Ирина Лагунина: Через полгода в России состоятся президентские выборы. В России это – всенародное голосование. В Европе такая всеобъемлющая президентская система аналогий не имеет, хотя избрание главы государства путем всенародных выборов осуществляется примерно в половине государств Евросоюза. Во второй половине стран президенты избираются законодательным собранием, если, разумеется, государства не являются конституционными монархиями. Как способ избрания главы государства связан с его полномочиями и способен ли определить силу президентского мандата? Об этом - мой коллега Ефим Фиштейн:
Ефим Фиштейн: Сенат Чешской Республики провел на днях конференцию, посвященную способу избрания президента. В настоящее время чешский президент избирается парламентом страны. Это всегда вызывало в обществе жаркие споры: часть широкой общественности и экспертного сообщества ссылались на существующие традиции, не менявшиеся с момента основания государства, часть населения – и надо признать, большая его часть – считала, что прямые всенародные выборы дадут людям возможность высказать о кандидатах свое мнение и повлиять своим голосом на окончательное решение. Особенно горячими становились такие споры по мере приближения очередных президентских выборов. Вот и сейчас, за полгода до очередных выборов президента Чехии, председатель Сената доктор Пршемысл Соботка решил созвать лидеров парламентских партий и представителей зарубежных стран для обсуждения преимуществ и недостатков той или иной выборной схемы. Какую цель он преследовал? Председатель Сената Пржемысл Соботка поясняет:
Пржемысл Соботка: Не секрет, что у нас уже довольно давно на уровне политических партий или в печатной полемик, ведется дискуссия о том, следует ли и в дальнейшем выбирать президента опосредованно – через законодательное собрание – или прямо, путем всенародного голосования. В ходе последних выборов в парламенте произошла осечка – президент избирался в три захода, так как никак не удавалось набрать необходимое большинство голосов. Мы организовали эту конференцию для того, чтобы получить ясное представление о позициях лидеров всех политических партий, представленных в парламенте, по этому вопросу, а также по вопросу о полномочиях президента – так, чтобы потом никто из них не мог утверждать, что с самого начала придерживался противоположного мнения. Я сам придерживаюсь той точки зрения, что прямое всенародное избрание президента со всей необходимостью должно отразиться на его расширенных правомочиях. Было бы совершенно нелогично, если бы компетенции президента, избранного всем населением страны, были еще более ограниченные, чем ныне – как того требуют социал-демократы во главе со своим лидером Иржи Пароубеком. Это не только потребовало бы полного пересмотра действующей конституции, но и противоречило бы логике. Фактически это означало бы, что деньги, потраченные на дорогостоящую избирательную кампанию, выброшены на ветер.
Ефим Фиштейн: Значит ли это, что председатель Сената Чехии Пржемысл Соботка сам будет добиваться расширения президентских полномочий в случае, если будет принято решение о переходе к прямым выборам? Он ответил:
Пржемысл Соботка: В таком направлении, на мой взгляд, должны идти любые перемены в конституции. Нынешняя избирательная система соответствует нашим традициям, поэтому и мандат нашего президента гораздо слабее, чем у президента Франции. Если уж менять систему и переходить на прямые выборы, то и полномочия должны соответствовать силе мандата. Это означает право президента назначать премьера и некоторых членов кабинета – в частности, министра обороны, иностранных дел и так далее. Мы прекрасно понимаем, что до февраля следующего года, когда будут проводиться очередные выборы президента, изменить уже ничего невозможно, но, скажем, в течение следующего года, после обстоятельной дискуссии, мы могли бы прийти к определенному выводу – сохраняем ли мы нынешний способ, когда президент избирается законодательным собранием страны – а я лично, признаюсь, такой способ предпочитаю всем остальным – или переходим на прямые выборы. Граждане страны имеют право знать позицию политических деятелей по этому вопросу. Совершенно невозможно вести себя так, как это имело место в прошлом – то есть поговорить-поспорить на эту тему, потом на долгие месяцы отмолчаться, делая вид, что ничего не происходит, а потом опять начинать пороть горячку. Пора сказать окончательное слово и принять политическое решение – сохраняем нынешнее положение или переходим на прямые выборы.
Ефим Фиштейн: Допустим, будет принята вторая из упомянутых вами альтернатив. Не опасаетесь ли вы того, что в случае прямых выборов на сцене появится множество популистских политиков, обещающих населению все возможное и невозможное?
Пржемысл Соботка: При любом всенародном волеизъявлении опасность популизма велика. Но скажем, французская система, при которой во второй тур проходят только кандидаты, набравшие более 12 с половиной процентов голосов, дает определенные гарантии серьезности и шансы на то, что президентом, наконец, станет ответственный политик. Очень не хотелось бы, чтобы способ выборов открывал путь на вершину власти популярным певцам или спортсменам.
