Владимир Кара-Мурза: Сегодня Александр Бастрыкин объявил о готовности возглавляемого им Следственного комитета начать расследование обстоятельств загадочной смерти заместителя главного редактора «Новой газеты» и депутата Государственной думы от партии «Яблоко» Юрия Щекочихина. Это решение Следственного комитета обсуждаем с Сергеем Митрохиным, депутатом Мосгордумы от партии «Яблоко». Ожидали ли вы, спустя четыре года, такого решения следственного комитета?
Сергей Митрохин: Мы все четыре года боролись за то, чтобы власти все-таки вели себя ответственно, чтобы смерть Юрия Щекочихина была расследована. Потому что слишком много было подозрительных обстоятельств в этой смерти и слишком много было страшных признаков того, что она не является естественной. Поэтому мы добивались этого. Это были обращения и к президенту, и к правоохранительным органам. У нас после смерти Юрия Щекочихина был съезд, съезд принял обращение к президенту страны Владимиру Путину с требованием, чтобы это преступление, возможное преступление было расследовано. Чтобы все подозрения, которые существовали, получили надлежащую проверку со стороны правоохранительных органов.
Владимир Кара-Мурза: Это не первый случай расправы с журналистом, принадлежащим к партии «Яблоко».
Сергей Митрохин: Да, у нас была трагедия, связанная с Ларисой Юдиной, заказали убийство которой люди, приближенные к президенту Калмыкии Илюмжинову. И кстати, нам пришлось организовать свою следственную бригаду. Наши члены «Яблока» ездили в Калмыкию, профессионалы и бывшие работники прокуратуры, милиции. И именно благодаря их деятельности удалось найти убийцу. Удалось найти и заказчика, но, к сожалению, власти сделали все, чтобы заказчик не понес ответственности, а убийца понес ответственность. Что касается Юрия Щекочихина, мы взяли на себя такое обязательство обязательно добиться рано или поздно расследования этого преступления. И мы довольно много сделали для того, чтобы это могло произойти. Я не все вещи сейчас могу говорить в эфире, которые были сделаны, но были так же осуществлены некоторые экспертизы и, в частности, зарубежными специалистами, экспертами, которым направлялись необходимые для этого материалы.
Владимир Кара-Мурза: Главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов скорбит о потере товарища и коллеги.
Дмитрий Муратов: Дело в том, что Юрий Петрович Щекочихин мой лучший друг. Но врач из кремлевской больницы, который был вызван сначала домой, пока он еще был дома, я был в отпуске, ставил ему диагноз ОРЗ, острое респираторное заболевание. Вот такое ОРЗ, после которого у Щекочихина не осталось на теле кожи, постарел за эту неделю лет на 20-30, а на голове не осталось волос. Такое вот ОРЗ. Ведь до сих пор засекречено заключение о смерти Юрия Петровича Щекочихина. 4 октября день рождения сына Юрия Щекочихина, младшего сына, но ни Косте, ни Мите, ни ближайшим родственникам Юрия Петровича не отдали на руки это заключение. А такая смерть как у Юрия Петровича является загадкой. Дело в том, что аллергию, которую ему приписали, так называемый синдром Лайла - ну это синдром Лайла. Ну прекрасно, если это синдром Лайла, то нам интересно, почему им никто не болел в России за долгие годы до этого и никто не болел через четыре года после смерти Щекочихина.
Владимир Кара-Мурза: Напомните, какие были темы наиболее острых расследований Юрия Петровича.
