разное значение.

Юлия Ларина: Кириллов – он народный артист Советского Союза, его звание совершенно заслуженное.

Николай Сванидзе: Несомненно.

Юлия Ларина: Именно артист Советского Союза. Ясно, что Екатерине Андреевой:

Анна Качкаева : :или Петру Толстому народных артистов никак не дашь. В этом тоже проблема, с точки зрения профессии. Давайте послушаем Александра из Вологды.

Слушатель: Я так считаю, что телевидение производит продукт. И определять качество этого продукта должен телезритель, так как он потребляет этот продукт. И поэтому он должен иметь возможность, так же как я купил плохой продукт в магазине, я могу придти и высказать продавцу, что я о нем думаю. Точно так же я должен иметь возможность высказать всем, кто продает продукт и предлагает телевидению, должна быть обратная связь, такая же как на Радио Свобода, чтобы мы имели возможность позвонить и сказать. У нас такой возможности нет.

Николай Сванидзе: Я согласен, но дело в том, что обратная связь – это ваша главная возможность, уважаемый Александр, влиять на телевидение у вас в руках в виде пульта. Вы когда переключаете каналы, вы таким образом влияете. Повлияйте на рейтинг – и это главное ваше влияние. Что касается ТЭФИ, то это как раз внутрикорпоративная, это цеховая премия, это другое.

Юлия Ларина: Телезрители еще и граждане, избиратели. У них есть возможность вроде бы влиять не только на телевидение, но и на общество. Как мы, к сожалению, страна влияет на общество, как голосует на выборах президентских, выборах в Думу, вроде бы тоже есть возможность влиять, но мы видим, что это влияние, к сожалению, весьма ограничено.

Николай Сванидзе: Нет, оно просто управляемо, оно не ограниченно.

Анна Качкаева : Николай пишет нам: «Возмущен золотым дождем, пролившимся на Первый канал». Напрасно. С точки зрения развлечения и отвлечения, опять же такого веяния времени, Первый канал – абсолютный триумфатор. Трудно с этим спорить.

Николай Сванидзе: Нет, кстати, и по части развлекательных программ действительно лидер.

Арина Бородина: Нет, но есть еще и профессии, это оператор, художник-постановщик, дизайнер. Здесь люди, которые побеждали с Первого канала, они действительно, я считаю, что это был высший пилотаж.

Николай Сванидзе: Очень высокого качества.

Арина Бородина: Особенно операторская работа Сеченова блестящая. Ну, и промоушн. Тут надо сказать, что у нас все-таки Первый в этом смысле лидер на телерынке. И здесь заслуженно. А, кстати, ролик «Остаться в живых», который получил премию за промоушн, он же был победителем на нескольких международных телевизионных фестивалях. И вот эти съемки известных актеров сериала «Остаться в живых», на мой взгляд, были очень оригинальными и стильными.

Анна Качкаева : Валентин из Рязани, мы вас слушаем.

Слушатель: Ваша гостья сказала, что «Ленинград» в своем формате сделан очень неплохо, я хотел добавить, что в формате плохих фильмов. А второе, Сванидзе сказал, что «Ленинграду» достались большинство ТЭФИ вследствие корпоративных интересов. Я не понимаю, как так представители разных каналов голосуют за один фильм, и это называется корпоративным интересом?

Арина Бородина: Да нет, просто история в том, что в номинациях, где конкурировали между собой «Ленинград» и «Завещание Ленина», в профессиональных номинациях «Оператор», «Сценарист» и «Режиссер», там просто по голосованию попало большинство представителей Первого канала членов академии методом случайных цифр. И поэтому они голосовали за свой продукт. Я, кстати, хочу вернуться. Мне как раз было очень печально для меня лично: работа актрисы Ольги Сутуловой в «Ленинграде» была одной из самых слабых в этой номинации.

Анна Качкаева : На мой взгляд, тоже.

Арина Бородина: И, несмотря на то, что мне сам сериал нравится…

Анна Качкаева : Ну, у нас разные мнения. Мне вчера звонили академики, говорили, что, наоборот, она была очень хорошая.

Арина Бородина: Но работа мне ее показалась просто самой слабой в этом проекте, и уж, конечно, мастерство Алисы Фрейндлих даже в довольно среднем сериале «Женская логика»…

Николай Сванидзе: Разные весовые категории.

Арина Бородина: Разные весовые категории, и она просто обаятельна в этой своей поставленной задаче. Но это был выбор академиков.

Анна Качкаева : Тут вот упрекают Николая Карловича: «Сколько можно получать ему статуэтки? А вот бедную трудолюбивую Марианну Максимовскую не заметили». Ну, может быть, Сванидзе и мог бы поделиться, если бы они в одной номинации были.

