Ссылки для упрощенного доступа

Чем не угодил России Договор об обычных вооруженных силах в Европе?


Ирина Лагунина: Долгая дорога приостановки действия Договора об ограничении вооруженных сил в Европе в среду завершилась для России единогласным решением Государственной Думы. Учитывая духовную близость Думы и Кремля, мало кто сомневался в итогах голосования. В этом году усилия Москвы отбросить этот документ заметно активизировались. Сначала Владимир Путин на конференции по безопасности в Мюнхене выразил недовольство ограничениями, которые он накладывает. Затем в июне российский МИД даже созвал чрезвычайную конференцию в рамках ОБСЕ. Причины, как объяснялось в российской трактовке: серьезные проблемы с выполнением договора странами НАТО. И хотя никаких крупных перемещений войск по Европе за последние полгода не происходило, в штаб-квартире ОБСЕ учли российское пожелание и созвали встречу. Так что голосование в Думе в русле той логики, которой Россия пользовалась в последнее время. Мы беседуем со Стивеном Блэнком, профессором Института стратегических исследований Военного колледжа США. Объяснения, почему Россия против этого договора, весьма различны. МИД говорит, что из-за того, что другие страны не ратифицировали. Генштаб – что фланговые ограничения носят дискриминационный характер по отношению к России. Давайте для начала рассмотрим фланговые ограничения.



Стивен Блэнк: Договор об обычных вооруженных силах в Европе состоит из множества компонентов, но один из них – так называемые фланговые ограничения. В соответствии с ним государства, подписавшие договор, обязуются ограничить вооруженные силы и вооружения с северного фланга (что для России будет Балтийский театр, то есть северо-западное направление) и с южного фланга (Северный Кавказ). Более того, в документе описано, как и в каком порядке стороны могут перемещать войска. В соответствии с договором, стороны периодически проводят инспекции, чтобы убедиться, что все участники соглашения выполняют свои обязательства. И Москва не раз заявляла о том, что фланговые ограничения носят дискриминационный характер, потому что Россия, якобы, единственная страна, которая не может перемещать войска свободно по собственной территории. Должен отметить, что эта жалоба не правомерна. Основа этого документа состоит в том, что он гарантирует европейскую безопасность и взаимное доверие. И то, что Россия расценивает его как дискриминационный, показывает только, что она не хочет выполнять условия, под которыми сама подписалась в 1999 году. А эти условия гласят, что остальные государства ратифицируют договор после того, как Россия выведет войска из Молдовы и Грузии. Из Грузии войска выведены, хотя напряжение в отношениях остается, а в Молдавии российские части по-прежнему присутствуют. Вот в этом и состоит суть российских претензий. Они, я бы сказал, необоснованны, но очень популярны в самой России. И нынешний шаг – еще одно подтверждение того, каковы истинные цели Москвы и как она видит собственную безопасность и европейскую безопасность в целом.



Ирина Лагунина: А какие ограничения этот договор накладывает на западные страны? Эта часть меньше известная в России.



Стивен Блэнк: На самом деле обе стороны вынуждены были провести сокращения. Это не какой-то договор о проигравшей стороне, который был навязан России. И ограничения равны для обеих сторон. Так что для Запада эти фланги – Турция и Балтийские государства, где есть воздушные силы, но очень мало армейских военных баз или военно-морских баз. Более того, сейчас это применимо и к Румынии и Болгарии, поскольку они стали членами НАТО. В этих странах тоже теперь не должно быть сосредоточения вооруженных сил – за рамками определенной численности.



Ирина Лагунина: Кстати, выступая на конференции по безопасности в Мюнхене в феврале этого года, Владимир Путин как раз и говорил о новых базах в Румынии и Болгарии, что, дескать, мы обсуждаем судьбу наших полутора тысяч военнослужащих в Молдове, а в это время к нашим границам подбрасывают 5 тысяч военнослужащих США? И действительно, как это сообразуется с ДОВСЕ?



Стивен Блэнк: Во-первых, Россия не выполняет этот договор, так что заявления господина Путина – это небольшое жульничество. Во-вторых, военное присутствие в Болгарии и Румынии хорошо известно. Там около 5 тысяч военнослужащих. Они находятся по ротации. Их основная задача – пройти тренировку и быть готовыми к переброске на Ближний Восток и в аналогичные горячие точки. Россия подписала свое согласие на это 2004 году. Тогдашнему министру обороны Сергею Иванову были представлены наши планы и соображения. И он публично заявил о том, что у России нет никаких проблем с этими планами. Так что сейчас начинать жаловаться и говорить о том, что Москве угрожают, - это просто вздор, откровенно говоря.



Ирина Лагунина: Если упростить все разговоры и все заявления на эту тему: кто должен в первую очередь беспокоиться по поводу этого российского шага?



Стивен Блэнк: Грузия, несомненно, но и НАТО в целом, потому что это – угроза европейской безопасности. Россия на самом деле хочет одного: вести себя на международной арене так, как ей это угодно. Она хочет ни перед кем не отвечать, ничему не подчиняться и иметь свободные руки, в первую очередь, в государствах СНГ. Режим также пытается оправдать свое существование, а военные пытаются раздуть угрозу, чтобы получить дополнительные средства, чтобы победить в последней войне. Так что да, непосредственно это угроза для Грузии, потому что Россия может в любой момент перебросить туда войска. Но по большому счету это – выступление против Европы и Соединенных Штатов.



Ирина Лагунина: И это дает возможность России остаться в Приднестровье.