Ефим Фиштейн: Выше уже не раз упоминался опыт Франции в качестве особого случая европейской политической истории. Франция сама себя считает государством с политическим устройством, которое принято называть полупрезидентским-полупарламентским. Президент действительно располагает там широкими полномочиями и считается главой исполнительной власти. Чем это объясняется? И является ли французская ситуация исключением или скорее заразительным примером? Поскольку на конференции присутствовал Жан-Клод Койяр, глава кабинета президента Миттерана, а нынче член Конституционного совета Франции, я задал этот вопрос ему:
Жан-Клод Койяр: На этот вопрос можно ответить очень коротко – и в то же врем, при всей лаконичности ответа, в нем заключено ядро проблемы. Президент имеет широкие полномочия именно потому, что избран путем всенародного волеизъявления. Это наиболее универсальный способ избрания, дающий избранному самый сильный мандат. Что же касается французской исключительности, то это утверждение далеко от правды. В Европейском Союзе, состоявшем из 15 членов, было 8 государств с республиканским устройством, остальные – монархии. Из этих восьми в пяти странах президенты избирались прямо, в трех – путем парламентского голосования. В наше время, когда в ЕС входит уже 27 государств, 11 президентов избираются всенародно, 8 – через законодательные собрания. Семь государств являются монархиями, а одно – Кипр – президентской республикой. Таким образом мы видим, что в методе всенародных выборов нет ничего исключительного. Исключительными, однако же, в нашем случае являются последствия – именно поэтому Франция и приводится в качестве образца для изучения и подражания – в руках у президента оказывается максимально ощутимый политический ресурс.
Ефим Фиштейн: Но можно ли утверждать, что прямые выборы автоматически ведут к повышению социального статуса президента, а следовательно и к усилению его политической власти? Жан-Клод Койяр так не считает:
Жан-Клод Койяр: Я бы не сказал, что всенародные выборы непременно имеют следствием усиление авторитета и власти президента. Многое зависит от того, как складываются его отношения с политическими партия и от его способности привести к власти пропрезидентское большинство. Реальная позиция главы государства зависит от ответа на ряд вопросов. Вот некоторые из них: пригодна ли избирательная система к тому, чтобы в парламенте сформировалось простое или квалифицированное большинство? Является ли президентский кандидат одновременно лидером партии и готов ли формально покинуть этот свой партийный пост? Является ли президентская программа личным проектом кандидата, готового и способного осуществлять ее в случае своего избрания, - или же это проект возглавляемой им партии? В конечном счете, именно совокупность всех этих факторов вместе со способом избрания и личностью президента определяют, и не только во Франции, направленность политического режима.
Ефим Фиштейн: Таковы взгляды Жан-Клода Койяра, в прошлом возглавлявшего кабинет президента Франсуа Миттерана, а в последние годы бывшего членом Конституционного Совета. В отличие от Франции, Словакия являет собой как раз обратный пример государства, где президент, хоть и избирается всенародно, играет исключительно церемониальную роль – как там говорят, работает «возлагателем венков». Естественно было спросить представителя Словакии, как ему видится взаимоотношение между компетенциями и способом выборов президента. Таким представителем оказался профессор Милан Чич, первый послереволюционный председатель Словацкого правительства, а нынче глава Канцелярии президента Словацкой Республики. Вот его ответ:
Милан Чич: На мой взгляд, конституционное положение президента напрямую зависит от способа его избрания: чем сложнее условия выборов, тем сильнее его конституционная позиция. Сильнее всего она при прямых выборах. Не могу согласиться с теми, кто утверждает, что в Словакии прямые выборы ослабили позиции президента. Я бы сказал, что они остались прежними. Мне пришлась по душе идея французского коллеги называть такое смешанное устройство президентско-парламентским. После ноябрьской «бархатной революции» у нас вовсю превозносились преимущества президентской республики, были и партии, готовые поддержать эту мысль. Но к счастью для нас, эта мысль у нас не прижилась, и мы по этому пути не пошли. Полномочия президента у нас при переходе на прямые выборы сохранились на прежнем уровне и не были расширены, ибо не хватало политической воли для внедрения системы, которая существует во Франции, в России, на Украине или в Польше.
Ефим Фиштейн: Известно, что в Словакии в отношениях между президентом и премьером страны долгие годы царило значительная напряженность, вытекающая из неясностей с разделением компетенций. Не связана ли подобная угроза со способом проведения выборов: Бывший словацкий премьер Милан Чич такой связи не видит:
Милан Чич: Расширение полномочий президента в принципе должно вытекать из самого характера всенародного избрания. Это логичная предпосылка, логичное политическое уравнение, которое не вступает в противоречие с парламентским характером общественного строя, не ведет к снижению компетенций правительства как главного органа исполнительной власти и не ведет к созданию второго центра власти. При создании нашей конституции мы избежали подобного противоречия, ясно определив должность президента как главы исполнительной власти. Сейчас у нас активно обсуждаются различные поправки к конституции. Одна из них может заключаться в обособленном определении полномочий президента и их вынесении в отдельный раздел основного закона. Укрепление президентских позиций ведет к общему упрочению стабильности государства. Авторитет президента нуждается в постоянном укреплении. В нашей политической практике мы это ощущаем особенно остро. Как и другие государства - новые члены ЕС, Словакия перенесла на Брюссельские структуры часть компетенций своего правительства и парламента. Однако полномочиями главы государства мы не делились ни с кем. Правомочия президента остаются для Словакии жизненно важными – в первую очередь, это касается внешнеполитической деятельности нашего главы государств которая находит у международного сообщества самую высокую оценку.
Ефим Фиштейн: По ответам чувствуется, что профессор Милан Чич занимает высокую должность в аппарате нынешнего президента Словакии. Надо сказать, что идеал прямой демократии становится все более популярным в современной Европе – а вместе с ним ширятся и популистские настроения. Не берусь гадать, устоит ли Чехия перед этим напором, но в заключение приведу список стран Евросоюза, где уже сейчас президенты избираются прямо. Это Австрия, Болгария, Ирландия, Кипр, Литва, Польша, Португалия, Румыния, Словения, Словакия, Финляндия и много раз упоминавшаяся Франция.
