Программу ведет Андрей Шарый. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Ян Рунов.
Андрей Шарый: Президент России Владимир Путин сегодня продолжил довольно насыщенную международную программу последних дней. После встречи на минувшей неделе в Москве с президентом Франции Николя Саркози и переговоров в Москве с государственным секретарем США Кондолизой Райс и министром обороны Робертом Гейтсом, сегодня Путин в немецком городе Висбаден принял участие в форуме "Петербургский диалог". В дискуссиях на этой конференции приняли участие канцлер Германии Ангела Меркель, бывший советский президент Михаил Горбачев и большая группа чиновников из России и Германии. Группа "Гражданское общество" в рамках "Петербургского диалога" подняла вопрос о деятельности неправительственных организаций в России. Путин пообещал, если потребуется, поправить законодательство о регулировании работы НПО со стороны государства, вызывающее нарекания у правозащитников.
Однако в центре внимания в Висбадене находились вопросы экономического сотрудничества Москвы и Берлина. Сквозь эту призму об отношениях России и Германии я беседовал с директором Центра германских исследований Института Европы Российской Академии наук Владиславом Беловым.
Когда Ангела Меркель пришла к власти, то ожидалось, что ее отношения с Путиным, отношения Германии с Россией изменятся, они станут чуть более бескомпромиссными в том, что касается авторитарных тенденций в российской политике, нарушений прав человека и так далее. Оправдались такие ожидания?
Владислав Белов: Нет, такие ожидания не оправдались. Уровень отношений сохранил теплую, хорошую, доверительную атмосферу. То, что госпожа Меркель обещала и немецкому, и европейскому сообществу, на мой взгляд, носит достаточно формальный характер. То есть госпожа Меркель встречается с оппозицией, подчеркивает свою поддержку гражданского общества, поддержку свободы прессы, но, скажем так, вот эта моральная поддержка, на мой взгляд, не сказывается на характере отношений. Госпожа Меркель выполняет свои обязательства перед западным сообществом, эти обязательства достаточно формальны и какого-либо влияния на процессы демократизации в России не носят. Это, скажем так, дань ценностям западного общества.
Андрей Шарый: Структуре российско-германских отношений такие мероприятия, типа петербургского форума, который сегодня проводится в Висбадене, имеют какое-то большое значение или это просто символ?
Владислав Белов: "Петербургский диалог" нашел свою нишу в российско-германских отношениях. Это возможность для гражданского общества обсуждать разного рода проблемы, в том числе критические точки, которые есть и в России, и в Германии, и в наших отношениях. Он эту нишу нашел, но, к сожалению, влияние "Петербургского диалога" пока еще минимально. Я от "Петербургского диалога" ожидал бы ярких и конструктивных идей. "Петербургский диалог" проходит в Висбадене, пока таких ярких идей я не вижу, хотя по своему содержанию он достаточно интересен, конструктивен, в том числе "мастерская будущего - молодежь", соответствующий форум молодежный.
Андрей Шарый: Политика Меркель больше, чем ожидалось, оказалась похожей на политику Герхарда Шредера по отношению к Путину. Внешнеполитические обозреватели в Германии и в России переосмысливают российскую политику Шредера по отношению к Путину или нет?
Владислав Белов: Была преемственность. С точки зрения немецкой политики или так называемого новой восточной политики, где Россия на постсоветском пространстве занимает первое место, каких-либо регрессивных движений нет. Все достаточно поступательно развивается. Но, может быть, госпожа Меркель добивается некоей сдержанности в оценках процессов в России, даже иногда их негативно окрашивает. А что касается Шредера, то, как ни странно, близость к Путину на него наложила достаточно большой негативный отпечаток, который сказывается в том, что все позитивные высказывания Шредера в отношении России западным сообществом воспринимаются со знаком минус.
Андрей Шарый: Что для Берлина Москва - союзник или непредсказуемый партнер, или все более стабильная экономическая держава, с которой отношения должны строиться на прагматических основах?
Владислав Белов: Все-таки это стратегический партнер и в политике, и в экономике, потому что Германия позиционирует себя одним из политических лидеров Евросоюза, в восточном направлении все-таки опирается на постсоветское пространство во главе с Россией. Соответственно, Берлин здесь видит в Москве именно, в первую очередь партнера. С точки зрения экономики, Берлин так же себя позиционирует форейтором, скажем так, экономического направления своей дипломатии экономической. Германия старается получить дополнительные очки по сравнению с другими.
Андрей Шарый: Означает ли это, что Германию в целом устраивает сильный Путин, что Берлин проглотит и предсказуемые результаты выборов в России, и зажим оппозиции, и несвободу российских СМИ?
