Юрий Жигалкин: В Нью-Йорке начинает работу Сессия Генеральной ассамблеи ООН. Президент Ирана выступает в нью-йоркском Колумбийском университете. Перестановки в российском правительстве в интерпретации американских экспертов. Таковы темы рубрики «Сегодня в Америке», у микрофона в Нью-Йорке - Юрий Жигалкин.
Во вторник начинаются традиционные ежегодные дебаты на сессии Генеральной ассамблеи ООН. Среди выступающих, глав государств и правительств, ожидаются многие наиболее видные фигуры на международной арене. Доминирующей темой, скорее всего, станет борьба с всемирным потеплением. Впрочем, как обычно, столь масштабное мероприятие наверняка будет наполнено драматическими коллизиями. Аллан Давыдов попросил прокомментировать это событие известного американского политолога, сотрудника фонда «Наследие» Нила Гардинера.
Нил Гардинер: Мне кажется, что Организация Объединенных Наций по-прежнему остается крайне разлаженным учреждением, заселенном в большом количестве представителями самых одиозных режимов. На трибуне ООН мы продолжаем видеть деятелей наподобие Махмуда Ахмадинеджада, Уго Чавеса и других, использующих ООН как площадку для нападок на Соединенные Штаты и страны Запада. Что касается Совета ООН по правам человека, учрежденного в прошлом году вместо Комиссии ООН по правам человека, то он не принес никакого улучшения в этой сфере. Так что я не думаю, что 62-я сессия Генассамблеи пойдет как-то по-иному. Справедливости ради надо сказать, что новый генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун являет собой прогресс по сравнению со своим предшественником Коффи Аннаном, главной целью которого, казалось, была критика внешней политики США, но в наследство ему достался институт, находящийся в многолетнем упадке и нуждающийся в существенных реформах.
Аллан Давыдов: Ожидается, что президент Буш утром во вторник выступит с трибуны Генассамблеи. О чем будет это выступление?
Нил Гардинер: Президент Буш призовет международное сообщество объединиться перед угрозой, исходящей от стран-изгоев, обладающих оружием массового уничтожения. Я уверен, что он затронет и иранскую ядерную проблему, и проблему международного терроризма. Он призовет международное сообщество к действиям по прекращению геноцида в суданской провинции Дарфур. Видимо, он затронет ситуацию в Ираке и Афганистане и призовет страны-члены ООН оказать большую поддержку силам коалиции. Для президента Буша это будет возможностью показать себя в роли сильного мирового лидера. Но, возможно, еще более важны будут встречи Буша в кулуарах ООН, особенно с точки зрения достижения консенсуса относительно санкций против Ирана.
Аллан Давыдов: Наблюдатели обратили внимание, что президент Буш практически не участвовал в понедельник в саммите в рамках Генассамблеи, на котором обсуждалась проблема глобального потепления...
Нил Гардинер: У Соединенных Штатов совсем другой взгляд на проблему изменения климата. США не готовы подписываться под Киотским протоколом и ищут более совершенную, рыночно обоснованную альтернативу строгому международному контролю за выбросом парниковых газов, грозящему негативным воздействием на глобальный рынок. США хотят достичь альтернативного консенсуса среди тех стран, которые не считают Киотский протокол единственно правильным путем достижения прогресса.
Аллен Давыдов: Нил Гардинер напоминает, что об этой альтернативе президент Буш будет говорить на встрече представителей группы высокоразвитых стран, посвященной энергетической безопасности и изменению климата. Встреча состоится в конце этой недели в Вашингтоне.
Юрий Жигалкин: Накануне открытия дебатов в стенах штаб-квартиры ООН президент Ирана стал объектом открытого интереса американских средств информации и американцев. В понедельник Махмуд Ахмадинеджад выступил в престижной американской институции Колумбийском университете по приглашению его президента. Довольно длительная дискуссия транслировалась в прямом эфире кабельным телевидением. Несмотря на жесткие слова приветствия со стороны президента университета, назвавшего Ахмадинеджада мелким и жестоким диктатором, президент Ирана предпочел говорить о миролюбии своего режима, его готовности к сотрудничеству и о враждебности Соединенных Штатов. Рассказывает Ян Рунов.
Ян Рунов: Около 10 тысяч человек собрались на митинг протеста возле здания ООН на площади имени Дага Хаммаршельда. Участники протеста говорили:
Участница митинга: Я думаю, любой, кого заботят интересы Америки и её безопасность, не пригласил бы в свой дом террориста.
Участница митинга: Этот человек повторяет всё то, что Гитлер говорил о евреях. Президент Колумбийского университета сказал, что и Гитлера пригласил бы, потому что свобода слова существует для всех. Но не странно ли, что Ахмадинеджад может пользоваться у нас свободой слова, которой он лишает граждан собственной страны?
Участник митинга: Я верю в свободу слова в Америке, но это не означает, что надо предоставлять трибуну демагогам, которые пропагандируют ненависть к другим народам. Университет не должен был приглашать его...
Ян Рунов: Политические беженцы из Ирана стояли с плакатами «Президент-террорист, вон из Нью-Йорка», «Террорист Ахмадинеджад, вон из ООН»...
А в это время Махмуд Ахмадинеджад говорил с трибуны Колумбийского университета о том, почему он отрицает право Израиля на существование, почему предлагает перепроверить, был ли Холокост.
