Маркс был не совсем прав, когда утверждал, что история повторяется дважды: в первый раз в виде трагедии, во второй – в виде фарса. Нет, исторические ситуации, похожие на былые, возникают на каждом шагу. Кстати, Марксов афоризм содержится в работе «18 брюмера Луи Бонапарта», посвященной анализу прихода к власти во Франции в 1851 году Наполеона III . Тем, кто пытается понять смысл политических событий в современной России, можно посоветовать перечитать как Маркса (не такой уж устаревший это мыслитель), так и историю династии Бонапартов. Информации к размышлению в результате такого чтения будет множество.
Владимира Путина параллели с бонапартизмом преследуют с самого начала правления. В 2000 году новорожденное президентство сопровождали умозаключения многих аналитиков о том, что историческая роль Путина будет похожа на роль Наполеона I во французской революции – человека, который обнес революционный поток гранитными набережными авторитаризма, не отказавшись от основных завоеваний революции – прежде всего частной собственности и нового правового порядка. Отчасти эти прогнозы оправдались. Путин стал тем, кто закончил (или прервал?) российскую революцию эпохи Горбачева и Ельцина, не реставрировав старое: путинский авторитаризм – не советский. Ирония истории состоит в том, что второму российскому президенту, похоже, предстоит побывать в шкуре обоих Бонапартов – и дяди, и племянника.
Напомню, что будущий Наполеон III был вскоре после революции 1848 года избран президентом Французской республики. Конституция не предусматривала повторного избрания, поэтому через четыре года Бонапарт-младший должен был уйти. А ему не хотелось. И вот 2 декабря 1851 года Луи-Наполеон провел переворот, разогнав парламент и изменив конституцию. На референдуме большинство избирателей это одобрило – как и последовавшее через год превращение республики во Вторую империю, а президента – в монарха.
Владимир Путин действует осторожнее. Он не устраивает переворотов и вроде бы чтит конституцию. Однако все последние маневры президента, направленные на сохранение им если не формальной, то фактической власти, – это своего рода ползучее 18 брюмера Наполеона I или 2 декабря его племянника. Конституция не нарушается, но обессмысливается. Что происходит? Преображение никому не известного чиновника во второе лицо в государстве. Всеобщее гадание на преемниках. Возможное перемещение центра власти на несколько лет не туда, где ему положено быть по закону. И, наконец, превращение выборов в пятое колесо политической телеги. Все это – следствия того, что по ряду причин, в том числе внешнеполитических, Кремль не может поступить честно, в духе Луи-Наполеона: как минимум – оставить Путина на третий срок, как максимум – провозгласить его пожизненным президентом. А то и царем, пуркуа па? Возможно, был бы реален и такой вариант, имейся у Владимира Владимировича, как у Наполеона III , дядюшка (или дедушка) императорских кровей...
Бонапартистские режимы сильны своей популярностью. Пока дела идут хорошо, народ, подогреваемый пропагандой, искренне любит своих авторитарных властителей. Но, проявляя непочтительность к букве или духу закона, бонапарты всех времен подводят мину под здание своей власти. Система, основанная на полулярности и харизме одной личности, а не на законах и установленных ими институтах, не может быть прочной. Она держится лишь до первого крупного поражения – военного, политического или экономического. Недаром империя Бонапарта-дяди не пережила неудачи при Ватерлоо, а империя его племянника – разгрома при Седане.
