Ирина Лагунина: Агентство Интерфакс цитирует заявление Дмитрия Козака, ныне министр регионального развития, а до этого в течение трех лет – постпреда Южного федерального округа, по поводу обстановки на Северном Кавказе: "Сегодня без преувеличения скажу, что во всех северокавказских республиках стабильная общественно-политическая ситуация, и органы государственной власти субъектов федерации юга России занимаются созидательной работой, а не разрешением конфликтов". По его словам, недавние события в Ингушетии нельзя рассматривать как признаки дестабилизации в регионе. Какие идеи и концепции удалось реализовать Дмитрию Козаку на должности постпреда в ЮФО, почему Северный Кавказ к моменту его ухода вновь оказался охвачен волнениями? Я передаю микрофон Андрею Бабицкому.
Андрей Бабицкий: Если бы Дмитрий Козак покинул свое кресло до летнего обострения в Ингушетии, Дагестане и Кабардино-Балкарии, то вину за происходящее взвалили бы на его преемника. От Козака, когда сразу после Беслана Владимир Путин прислал его на Северный Кавказ, ожидали многого. Говорит главный редактор агентства « Caucasus Times.com » Ислам Текушев.
Ислам Текушев: Те, кто наблюдал за деятельностью Дмитрия Козака на первоначальном этапе, говорят, что его активность на тот период вполне соответствовала ожиданиям перемен. С руководителями субъектов он обращался жестко, избегая всякого фаворитизма, который расцвел при двух его предшественников. Заседания и выездные комиссии были всегда технически хорошо подготовлены. Козак требовал, чтобы все документы и справки готовились заблаговременно и содержали максимально полную информацию по тому или иному работы. Для кавказских чиновников это был абсолютно непривычный стиль работы, технологичность и концентрация усилий в противовес барской неспешности, застольям с подарками и интригами, казались сами по себе опасным новшеством, угрожающем подорвать основы устоявшегося порядка жизни. Предельно конкретным был и пафос Козака, обращенный к северокавказским элитам. Он сразу же объявил, что считает главным препятствием на пути реформ клановость, феодальный характер взаимоотношений, сложившийся при Ельцине между руководителями южных регионов и федеральной властью, когда Кремль в обмен на лояльность легко закрывал глаза на коррупцию, чудовищный произвол, разворовывание бюджетов, насилие, к которым охотно прибегала власть в беседах со своими оппонентами.
Андрей Бабицкий: Однако довольно быстро местные элиты выяснили, что Козак наделен очень условными полномочиями, поскольку федеральный центр предпочитает по части регионов и в ключевых вопросах действовать напрямую без всяких посредников. Говорит руководитель региональных программ Фонда развития информационной политики Александр Кынев.
Александр Кынев: Что касается таких регионов как Калмыкия, Карачаево-Черкесия, здесь ситуация заморожена. В данном случае не только дело в Козаке - это общая стратегия федерального центра. Во всех тех регионах, где дело касается публичного недовольства, публичного раскола в элитах, всячески показать, что никто не в состоянии подавить федеральный центр, и сам статус воспринимается как прецедент. Соответственно, если мы покажем, что мы уступили этим, значит завтра это послужит примером для остальных. Поэтому пускай нам не очень нравится конкретный губернатор или чиновник, но мы ни на какие акции протеста реагировать не будем, чтобы не создавать прецедента. Я думаю, поэтому до сих пор сидит Илюмжинов, до сих пор сидит Бадыр, хотя, мягко выражаясь, претензий к тому и другому более, чем достаточно. Что касается таких регионов, как Краснодар, Ростов, здесь понятно - регионы крупные, регионы, где представлены крупнейшие федеральные промышленные группы и это регионы по сути прямого личного контроля федерального центра и там, конечно, роль полпреда не столь велика как в этих аграрных и бедных национальных регионах. Напрямую решает и президент, и конкретные министры или главы федеральных корпораций, и руководители спецслужб. Так что в этом смысле, я думаю, по факту Козак занимался не всем округом в одинаковой степени, а в первую очередь регионами депрессивно-аграрными.
Андрей Бабицкий: В свою очередь региональные руководители, если они не находили общего языка с Козаком, обращались напрямую в Москву и часто находили поддержку.
Ислам Текушев: Поняв, что с Дмитрием Николаевичем сложно договориться, северокавказские руководители предпочитали пользоваться продолжавшим действовать в полную силу каналом связи с кремлевскими башнями, в которых и принимались окончательные решения по всем наиболее важными вопросами. Власть Козака дробили в крошку и силовые ведомства, подчиняющиеся Москве. На них представительство президента не имело почти никакого влияния. А между тем именно методы работы силовиков были и продолжают оставаться одним из основных источников недовольства населения, которое в свое очередь стало основой кризиса, разразившегося нынешним летом.
Андрей Бабицкий: Козаку все-таки удалось что-то сделать, считает Александр Кынев. Он сумел безболезненно провести кадровую реформу в наиболее проблемных национальных республиках Северного Кавказа.