Николай Сванидзе: Я, к сожалению, никакого отношения по номинации не имею к бедной Марианне Максимовской, которая вовсе не бедная. Она талантливейшая журналистка, очаровательная женщина. Я очень ее глубоко уважаю. Но я получаю ТЭФИ, извините, «Документальное кино по истории».

Арина Бородина: Хочется поддержать Николая Карловича в данном случае в этом позитиве, ведь и наш неформальный клуб телепрессы дважды, если я не ошибаюсь, вручал приз Сванидзе.

Анна Качкаева : И вручил в этом году Максимовской, а в прошлом году «Неделе». Хочу ответить всем нашим слушателям от Геннадия до Андрея по поводу того, кто себя назначает в Академию за какие деньги. Себя туда никто не назначает, это сложная процедура, которая выращивалась из 13 человек уже 13 лет, и разные правила были, сначала академики выдвигали, потом победителей ТЭФИ туда включали, потом опять академики выдвигали. То есть на самом деле, это, в общем вполне демократическая процедура, и уж, конечно, никакие деньги здесь никакой роли вообще не играют, потому что никто никому не платит за то, чтобы там оказаться. А фонд академии российского телевидения – это некоммерческая организация.

Николай Сванидзе: И чего, кстати, при голосовании нет, дорогие друзья, уж это коррупции. Корпоративность есть, но уж коррумпированности нет.

Анна Качкаева : Люди спрашивают, а приз то там денежный есть? Нет денежного приза, есть только «Орфей». «Для чего же нужен генератор случайных чисел? – спрашивает нас Олег. – На ТЭФИ такие же интриги, как в фигурном катании?»

Арина Бородина: Не знаю. Я только поймала себя на мысли, что это, конечно же, теория заговора, когда в информационной номинации компьютер случайных числе отбирает Константина Эрнста и рядом с ним сидит Андрей Быстрицкий, представитель ВГТРК, зам. генерального директора, отвечающий за информационное вещание, уже начинаешь сомневаться и в компьютере случайных чисел. Настолько симптоматичны эти совпадения. Но я думаю, что насчет фигурного катания… Там все-таки несколько арбитров, которые оценивают… Но с другой стороны, что-то похожее в этом есть.

Юлия Ларина: Так там еще любопытная ситуация, что академия расширилась, и появилось очень много лиц и людей, которые раньше не были академиками. И тут компьютер каким-то случайным образом…

Анна Качкаева : Казалось бы, хорошо. Их количество должно дать и способствовать изменить ситуацию. Но вот качества, с точки зрения профессионального, по-моему, не случилось.

Юлия Ларина: Я к чему хотел это сказать, что компьютер почему-то не выбрал новых академиков Тину Канделаки, Андрея Малахова. Я не видела, чтобы они голосовали. Они вели эту церемонию, но не голосовали.

Арина Бородина: Яну Чурикову. Яна Чурикова один раз голосовала.

Юлия Ларина: И мне кажется, что в дальнейшем нас ждет голосование уже этих новых лиц, которые сейчас пока ведут церемонию, но скоро сядут за пульты. И может быть, это будет еще какое-то другое уже голосование.

Николай Сванидзе: С расширением состава, с одной стороны, прав Владимир Владимирович Познер, который это пробивал. Действительно, нужно демократизировать Академию, это не аристократический клуб отнюдь. Но, с другой стороны, получается так, что когда состав был узок, люди, которые туда входили, были самодостаточны.

Арина Бородина: Их все знали.

Николай Сванидзе: Их все знали, они были самодостаточны и потому вполне себе объективны.

Анна Качкаева : По-разному они тоже в общем были…

Николай Сванидзе: Ну, у них были свои «тараканы», но, во всяком случае, они меньше были подвержены корпоративному воздействию.

Арина Бородина: Во всяком случае, всегда можно было сказать: условно говоря, такой-то, которого все знают, голосовал против такого-то. И это как-то добавляло веса со значением плюс или минус этому решению. А сейчас иногда просто не очень понимаешь. Просто эти люди голосуют по принадлежности к конкретным корпорациям.

Николай Сванидзе: Люди, академики, наши с вами коллеги не виноваты. Это совершенно нормально.

Арина Бородина: Издержки системы.

Николай Сванидзе: Конечно.

Анна Качкаева : Ну, хорошо. А что тогда надо поправить в системе, помимо того, чтобы вернуть, вероятно, голосование закрытое?

Юлия Ларина: Политическую систему?

Анна Качкаева : В системе ТЭФИ. Мы с политической системой сейчас не справимся в оставшееся время.

Юлия Ларина: Мне трудно изменить что-то в ТЭФИ.