Сергей Митрохин: Юрий Петрович занимался коррупцией в высших эшелонах власти. Он был членом комиссии Государственной думы по коррупции, он был делегирован туда фракцией «Яблоко». И фактически все, что эта комиссия делала и все те заключения, которые она формулировала, были основаны на материалах Юрия Щекочихина. В частности, если бы тогда, например, к выводам комиссии прислушалась прокуратура по поводу деятельности господина Адамова в бытность его еще не только министром атомной энергетики, но и до этого работы в секретном институте, то может быть не было такого международного позора потом с Адамовым и в том числе для России, для репутация страны. Когда все же зарубежные правоохранительные органы занялись его деятельностью, а не наши. Все материалы, связанные с Адамовым, как раз представил в комиссию Юрий Щекочихин, после этого направил в прокуратуру, были опубликованы, но прокуратура тогда сочла возможным замять это дело. Юрий Петрович занимался многими делами в регионах, в частности, с коррупцией. Коррупция в Новороссийске, портовая коррупция. И самое громкое дело, конечно, которое восходит к расследованию Юрия Щекочихина - «Три кита». Именно он начал это дело, после чего начались трагические события, драматические. Григорий Явлинский даже по его просьбе встречался с президентом и просил помочь в расследовании этого дела на таком уровне высоком. Как известно, это дело только после смерти Юрия Щекочихина получило дальнейшее развитие. Кстати, можно сказать, что почти все фигуранты этого дела, которых Щекочихин обвинял в коррупции, в прокуратуре, в ФСБ, были уволены после этого со своих постов. Так что спектр тех проблем, которыми он занимался, это были проблемы коррупции, был достаточно широк. Но он всегда работал по-крупному, он не боялся задевать самых высокопоставленных чиновников и осуществлять самые смелые расследования, я думаю, за всю новейшую историю России. Причем он это делал на свой страх и риск неоднократно мы предлагали ему помощь. Я, в частности, ему предлагал помощь. Он так, несколько шутя, отмахивался от этого, боялся подвергнуть рису других людей, потому что понимал, что то, чем он занимается - это вещи крайне опасные, в том числе и для жизни.
Владимир Кара-Мурза: Сергей Иваненко, заместитель председателя партии «Яблоко», солидарен с позицией журналистов «Новой газеты».
Сергей Иваненко: Мы удовлетворены решением Следственного комитета о том, чтобы расследовать обстоятельства этого дела. К сожалению, прошло много времени, это надо было делать раньше. Но лучше поздно, чем никогда. Есть сегодня, сохранены доказательства и вещественные доказательства, есть очень серьезные основания для того, чтобы версию насильственной смерти, которую мы считаем вероятной, расследовать очень тщательно. Мы уверены в том, что следствие по данному вопросу абсолютно необходимо.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем москвича Виктора Ивановича.
Слушатель: Во-первых, хочу сказать, первый раз я беседовал с Юрием Щекочихиным еще в 95-96 году после убийства Владислава Листьева. Я знаю этого человека порядочного, честного и открытого журналиста, который работал и старался, чтобы наша страна жила намного лучше и честнее. Второе: смущает тот факт, что хорошо, что будет проведено расследование и все будут собираться еще доказательства. Но мало уверенности в том, что будет установлен заказчик и найден убийца. Это происходит постоянно. Открываются дела, но все остается по-старому. Вот что беспокоит и что самое страшное, что у нас происходит.
Владимир Кара-Мурза: Напоминает слушатель на незакрытые недорасследованные дела об убийствах депутатов и журналистов.
Сергей Митрохин: К сожалению, вся практика последнего времени по расследованию политических убийств показывает, что всегда практически расследования продиктованы политическими мотивами, никогда не являются его целью окончательное выяснение истины. Будем надеяться, что в этот раз это не так. Хотя всякие версии приходят в голову. Я не исключаю, что здесь есть какая-то связь со смертью Литвиненко, с обстоятельствами смерти, потому что есть сходство симптомов. И как раз версия, которую мы считаем правдоподобной по отношению к Юрию Щекочихину - это именно отравление. Я уже сказал, что ближайшие друзья и соратники Юрия Щекочихина направили на экспертизы, в том числе и за рубеж эти материалы. Я думаю, что в связи с обстоятельствами смерти Литвиненко эти материалы могли получить новую жизнь, новое значение и именно это могло послужить импульсом для того, чтобы к этому делу вернулась отечественная правоохранительная система, в частности, Следственный комитет. Возможно, речь идет о каком-то упреждающем маневре. Я не берусь утверждать на сто процентов, но мы должны обсуждать все версии происходящего. Будем надеяться, что все-таки политическая конъюнктура в данном случае играет не решающую роль.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвича Николая.
Слушатель: Доброй ночи. Такое количество депутатов, от Старовойтовой, сейчас книгу выпустил ее помощник, ужас, наверное, ни в одной стране. Но самое главное, что обществу наплевать, абсолютно не интересуется, уже все забыто. Никто не вспомнит еще через несколько лет. Полураспад завершился, следов никаких нет, даже если радиоактивные материалы были, то сейчас это невозможно. Новый поклялся, что он вытащит БАБа из заграницы и сейчас, видимо, будут действовать только с одной целью, чтобы связать это все и предъявить туда претензии, противодействовать Англии.
