Андрей Шарый : Человек дня Радио Свобода 28 сентября - главный художник Большого Драматического театра Петербурга Эдуард Кочергин. В связи с 70-летием художника в городе открылась выставка его работ.
Эдуард Кочергин родился в Ленинграде, окончил постановочный факультет Ленинградского театрального института. С середины шестидесятых годов работал художником ленинградских театров, с 1972 года - главный художник Большого Драматического театра. Оформил около 200 спектаклей в России и за рубежом, работал с лучшими советскими и российскими режиссерами - Георгием Товстоноговым, Юрием Любимовым, Камой Гинкасом, Львом Додиным, Владимиром Фокиным, Генриеттой Яновской. Автор эскизов внутренних интерьеров здания "Новой оперы". Профессор Петербургского института живописи. Народный художник России. Лауреат многочисленных профессиональных наград. Пишет художественную прозу, автор нескольких циклов городских рассказов.
О человеке дня Радио Свобода говорит корреспондент нашего радио в Петербурге Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская : Родился в 1937. После этого в советских вариантах биографии Эдуарда Кочергина сразу следовал 1960. Детприемники имени Лаврентия Берии, в которых он, сын репрессированных родителей, провел свое военное детство, там не упоминаются. А ведь там в одночасье осиротевшее дитя молилось фотографии Дзержинского, просило вернуть матку Броню и брата Фелю. Можно, конечно, улыбнуться молитве Железному Феликсу, но, я думаю, что если детское сознание и не знает имени адресата, душе оно все равно ведомо. И слова доходят по назначению.
Неважно, что учиться рисовать пришлось по потрясающим наколкам, которыми было покрыто тело приютского помхоза, побег в Питер, коммуналка, окружение коллег-воров и проституток. Как знать, может быть, все это было дано Эдуарду Кочергину для того, чтобы ярче выплеснулись из души потоки любви на этих людей, о ком он так пронзительно написал в своей книге "Ангелова кукла".
Театральные люди, долго работавшие с Кочергиным в БДТ, говорят, что без него не было бы феномена Товстоногова, и что режиссер и художник понимали друг друга с полуслова. Говорят, Товстоногову стоило сказать, например, "ситцевый Версаль", и являлось-таки невозможно - ситцевый Версаль. Но когда на юбилейной выставке в Мраморном дворце, глядя на очередной волшебный макет, спрашиваешь у Эдуарда Кочергина - как ему удалось найти решение спектакля? - он говорит: "Все очень просто. Нужно среди четырех углов найти пятый". В "Господах Головлевых" - это шуба, в которую завернут спектакль, в "Истории лошади" - холст. В каждом шедевре свой ключ к возникновению чуда. Чуда необъяснимо. Но в кочергинских чудесах чудится мне горячий отсвет. Годы странствий уже почти неузнаваемые, ставшие частью сплава души неподвластного времени.