Александр Кынев: Я думаю, за эти годы на Кавказе Козак отработал достаточно успешно. Во всяком случае, попытка проведения мягкого элитного обновления очевидна. С начала 2000 годов в большинстве регионов Северного Кавказа возникли очевидные карьерные пробки, когда почти везде управляла старая элита родом из советских лет, достаточно давно утратившая адекватность. Возникла проблема конфликта старых и новых региональных элит. И на мой взгляд, был выбран достаточно успешный вариант, когда с одной стороны происходило обновление, с другой стороны оно происходило путем договоренностей, переговоров с прежней элитой. То есть Кабардино-Балкария, Дагестан, Северная Осетия. Это лучше, чем ничего. Потому что до этого мы имели просто сговор по принципу - вассал моего вассала мой вассал. Может быть сделан не до конца шаг к решению проблем, но во всяком случае полшага сделано. То есть какие-то вещи стали меняться. То есть очевидно, что без ликвидации полуфеодальной власти на Северном Кавказе очень многие вопросы не решаемы. Потому что проблема радикализма, проблема нереализованности амбиций молодого поколения, молодого бизнеса, молодой региональной элиты, она, конечно, очень важна, потому что это регионы аграрного перенаселения. Регион, где огромная масса молодых людей никаким образом не может себя реализовать, нет никакого социального лифта, все куски собственности поделены, все системы достаточно жесткие, крайне развита семейственность. То есть получается, что либо конфликт, либо просто вытеснение себя из активной политической жизни.
Андрей Бабицкий: Ислам Текушев утверждает, что несмотря на решительность, честность Дмитрия Козака, он был ограничен в своих действиях кодексом чиновника, ставившего государственные интересы превыше всего.
Ислам Текушев: Записать в актив Козаку можно несомненно персональное мужество и способность оперативно реагировать на кризисные ситуации. Он лично встречался с матерями жертв бесланской трагедии и говорил с ними, по их же свидетельствам, открыто, искренне желая помочь и разобраться в ситуации. Но результатом этих встреч не стало объективное и публичное расследование всех обстоятельств, приведших к гибели детей, поскольку у Кремля были иные планы. Он встречался и с родственниками убитых в Карачаево-Черкесии, захватившими правительственное здание и ввел к ним смертельно напуганного президента Мустафу Бадыева, чтобы он ответил на вопросы обезумевших от горя людей. Но и эта ситуация не получила разрешения. И федеральный центр и сам Козак посчитали, что не должны принимать решения под давлением снизу, поскольку это угрожает обрушением всей государственной конструкции. Можно было бы говорить о заслугах Козака в преодолении последствий осетино-ингушского конфликта. Он сам был автором нового плана переселения беженцев и положил колоссальные усилия, чтобы его реализовать. Но и это дело осталось незавершенным, поскольку он и его команда игнорировали глубочайшие межнациональные противоречия, как не имеющие права на существование. Подход, полагавший, что национальные чувствами можно пренебречь, предложив людям только материальное обеспечение, благоустроенные дома в новых поселках, оказался недостаточным. Недовольство планом Козака, несомненно, является одним из составляющих нынешнего обострения в Ингушетии.
Андрей Бабицкий: Действительно, Козаку не удалось добиться системных изменений, говорит Александр Кынев, но это не было его задачей и уровнем ответственности. Кавказская политика России формулируется не им.
Александр Кынев: Замена кадров, даже такая мягкая, без изменения системы мало что меняет. Поменялись фамилии, вместо одного товарища пришел другой. Пришел вместо даргинца аварец, а такая же система. Понятно дело, что это только полшажка. Менять нужно не только людей. Более того, люди порой пришли из той же группировки, только чуть помоложе. Понятное дело, что речь должна идти о гораздо более сложных механизмах. Но это вопрос, на мой взгляд, не только полпреда - это вопрос федеральной власти и общей федеральной политики по отношению к регионам. На общем фоне если, подчеркиваю, сравнивать полпреда Козака с полпредами других регионов, на мой взгляд, его работа была достаточно успешной. В том, что касается общей политики на Северном Кавказе, отделить вину какого-то конкретного чиновника от общих проблем федеральной стратегии очень тяжело. Поэтому я думаю, что здесь определяющим является президент, потому что он у нас определяет все базовые направления развития страны и внешней, и внутренней политики. А кто такой полпред? Он чиновник, он исполнитель. Кроме того, мы прекрасно понимаем, что Кремль у нас устроен сложно, в нем есть разные группы. И Козак человек, который со всеми группировками находится в таких сложных отношениях, мягко выражаясь. Поэтому, я думаю, возможности лоббирования, в том числе может своих взглядов и подходов на решение каких-то проблем, я думаю, у него были ограничены.
Андрей Бабицкий: Зачем Владимир Путин вернул Козака в Москву? Ослабить собственное окружение - такова гипотеза руководителя региональных программ Фонда развития информационной политики Александр Кынева.
Александр Кынев: Сам факт ухода Козака в Москву, я думаю, есть некие возможности публичной раскрутки Козака, если будет на то желание, как человека, который добился мира на Кавказе и так далее. Может быть это имеет смысл и как знак враждующим группировкам в администрации президента, потому что он чужой для них всех, как появление некоей нейтральной ко всем кремлевским кланам фигуры, которая будет самим своим фактом наличия работать на ослабление каждого из них. То есть в принципе это можно рассматривать в контексте ослабления враждующих кланов и группировок, которые сложились за последние годы.
Андрей Бабицкий: Едва ли кому-то удастся сделать больше чем Козаку, а ему разве что удалось сохранить репутацию честного человека.