Владимир Кара-Мурза: По-моему, по делу Щекочихина как раз нет. В частности, дело «Три кита» шито белыми нитками. Тогда отстранили от работы следователя Зайцева, судью Кудешкину, все уже реабилитированы по этим обстоятельствам.
Сергей Митрохин: Юрий Щекочихин затратил много сил, энергии для того, чтобы вывести из-под удара следователя Зайцева. Все-таки в конечном итоге справедливость вроде восторжествовала. Как всегда тяжело, что на это приходится тратить столько сил и в конечном счете жизнями расплачиваться таким людям, каким был Юрий Щекочихин.
Владимир Кара-Мурза: Тельман Гдлян, бывший следователь по особо важным делам при Генпрокуроре СССР, имеет все основания считать гибель Щекочихина неслучайной.
Тельман Гдлян: У меня были личные хорошие дружественные отношения, потому что Щекочихин относился к той породе людей, который бился за законность и за правду, за порядочность. И я помню, когда он подошел, мы же с ним депутатствовали в думе и когда подошел, говорит: «Тельман, ты даже не представляешь, какие чудовищные размеры воровства у нас творятся. У меня документы на руках». Естественно такой человек не мог был приемлемыми и при первой возможности могли ликвидировать его, и чтобы документы разоблачительные, которые касались верха, и, наверное, понятно, о каком верхе идет в 98 году.
Владимир Кара-Мурза: Имеется в виду лето дефолта.
Сергей Митрохин: Да, лето дефолта. Кстати, после этого был запрос организован, который был подписан Юрием Щекочихиным, мной в том числе и еще несколькими членами «Яблока» - это был запрос о коррупции в правительстве Российской Федерации и так же по ряду других должностных лиц. Тогда удалось получить определенные результаты. Ряд людей, которые фигурировали в этом запросе в связи с их прошлым, в связи с подозрениями в коррупционной деятельности в прошлом, потому что это было сразу же после того, как правительство было сформировано, эти люди больше не появились во власти никогда. И этот запрос был тоже построен на материалах Юрия Щекочихина.
Владимир Кара-Мурза: То есть он мог нажить себе врагов.
Сергей Митрохин: Самых разнообразных врагов, потому что ничего не боялся, никого не боялся. И такие люди, конечно, наживают себе врагов очень быстро. Охраны у него практически никакой не было, у него были люди из различных структур, в том числе даже из ФСБ, которые оказывали ему помощь лично на свой страх и риск. И даже пытались организовать ему охрану. Конечно, это навряд ли можно было назвать серьезной охраной, ни от кого она сохранить не могла. И мы, конечно, себя виним в том, что, наверное, надо было больше думать о его безопасности и принимать какие-то еще дополнительные меры.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Подмосковья от радиослушателя Николая.
Слушатель: Добрый вечер. У меня такой вопрос: связываете ли вы смерть депутата Щекочихина со смертью Анны Политковской и со смертью в Лондоне всем известного нам человека? Как вы думаете, я ни в коем случае не обвиняю и не хочу обвинять именно Лугового в смерти известного нам человека. Но попытка Кремля, есть ли рука Кремля его пытаться ввести в блок ЛДПР для того, чтобы увести от ответственности полностью.
Владимир Кара-Мурза: Про ЛДПР мы не будем говорить.
Сергей Митрохин: Что касается связи, тут может быть общая связь. Нет, конечно, прямой связи между данными конкретными убийства. Трудно вообразить себе, что у них один заказчик и общие мотивы. Но есть основания связь - это коррумпированная система власти России. Люди, которые вступают в конфликты с ней, люди, которые вступают в борьбу бескомпромиссную, люди, которые не боятся говорить правду об этой системе, они погибают. Это происходит и в регионах. Я уже рассказал про Ларису Юдину, которая боролась с чудовищной коррупцией, творящейся в Калмыкии. Это касалось правды о Чечне, которую говорила Анна Политковская и скорее всего именно за это пострадала, погибла. Это касается напрямую Юрия Щекочихина. Эта коррумпированная система, безответственная, бесконтрольная, самовластная, она расправляется с такими людьми. И к сожалению, значительная часть общества с этим мирится, как справедливо было сказано радиослушателем, и система, собственно говоря, на этом и основана. Она основана на безразличии людей, которые готовы стерпеть что угодно, лишь бы отдельным из них, каждому из них в отдельности был обеспечен минимальный жизненный уровень. И в обмен на это она готова простить любые преступления и отмахнуться от любых проблем. Вот это общее, безусловно. И поэтому большинство убийств журналистов, политиков, депутатов, которые пытались хоть как-то противостоять этой системе, до сих пор не раскрыто.