Стивен Блэнк: Они оттуда не уйдут. Россия давно показала, что не уйдет ни при каких обстоятельствах, потому что для нее Молдова – это мост к Балканам. И именно поэтому российская сторона будет искать все возможные предлоги, чтобы остаться в Приднестровье. Они будут говорить, что местное население не хочет, чтобы российские войска уходили, что люди ложатся на рельсы и дороги, не пуская военнослужащих, и так далее.



Ирина Лагунина: Прерву разговор с профессором Института стратегических исследований Военного колледжа США Стивеном Блэнком. Звонок в Молдову. Кишиневский институт общественной политики. Оазу Нантой.



Оазу Нантой: Конечно, для меня как для гражданина Молдовы существует искушение заявить, что Россия отказалась от ДОВСЕ, именно исходя из своего нежелания вывести свои войска из восточных регионов республики Молдова или, как мы говорим, из Приднестровья. Но в то же время я склонен считать, что это решение Москвы вызвано тем, что Россия 2007 года радикально отличается от России 1999-го года по своей самооценке. И соответственно, переоценена роль ДОВСЕ. А если говорить конкретно о проблеме приднестровского конфликта, тогда у меня, в отличие от президента Воронина, не было и нет никаких иллюзий. Политика, проводимая Кремлем на протяжении 17 лет, говорит о том, что интересы Российской Федерации в Приднестровье несовместимы с суверенитетом и территориальной целостностью республики Молдова. Поэтому я достаточно скептически смотрю на попытки руководства Молдовы решить этот конфликт на основе каких-то пакетных соглашений в диалоге с Кремлем. И соответственно, этот демарш Кремля по отношению к ДОВСЕ я воспринимаю как общее ужесточение политики Москвы по отношению к тем странам, в том числе к республике Молдова, которая, как они считают, находится в зоне их геополитических интересов.



Ирина Лагунина: Но все-таки ДОВСЕ представлял собой хоть какой-то механизм давления или воздействия на Россию. В конце концов, Россия поставила свою подпись в 1999 году и обязалась вывести войска и Грузии и Молдовы. И из Грузии войска выведены. Удалось ли Кишиневу создать какой-то альтернативный механизм разрешения приднестровской проблемы?



Оазу Нантой: Для решения приднестровского конфликта необязательно нужно давление на Россию. Дело в том, что приднестровский регион, Приднестровье – это наиболее слабое звено в цепи тех региональных конфликтов, которые в той или иной форме поддерживаются Кремлем. Могу сказать только несколько фраз. Больше 55% населения региона – это граждане республики Молдова, получившие документы граждан в последнее время. Приднестровье – это узкая полоска земли между Украиной и остальной территорией республики Молдова без выхода к морю, как имеет Абхазия или без общих границ с Россией. И поэтому решение приднестровского конфликта лежит в плоскости предоставления позитивной перспективы для каждого сегмента населения этого региона со стороны Кишинева при поддержке Евросоюза и в партнерстве с Киевом и в маргинализации тех лидеров, которые фактически являются марионетками Москвы и которые всячески блокируют решение этой проблемы, которая не является даже конфликтом в смысле взаимоотношений между людьми с левого и правого берега Днепра. Времена изменились и автомат Калашникова перестал быть единственным и самым эффективным аргументом.



Ирина Лагунина: Оазу Нантой, Институт общественной политики в Кишиневе. Евгений Румер, эксперт Института национальных стратегических исследований Оборонного университета США. Кому сейчас стоит беспокоиться по поводу российского решения наложить мораторий на ДОВСЕ?



Евгений Румер: Я думаю, что особенно беспокоится об этом некому в плане военном. В политическом, я думаю, это подтверждение похолодания в отношениях между Россией и некоторыми ее соседями и другими европейскими странами, которые более далеко от нее находятся. Просто климат сотрудничества, который западные страны надеялись восстановить, постепенно сходит на нет. Климат того сотрудничества, который еще по старой памяти существовал конца 80-х – начала 90-х годов. Мне кажется, что этот договор особенно не стесняет Россию и для России по условиям нового модернизированного договора, о котором договорились как Россия, так и другие участники договора в 99-м году в Стамбуле, она получила возможность достаточно свободно передвигать войска на территории фланговой. Что же касается ограничений на западные страны, у меня такое впечатление, что многие из стран участниц договора просто не выбирают свои квоты, поэтому о каких-то серьезных ограничениях даже речи нет здесь. Что же касается расширения НАТО, то опять же это то, что России не нравится, то, против чего Россия возражает уже в течение многих лет. Но опять же договор не накладывал ограничения на НАТО в области расширения. И я бы сказал, что речь идет сейчас и всегда шла не столько о расширении НАТО, сколько о принятии в НАТО новых членов, стран, которые хотели сами стать членами НАТО, никто их туда не тянул.



Ирина Лагунина: Евгений Румер, эксперт Института национальных стратегических исследований Оборонного университета США. Стивен Блэнк, профессор Института стратегических исследований Военного колледжа США. Чем может ответить Запад на это решение Москвы?



Стивен Блэнк: Пресса обсуждает целый ряд возможностей. Например, что Запад должен немедленно ратифицировать ДОВСЕ, чтобы отнять у России аргументы, что договор не ратифицирован. Но причины, по которым Россия наложила мораторий, отнюдь не в том, что Балтийские страны и Запад не ратифицировали документ. Повторю, Россия хочет иметь свободу действий, чтобы претвориться перед самой собой, что она – сверхдержава. И не думаю, что какие-то уступки Запада вызовут адекватную реакцию с российской стороны.


XS
SM
MD
LG