Махмуд Ахмадинеджад: Вы задаёте вопросы и хотите услышать ответ, который вас бы устроил. Но это не есть свободный обмен мнениями.
Ян Рунов: Ахмадинеджад цитировал Коран, критиковал правительство США.
Президент Буш заявил, что сам факт выступления Ахмадинеджада в Колумбийском университете свидетельствует о силе американской демократии. Однако комментарий бывшего посла США в ООН Джона Болтона был менее примирительным.
Джон Болтон: Я думаю, Ахмадинеджад получил желаемый результат: благодаря средствам массовой информации, университетская трибуна стала для него мировой. В Иране такую возможность не получал и не получит ни один американец. Всё это очень печально. И печально, что его тепло встретила некоторая часть аудитории. Мы как бы сами признали его крупным политическим лидером на мировой арене. Я думаю, это потом нам дорого обойдётся. Этот человек возглавляет правительство, которое предоставляет ресурсы, и, возможно, персонал, для уничтожения американских солдат. Впервые в истории США один из крупнейших наших университетов позволяет выступить человеку, ответственному за смерть американцев.
Ян Рунов: Во вторник 25 сентября, президент Ирана выступит с речью на Генеральной ассамблее.
Юрий Жигалкин: В этой части рубрики «Сегодня в Америке». Владимир Путин называет новый состав правительства - американские аналитики теряются в догадках.
В то время, как большая американская пресса практически не откликнулась на перестановки в правительстве России, для американских политологов предвыборные правительственные рокировки в Москве, несмотря на их внешнюю загадочность, дают поводы для вполне определенных выводов.
Мой собеседник - профессор Маршалл Голдман, содиректор Центра российских исследований Гарвардского университета, он был в группе западных специалистов по России, встречавшихся с Владимиром Путиным около двух недель назад.
Профессор, какова ваша интерпретация этого шага российского президента?
Маршалл Голдман: Этот шаг выглядит отчасти загадочным. Единственной значительной жертвой перестановок оказался Герман Греф, в то время как его союзник в правительстве Алексей Кудрин получил повышение, став в правительственной табели о рангах вровень с главными, как считается, претендентами на роль преемника Путина. При этом трудно поверить, что у Кудрина есть даже слабые шансы стать наследником Путина. Не исключено, конечно, что отчасти перетряски кабинета стали результатом личных предпочтений нового премьер-министра. Совершенно определенно в данной ситуации можно сказать лишь одно: российский президент делает все возможное, чтобы, что называется, не быть списанным преждевременно со счетов. Он мастерски держит свое окружение в полной неуверенности относительно того, на ком может остановиться его выбор. Таким образом, Путин гарантирует, что он останется, так сказать, мужчиной в доме до самого конца своего срока.
Юрий Жигалкин: Тем не менее, профессор, у вас, видимо, есть собственная теория относительно планов российского президента?
Маршалл Голдман: Во время нашей встречи с Путиным две недели назад он сказал, что он считает, что есть четыре-пять человек, способных реально претендовать на президентство. В тот момент он не назвал никаких имен, и пресса тут же начала строить догадки. Мне же выпала возможность спросить у него самого, кого он имел в виду, это произошло после нашего общего разговора. Неожиданно для меня Путин назвал имена Явлинского, Зюганова, людей, в шансы которых поверить почти невозможно. Когда я упомянул забытого им Иванова, Путин сказал: «о да, Иванов», словно это имя у него маячит где-то на втором плане.
Юрий Жигалкин: А не было ли у вас ощущения, что президент Путин вас дразнил?
Маршалл Голдман: Это было сказано им очень серьезно, без тени улыбки. Хотя Путин конечно способен на подобные розыгрыши, особенно, когда это касается людей, которых он вытолкнул с реальной политической сцены.
Юрий Жигалкин: Профессор, помнится несколько месяцев назад, когда мы с вами обсуждали назначение двух новых вице-премьеров, Иванова и Медведева, вы увидели в том шаге президента Путина, скажем так, демократический зачин, считая, что Путин дает возможность и себе самому и стране оценить, кто из двух будет лучшим кандидатом в президенты. Как вы сегодня оцениваете политические рокировки российского президента?
Маршалл Голдман: Я думаю, что, к сожалению, он исходит из своих собственных интересов, из того, что лучше для него, а не для российской политической системы. Без сомнения, сейчас его цель - удержать всю полноту власти в своих руках как можно дольше. Если бы он дал этим двум кандидатам показать себя, показать, на что они способны в сравнительно честной конкуренции на своих местах, это послужило бы на пользу демократии в России. Сейчас же на сцене появляется третья фигура - тесть министра обороны, появляется ощущение семейного подряда в правительстве. Я не могу утверждать, что все это смертельно для российской политической системы, но, на мой взгляд, было бы гораздо лучше для всех, если бы Путин объявил о своих предпочтениях сравнительно задолго до выборов, дал возможность обществу всерьез присмотреться к кандидату и сделать для себя выбор. Это помогло бы поддержать стабильность политической системы, которую сейчас все больше увязывают с присутствием на политической сцене Владимира Путина, и обеспечило бы плавный переход власти в руки новой администрации, нового лидера. И чем быстрее будет известен основной кандидат, тем лучше. До президентских выборов ведь остается все меньше времени.