Владимир Кара-Мурза: Есть нечто общее: кроме того все они сотрудничали с комиссией по взрывам жилых домов осенью 99 года, и Сергей Юшенков, который первый был убит, и Юрий Щекочихин входил в эту комиссию и Александр Литвиненко даже сделал фильм «ФСБ взрывает Россию», выпустил две книги и, разумеется, Анна Политковская.
Сергей Митрохин: Вот я бы не стал, что касается Литвиненко, я бы не стал ставить в один ряд с Щекочихиным и Политковской. Потому что мы знаем прошлое этого человека, и не до конца знаем прошлое. Мотивы, по которым действовал он, мне кажется, пока преждевременно сопоставлять с мотивами Щекочихина и Политковской.
Владимир Кара-Мурза: Последствия похожи.
Сергей Митрохин: Последствия похожи, безусловно, но что касается происхождения и связи с определенными организациями, то, возможно, господин Литвиненко как раз относился к тем людям, про которых Юрий Щекочихин написал свою книгу, она называлась «Рабы ГБ».
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвича Михаила.
Слушатель: Господа, добрый вечер. Знаете, меня больше всего удивила эта инициатива, что она исходит, мы привыкли, что все исходит от Путина, сейчас явно как раз против него. Слова мне абсолютно близки те, которые были сказаны о равнодушии общества. Знаменитое высказывание, я его полностью не помню: не бойся подлецов, не бойся врагов, а бойся равнодушных. Это как раз наш случай. То, что закрыты вот эти документы о болезни Щекочихина, меня вполне окончательно убеждает, что это либо Путин, либо из ближайшей братвы. Вопрос такой: вы пользуетесь чьей-то поддержкой, есть люди, которые думают примерно так же, как вы?
Сергей Митрохин: Довольно много людей вовлечено в те расследования, экспертизы, о которых я сказал. Естественно, я не могу про этих людей говорить, называть, потому что это может быть опасно для них. Но я уже сказал, что мы твердо поставили цель добиться расследования этой смерти и придти к однозначным выводам. Если есть виновные в этой смерти, то добиться привлечения их к ответственности. Мы бы не ставили перед собой такой цели, если бы не рассчитывали на помощь и поддержку значительного количества людей в самых разных сферах и не только в России, но и за рубежом. Поэтому, я думаю, что мы добьемся своей цели. Между прочим, об этом говорил Григорий Явлинский на встрече с Владимиром Путиным, которая была в декабре. Там обсуждалась проблема экстремизма и президент давал понять, что слишком много экстремистских политических сил у нас и многие политики занимаются экстремизмом. Мнение Григория Явлинского заключалось в том, что экстремизм надо рассматривать не столь однобоко, как это делает действующая власть и в качестве примера назвал политические убийства. И то, что эти убийства не расследуются нашими правоохранительными органами, является вкладом государства в экстремистскую деятельность. И в качестве примера он назвал дело Юрия Щекочихина, сказал, что оно до сих пор не расследовано. Напомнил президенту по поводу обращения съезда партии «Яблоко» по этому вопросу и других многочисленных обращениях. Как уже говорилось, лучше поздно, чем никогда. Я думаю, что без ведома президента это решение Следственный комитет принять самостоятельно не мог.
Владимир Кара-Мурза: Тем более мы знаем о том, что Александр Бастрыкин учился вместе с президентом. Сейчас спустя четыре года сама партия «Яблоко» обвиняется в экстремизме. Горькая ирония судьбы.
Сергей Митрохин: Дело Пионтковского за критику президента, его книгу подвергли такому обвинению вместе с партией «Яблоко», которая является издателем этой книги. Все-таки государство продолжает свою линию в том, что главный экстремизм – это критика власти. На эту тему были приняты поправки Государственной думой, которые расширили резко понятие экстремизма. В частности, одним следствием этого дела может быть снятие партии «Яблоко с выборов», потому что напрямую в избирательном законодательстве сказано, что обвинение в экстремизме, доказанное в суде, влечет за собой такие последствия.