Николай Сванидзе: Вы знаете, сложный вопрос. Но вот то, что на глазах, конечно, мы погорячились. Собственно, никто на нас не давил. Хотели как лучше. Мы погорячились, академики, вводя систему открытого голосования. На мой взгляд, нужно ее отменить. Это то, что для меня лежит на поверхности. А дальше вещи, касающиеся Академии, более глубинные. Сама роль сегодняшней телевизионной Академии не вполне удовлетворительная. Но что с этим делать, я сейчас не готов сказать.

Арина Бородина: Я тоже могу сказать так, что если мы говорим все-таки о политическом и информационном вещании, то в нынешнем состоянии я вообще не вижу логики его оценивать. С другой стороны, должна быть профессиональная премия по телевидению, потому что это самая мощная и огромная индустрия, в которой работают тысячи людей, которым важна оценка своих коллег по цеху. Но вы знаете, честно говоря, для меня вот эта ТЭФИ была просто уже настолько как-то неинтересна и не трогала меня, за редким исключением, что, честно говоря, если говорить о каких-то политических, идеологических смыслах, если кого-то не устраивает, наверное, имеет смысл постепенно выходить из Академии. Но это дело каждого лично. А если говорить вообще о глобальной реформе, здесь, конечно, трудно найти рецепт. Мне просто кажется, что телевизионное сообщество и Академия, в частности, стали зеркалом нынешней подцензурной ситуации на телевидении и в стране. Вот какова политическая система – таково телевидение. И даже в каких-то неполитических, неинформационных номинациях все равно срабатывает это зеркало, этот страх некоторый. К сожалению, здесь пока нет ответа. Каково устройство общества – таково и телевидение.

Юлия Ларина: На мой взгляд, то же самое, это не вина конкурса, что телевидение изменилось. На мой взгляд, этот конкурс отражает эти изменения телевидения очень точно. И песенка, которую пропел Николай Дроздов со сцены, со строчками «Нам дворцов заманчивые своды не заменят никогда свободы» - эта песня, конечно, была не для этого зала.

Анна Качкаева : Да, но вот слушатели наши говорят недобрые слова, что на самом деле, лучше все это не смотреть, хотя поздравляют через одного Николая Сванидзе, потому что «один из немногих, ради которого я включая ненавистный телевизор». Значит, все-таки не ненавистный, раз есть повод его включать. Говорят о холуйской психологии: «Они в системе голосования», настаивают на том, что хотели бы сами судить о номинантах, говорят о том, что хорошо, что не наградили Максимовскую с ее «Неделей»: «может быть, ее программу не выгонят».

Арина Бородина: Симптоматика такая была: награждают ТЭФИ – закрывают программу.

Анна Качкаева : «Президент Академии и номинанты все более откровенно склоняют Россию к апокалиптической американской мечте – освободить человечество от второй сигнальной системы, являющейся главным источником неполиткорректности под новым лозунгом «Митрофанушки всех стран, объединяйтесь», - Григорий написал. Я в этом совершенно не уверена, что именно к этой мечте склоняют, хотя, конечно, если посмотреть «Эмми», на СТС на следующий день была трансляция после российской ТЭФИ, то кое-что похоже. Правда, атмосфера гораздо более радостная и благожелательная. Очень бы хотелось, чтобы у нас все научились радоваться победе конкурента. Это, во-первых. А во-вторых, главное в телевизионной трансляции «Эмми» – все равно сериалы, актрисы и все то, что связано со зрелищем. И надо сказать, что именно из одной из трансляций «Эмми» в этом году вырезали-таки заявление одной актрисы антивоенное. Она играла мать солдата, которая ждет сына из Ирака, и «Фокс» вырезал ее слова про эти «чертовы войны и несчастных матерей». Так что там тоже этого добра хватает. С другой стороны, в прошлом году премию получил антииракский документальный фильм, который шел на HBO – не самый крупный канал в Америке -, но получил пять или шесть «Эмми».

Арина Бородина: Но у нас зал тоже встал, когда вручали премию ТЭФИ за фильм об Анне Политковской, и встали именно в память об Анне Политковской, я думаю, а не отдавая дань фильму. Это, кстати, было очень ценно, что зал сам встал.

Юлия Ларина: А что касается вот этих вырезаний из прямой трансляции, это не первый год происходит. Каждый год мы обсуждаем, что вырезали то, другое за последнее время.

Арина Бородина: Вот как раз я это все суммировала.

Юлия Ларина: И мне кажется, что к этому можно относиться по-разному и формулировать по-разному. Можно сказать: «Какой ужас, что вырезали», а можно сказать: «Какое счастье, что еще есть, что вырезать».