Владислав Белов: Я думаю, здесь будет два направления. Первое - это политический уровень, высший - это президент, премьер-министр, министры, здесь политика не изменится, Берлин продолжит свою политику продвижения интересов ценностей западной демократии. А вот что касается на уровне экономики, то вне зависимости оттого, кто придет к власти в России, экономические отношения будут развиваться самостоятельно, потому что тот фундамент, который заложен, уже более-менее свободен от политических проблем.
Андрей Шарый: Московский эксперт-международник, специалист по Германии Владислав Белов.
Теперь о восточном направлении российской внешней политики. Сегодня формально начинается краткий рабочий визит президента России Владимира Путина в Иран. Эта поездка состоится, несмотря на появившиеся накануне сообщения о том, что в Тегеране на российского лидера готовится покушение. Кремль официально не комментировал проверенность такого рода информации. Власти в Тегеране решительно опровергли какие-то подобные слухи.
Визит этот довольно важный, несмотря на его краткость. Последним до Путина в Тегеране был Иосиф Сталин из российских и советских руководителей в 43-м году, Сталин встречался там с лидерами Великобритании и США. Цель визита Владимира Путина, по крайней мере, формальная, участие во втором саммите прикаспийских государств. Однако ожидается, что президент обменяется мнениями со своим иранским коллегой Махмудом Ахмадинеджадом относительно ядерной программы Тегерана и, по мнению российского президента, решать эту проблему надо дипломатическими способами.
Итак, внешняя политика Владимира Путина. Несколько встреч с западными лидерами, которые в свою очередь демонстративно встречаются в Москве с российскими правозащитниками, и поездка на Восток, в Тегеран, где и от Путина, очевидно, в западных столицах ждут какой-то пацификаторской роли.
Об этом мой коллега Ян Рунов, корреспондент Радио Свобода в Нью-Йорке, говорил с одним из ведущих американских специалистов по России, содиректором Центра российских исследований Гарвардского университета Маршаллом Голдманом.
Маршалл Голдман: Действительно, последние встречи показывают, что Путин очень активен, но он никогда не был похож на человека, который любит быть в тени. С самого начала на посту президента он активно ездил за границу или принимал у себя лидеров разных государств. Он демонстрировал активность молодого, я бы даже сказал, молодцеватого президента, наподобие, пусть это сравнение не всем в Америке понравится, но наподобие президента Джона Кеннеди, отличавшегося энергичной внешней политикой, особенно в решении текущих проблем. Путин сильно отличается этим от Ельцина, который, в силу состояния здоровья, был менее активен. В то же время я не вижу за его активностью определённой стратегии, далеко идущего плана, который бы он шаг за шагом осуществлял.
Что касается встречи Кондолизы Райс с российскими правозащитниками, то за этим стоит две задачи. Первая - внутриамериканская. Правительство испытывает давление со стороны законодателей и общественных организаций, которые критикуют Путина за отход от общепринятых принципов демократии, за преследование оппозиции и независимых средств массовой информации. Американское руководство по давней традиции периодически встречается с российскими правозащитниками, когда становится очевидно, что Кремль закручивает гайки. Такими встречами США пытаются побудить Россию вернуться на более либеральный путь развития. Встреча Кондолизы Райс была призвана показать американцам, что США по-прежнему верны своим идеалам защиты прав человека, и намерены говорить об этом с любыми лидерами. Одновременно, США такими встречами предоставляют правозащитникам возможность быть услышанными во всём мире, в том числе в самой России, где власти лишают их такой возможности.
Что касается Ирана, то это очень сложный для России вопрос. С одной стороны, Путину, видимо, хотелось бы убедить Тегеран сделать шаг навстречу требованиям США и Европы, чтобы те не могли оправдывать размещение систем противоракетной обороны в Центральной Европе угрозой со стороны Ирана. Но с другой стороны, вряд ли ему удастся добиться этого от Ирана. В идеале Путин может попытаться убедить Ахмадинеджада прекратить словесные угрозы в адрес Израиля, разговоры о праве Ирана на ядерное оружие. Такие разговоры затрудняют развитие российско-иранских торговых и политических отношений. Именно российские государственные интересы требуют снижения градуса в отношениях Ирана и западного мира. Как верно заметил сам Путин - Иран к российским границам ближе, чем Франция или Америка. У президента России есть основания для беспокойства по поводу ядерных намерений Ирана. Ядерное оружие Ирана будет гораздо ближе к России и гораздо опаснее для России, чем для многих других государств.
Ян Рунов: Это был Маршалл Голдман, один из ведущих американских экспертов по России.