Владимир Кара-Мурза: Депутат Геннадий Гудков, член думского комитета по безопасности, допускает появление новых обстоятельств дела.
Геннадий Гудков: На самом деле я вспоминаю неожиданную смерть Щекочихина. Я его неплохо знал, поскольку мы работали вместе в комитете Госдумы по безопасности, у меня были вполне уважительные отношения к нему. Понятно, что он где-то ошибался и заблуждался, но в принципе он был всегда честным человеком и принципиальным. Мне кажется, что смерть была очень неожиданной, очень странной. И совершенно понятно, что расследование или анализ причин его гибели, он не удовлетворил общественность, не удовлетворил людей, которые считали, что это неслучайная гибель. Я допускаю, что могли вскрыться новые обстоятельства, хотя скорее всего следствие уступает давлению или просьбам общественности, которые хотят, чтобы это расследование проведено более тщательно и действительно дало все ответы на поставленные вопросы.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем москвича Михаила Михайловича.
Слушатель: Добрый вечер. Я слушаю передачу, такая актуальная, назревшая тема. Я инвалид второй группы, коренной москвич, репрессированный, реабилитированный. И меня преследует власть за критику. И на Путина критику, как говорится, обращался, писал. Меня в 11-летнем возрасте после 37 года отправили, отца арестовали, а меня как сына врага народа, мать тогда была беременная меня, отправили в колонию. Это Звенигород.
Владимир Кара-Мурза: Масса таких судеб. И журналистскими расследованиями так же занимался Юрий Щекочихин.
Сергей Митрохин: Это одна из тяжелейших проблем - проблема репрессированных и реабилитированных граждан. До конца они не являются реабилитированными. Потому что те мизерные подачки, иначе не назовешь, которые им платит государство, они, конечно, не являются сколько-нибудь адекватной компенсацией за то, что сделали с этими людьми. А еще происходит циничное сбрасывание ответственности с федерального уровня на региональной за это. Это действительно связано с той темой, которую мы обсуждаем. Пока не выработано адекватное отношение к преступлениям государства, которые в массовом масштабе творились в течение почти советского периода, до тех пор не будет адекватного отношения к тому, что происходит сейчас, к политическим убийствам, к смерти. У нас до сих пор государство не научилось ценить человеческую жизнь. Ценить по сути, а не на словах, не в декларациях, не в политических заявлениях, а по сути. Вот то, что так относятся к репрессированным и так относятся к смертям людей, когда спускают на тормозах расследование, свидетельствует о том, что наше государство еще не изжило ту человеконенавистническую бациллу, которая была привита ей прошлым периодом нашей истории.
Владимир Кара-Мурза: Алексей Симонов, президент Фонда защиты гласности, вспоминая Юрия Щекочихина, требует тщательного анализа обстоятельств гибели товарища.
Алексей Симонов: По Юрке никогда нельзя было сказать, что он чувствует угроз своей безопасности. Он был слишком жизнерадостный человек и слишком контактный для того, чтобы в общении с ним можно было почувствовать какую-то внутреннюю угрозу. Я его видел примерно за три месяца до смерти, он был абсолютно здоров, весел. Мы никогда не защищаем журналистов, которые пошли в политику. И мои регулярные разговоры с Юрой, с которым мы были в самым добрых отношениях: Юра, к сожалению, я не могу тебя защищать, потому что ты даже не журналист, а депутат «Яблока». Поэтому само открытие дела заново – это, с моей точки зрения, успех его товарищей, которые не сложили головы и не сложили оружия.
Сергей Митрохин: Да, готов подтвердить сказанное. Действительно Юрий Щекочихин был жизнерадостным человеком, он не только ничего не боялся, но и ни у кого ничего не просил. Никогда не просил никакой помощи, в том числе и в сложнейших, опаснейших расследованиях, которыми он занимался. И это, конечно, была одна из причин его гибели. Действительно, он занимался политикой. Политика политике рознь. Бывают политики, которые преследуют достаточно узкие прагматические цели. Вот Юрий Щекочихин занимался политикой по большому счету, он занимался по-крупному, по-государственному. Он боролся с коррупцией так, как с ней надо бороться по-настоящему, а не так как с ней борются многочисленные люди, которые присвоили себе звание профессиональных борцов с коррупцией. Он в этой борьбе преследовал только крупные мишени, понимая, что разбираться с какими-то стрелочниками - это занятие, недостойное серьезного политика.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Санкт-Петербурга от радиослушателя Владимира.
Слушатель: Здравствуйте. Господин Митрохин, у меня к вам такой вопрос: расследовали дело Галины Старовойтовой, нашли стрелочников, заказчик до сих пор неизвестен. Не случится ли в деле Юрия Щекочихина точно такое же, то есть найдут людей, которые исполнили заказа, а тот, кто хотел сделать, находится наверху и дергает за ниточки. Второй вопрос: шесть лет назад у нас в Петродворцовом районе был ячейка «Яблока». Мы спокойно могли придти в кинотеатр «Аврора» на Красном проспекте и могли выразить свое мнение, почитать литературу Григория Явлинского. Сейчас у нас нет такой ячейки. Чтобы приехать в город в центр, нам нужно заплатить 60 рублей туда-обратно. Подскажите, есть ли такие ячейки в районах Санкт-Петербурга?
Сергей Митрохин: Что касается ячеек, то у нас есть местное отделение петербургского «Яблока», нет таких мелких ячеек, как раньше были, но есть районные отделения. В каждом районе Санкт-Петербурга такие отделения существуют. Но конкретно по вашему адресу я обращу внимание председателя организации Максима Резника. Что касается первого вопроса, безусловно, такая опасность существует. Мы будем, по крайней мере, добиваться того, чтобы найти того, кого сможем найти. Если сможем найти только исполнителей, но что ж, найдем исполнителей, пусть эти люди сядут в тюрьму, пусть эти люди понесут ответственность. Мы будем искать и заказчиков. То же самое с Юдиной у нас произошло, я уже говорил, исполнителей нашли и знаем приблизительно, кто заказчик, но власти замяли этот вопрос, в данном случае региональные власти. В случае с Старовойтовой было то же самое. Да я вообще не могу вспомнить политического убийства, когда был внятно назван заказчик, вообще не было прецедентов в новейшей истории России.
Владимир Кара-Мурза: По делу Юшенкова назвали Коданева.
Сергей Митрохин: Как всегда, из правила бывают исключения. Но мы будем добиваться того, чтобы в случае Юрия Щекочихина следствие было доведено до конца и были найдены не только исполнители, но и заказчики.
Владимир Кара-Мурза: Александр Минкин, обозреватель газеты «Московский комсомолец», подозревает неназванных адресатов публикаций Юрия Щекочихина.
Александр Минкин: Что означает возобновление следствия - трудно сказать. Ему предстояло выступить, по-моему, в конгрессе США с какой-то информацией, чрезвычайно неприятной для властных людей. Убили люди, для которых это было выгодно. Ищи, кому выгодно. Выгодно было тем, кто боялся разоблачений. А уже разоблаченные не убивают. Если иметь в виду, что он выступал с разоблачениями, то те, про кого он уже написал, я не думаю, что из мести его убивали. Потому что вдобавок к разоблаченным преступлениям еще вешать на шею мокрое дело, наверное, они не хотели.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвича Эмиля Викторовича.
Слушатель: Добрый вечер, господа. Господин Митрохин, у меня к вам мнение и вопрос. Открывается следствие, устанавливают, что был отравлен. Но дальше нужно было знать место отравления, время отравления и людей, которые были в это время и в этом месте. Но прошло четыре года, прокуратура взяла паузу на четыре года, а теперь можно делать все, что хочешь. Перспективы, по-моему, очень минимальные. Как вы считаете?
Сергей Митрохин: Я так не считаю, что перспективы минимальные, потому что есть множество материалов собранных. Люди, близкие к Юрию Щекочихину и в первую очередь это сотрудники «Новой газеты», коллектив «Новой газеты», его близкие друзья собирали информацию и достаточно точно могут восстановить картину, которая сопутствовала его смерти. Эти данные могут быть сейчас проверены, подвергнуты какому-то анализу дополнительному, могут быть приобретены к делу и другие факты, в частности, аналогичные симптомы, которые были и в том же случае с Литвиненко, возможно какие-то еще обстоятельства. Ведь в истории следственных действий немало случаев, когда расследовались преступления и с гораздо более длительным сроком давности. Поэтому здесь мы не оставляем надежды.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем москвича Олега.
Слушатель: Конечно, Щекочихина убили. Но вот причина того,что общество так равнодушно к этому относится, по-моему, в другом. Слишком произвольно проводится граница между хорошими и плохими ребятами. Окруашвили заявил, что президент Грузии прежде, чем убивать своих оппонентов, советуется с американским резидентом в Тбилиси и никакой реакции, насколько мне известно, пока на это нет.
Владимир Кара-Мурза: Мы грузинской теме посвятим отдельную передачу. Именно для того и возобновлено следствие, чтобы найти доказательства этих подозрений.
Сергей Митрохин: Да, безусловно, это так. Что касается равнодушия общества, я думаю, что общество постсоветское, оно примерно одинаковое, что в Грузии, что в России, везде одни и те же синдромы. И синдром апатии, и всепрощенчество, адресованное только власти, присущ не только российским гражданам, но и грузинам, и жителям других стран постсоветского развития.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем Владимира, радиослушателя из Подмосковья.
Слушатель: Добрый вечер. У меня вопрос не касается смерти Юрия Щекочихина, а касается равнодушия людей. Недавно в передаче «К барьеру!» Соловьева Жириновский выступил нелицеприятно в адрес ваших коллег, и вы пытались разбираться с ним на месте. Потом вас Соловьев отчитывал. Лично я бы ушел просто с этой передачи. Я неравнодушен к тому, как поступил Жириновский, адекватного ответа я не увидел.
Сергей Митрохин: Мне кажется, просто встать и уйти - это проявить слабость. Потому что если с вами пытается взаимодействовать такая личность омерзительная, которая на вас нападает и не только на вас, но и на людей, которые с вами работают и за вами стоят, то надо отвечать адекватно, надо отвечать ударом на удар. И мы с Сергеем Иваненко пытались это сделать и пытались сказать о том, что из себя представляет господин Жириновский, что он врет через каждое слово, что он представитель криминала в российской политике и так далее. И мне, кстати, раз уж зашла об этом речь, была очень неприятна реакция судей, которых там собрал Соловьев, которые, что они делали - они говорили: а вы знаете, он хорошо играет свою роль. Мы эстетически им наслаждаемся, как он это делает. И вот когда Владимира Соловьев задал Иваненко вопрос, почему Жириновский такой живучий, надо было ему ответить, я, к сожалению, не мог сделать, что благодаря этим таким интеллигентствующим эстетам Жириновский живучий, благодаря самому Владимиру Соловьеву, который бесконечно приглашает его на эфиры, несмотря на то, что личность нерукопожатная, в любом приличном обществе его бы никто никуда не позвал бы. Вот о чем мы пытались сказать в тех тяжелых условиях, которые подразумевала эта передача.
Владимир Кара-Мурза: В свое время, надо сказать, что на старом НТВ предоставляли слово очень часто Юрию Щекочихину.
Сергей Митрохин: Сейчас только таким клоунам от политики, причем с криминальным подтекстом предоставляют слово. И кого в этом винить? Винить тех людей, которые этим занимаются, для которых рейтинг передачи, чтобы она потрафила каким-то низменным вкусам определенной части территории, дороже, чем представление об элементарных приличиях и элементарным формам общения.
Владимир Кара-Мурза: Можно напомнить, что вторым номером в списке ЛДПР идет Андрей Луговой. Слушаем москвича Георгия.
Слушатель: Добрый вечер, господа. Господин Митрохин, вот все политики уже на протяжении 15 лет стонут и плачут, как у нас плохо, как у нас омерзительно. Вы вспомните, господин Явлинский входил в правительство Силаева, при малейшем кризисе он оттуда ушел. Он по существу сбежал оттуда. Политик не имеет права такие вещи делать.
Сергей Митрохин: Во-первых, не знаю, кто стонет и плачет. Мы не стонем и не плачем, мы работаем и действуем. Что касается ухода Явлинского, он по сути дела поставил перед Ельциным ультиматум, потому что он видел, что Ельцин принял решение развалить Советский Союз. Явлинский был с этим не согласен. Ультиматум заключался в том, что он участвовать в развале союза не будет. В тот момент в одиночку пересилить ельцинскую команду, которая взяла курс на развал, он, разумеется, не мог. Но он не хотел брать на себя ответственность за это, поэтому он поступил честно. Это был сильный поступок, я его за это уважаю. Это одна из причин, по которой я через несколько лет присоединился к «Яблоку» и стал членом «Яблока». Потому что «Яблоко», в тот момент не было «Яблока», но его лидер был человеком, который пытался как мог противодействовать предпринимавшимся таким решениям, которые привели к трагедиям. А как мог - путем демонстративной отставки. Другими способами, к сожалению, противостоять не мог, у него еще не было партии.
Владимир Кара-Мурза: Людмила Алексеева, председатель Московской Хельсинской группы, разделяет надежду найти истину.
Людмила Алексеева: Сам факт, что возобновляют следствие, уже отраден, потому что никого из тех, кто знал Юрия Щекочихина и кто любил и восхищался им, а таких огромное число, никто не был удовлетворен заключением о его смерти. Это очень похоже на насильственную смерть, а не на болезнь. И я очень рада, что следствие возобновлено. Но надо и нам постараться, чтобы в этот раз это не закончилось ничем, а чтобы были реальные результаты, от чего же произошла смерть.
Сергей Митрохин: Я бы добавил к этому, что не просто были признаки насильственной смерти, были признаки очень странной смерти. Потому что в гробу лежал человек, которому на вид было 90 лет, но никак Юрий Щекочихин еще за месяц до этого не выглядел на такой возраст. То есть не просто признаки насильственной смерти, а очень странной смерти и применения каких-то особых средств, препаратов или чего еще, которые привели к такому искажению облика человека. И это меня заставляет проводить определенную параллель со смертью Литвиненко, такое изменение даже зрительного облика человека. Тут есть о чем думать и куда направлять следствие.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвички Фаины.
Слушательница: Добрый вечер. Спасибо господину Митрохину за то, что он объяснил позицию Григория Алексеевича. Потому что именно за эту принципиальность Григория Алексеевича мы все его уважаем и ценим. Я хотела сказать по поводу безразличия и равнодушия, о котором вы сказали и это всех задело. Мне кажется, что есть такие люди, но в принципе их не так много. Главное, на сегодня люди прибывают в ступоре от того, что смерть гуляет по нашей стране и держит всех за горло. Например, сегодня смерть стольких студентов и жертв.
Владимир Кара-Мурза: Имеется в виду пожар в московском кооперативном университете.
Сергей Митрохин: Да, к сожалению, у нас привычка к смерти. И мы должны говорить не только о политических убийствах, но и например о смерти людей, связанной с обесцениванием человеческой жизни в целом. В частности, сейчас государство, даже если взять по сравнению с советским периодом, уделяет мало внимания обеспечению норм безопасности. Не так давно были отменены так называемые ГОСТы, государственные стандарты, многие технические нормы были переведены из разряда обязательных в разряд рекомендательных якобы потому, что они мешают рыночной активности и так далее. И в результате мы имеем трагедии. Эти трагедии можно было предвидеть, когда принимались соответствующие законы. Это безалаберное отношение к проектированию крупных градостроительных объектов, что было, например, при планировании парка «Трансвааль» и после этого было закрыло уголовное дело, а сколько людей погибло. Кстати, аварии на шахтах, как выяснилось, были связаны с нарушением элементарных норм безопасности. И то же самое с пожарами, которые прокатились, волна пожаров по регионам России. Мы помним и в Краснодарском крае, и в Омской области, в Москве не первый пожар. Дело в данном случае не в конкретном произволе, что кто-то делает специально, нет, это снижение ценностей человеческой жизни. Снижение той нормативной базы, которая очень громоздкая, конечно, и многим кажется излишней, избыточной и мешающей жить, но она везде такая, во всем мире и во всем мире она сохраняется. А у нас от нее отказываются и результатом становятся трагедии, за которые потом никто не отвечает.
Владимир Кара-Мурза: Ощущается ли в обществе дефицит голоса Юрия Щекочихина в последние четыре года?
Сергей Митрохин: Да, я считаю, что для общества это была безвозвратная потеря, не говоря уже о близких друзьях, о партии «Яблоко». Для общества это была безвозвратная потеря. Это был уникальный человек, человек с абсолютно чистой совестью, с бескомпромиссной совестью и готовый идти до конца в борьбе со злом. Вот это была его главная функция. В этом я не вижу равных среди нынешних политиков и журналистов. Может быть действительно Анну Политковскую можно сравнить. Это была колоссальная потеря. Если бы Щекочихин был жив, мы сегодня бы имели в буквальном смысле меньше объемы коррупции в России, чем они сейчас есть.
