В эти дни в Москве проходят мероприятия, посвященные 200-летию установления дипломатических отношений между Соединенными Штатами и Россией. Политологи много спорят о нынешнем состоянии этих отношений, ведь они прошли только за последние 20 лет сложный путь от масштабного сближения до таких же масштабных разногласий. Один из тех, кого в Советском Союзе называли «ястребами холодной войны» - Генри Киссинджер, бывший госсекретарь Соединенных Штатов и также помощник президента США по национальной безопасности, выступая на конференции в Москве, говорил совсем не по-ястребиному. Он рассуждал в первую очередь о возможной совместной работе США и России для того, чтобы, образно говоря, мир бы не взорвался: «В прошедшие месяцы у нас были очень серьезные дискуссии о размещении американских ракет в восточной Европе. Мы попробовали сделать несколько предложений российским представителям, которые могли бы снять беспокойство со стороны России, посмотрим, как на эти предложения ответят. И со стороны России также последовало предложение, которое я публично защищал в Соединенных Штатах. Я говорил, что мы должны связать нашу систему ПРО с российскими системами в Азербайджане. Я знаю, что у знатоков технической стороны дела есть сомнения по этому поводу, но символическое значение противостояния общей угрозе с помощью совместного технического проекта даст нам возможность задать новое направление в мировой политике. Я верю, что у нас есть такая возможность - мировая система меняется сейчас, как не менялась веками, если вообще когда-либо. И вклад в это России и США может быть велик», - сказал Генри Киссинджер.
Однако США и Россия – тогда Советский Союз начали отходить от вооруженного противостояния еще 20 лет назад. С тех пор многое изменилось, и сейчас многие говорят о регрессе в отношениях. Виктор Кременюк, замдиректора института США и Канады говорит, что США крайне трудно сейчас понять, какой линии в контактах с Москвой нужно придерживаться
По мнению Виктора Кременюка, из более-менее приемлемых для России взаимоотношений с США есть следующие: «Одно дело - американская стратегия в отношении России, когда Ельцин, допустим, убеждал американского президента в своей приверженности демократическим идеалам и в том, что Россия идет по пути демократии, - действительно, возникали основы взгляда на Россию как на возможного союзника. И другое дело, когда в России стали происходить процессы, которые, скажем так, воспринимались очень даже неоднозначно на Западе, - и вопрос о союзничестве практически даже не рассматривался, было смешно ставить его. Ну, если не союзник, то кто? Еще раз говорю, Россия - крупная страна, ракетно-ядерная держава с очень солидными ресурсами - не союзник. Вот вопрос для американцев до сих пор и не решен, как взаимодействовать с этой новой Россией».
Ариэль Коэн, эксперт фонда «Наследие», считает себя приверженцем школы realpolitik, то есть для него, как и для Генри Киссинжера, совместная безопасность важнее всего. Но форма власти в России, считает эксперт, тоже будет влиять на отношения России и США: «Я буквально наугад, случайно потыкал пальцем в пультик - и на двух каналах, сначала на РТР, а потом на НТВ, узнал, что, оказывается, октябрьский переворот был сделан не на деньги немцев, а на деньги американцев. Это что-то новое. Поскольку это два канала сразу, день за днем, то, как говорят, это неслучайно. Если Россия стабильно будет восприниматься как государство не полностью демократическое, без работающих и сильных институтов, без прозрачности, без верховенства закона, без работающей юридической, включая судебную, системы, то тогда отношение... Мы говорили, как воспринимается Россия - как союзник; как партнер, но не союзник, или как страна, с которой конфронтация довлеет над сотрудничеством. Вот эта вот природа режима - это важный вопрос, который влияет на качество международных отношений. Если говорить о союзнических отношениях, о реальном партнерстве на будущее, на десятилетия, то природа режима - это очень и очень важный момент. Не только внутри, не только для россиян, при какой власти будут жить россияне, при какой политической системе, но это имеет колоссальное значение и в международных отношениях».
По мнению Ариэля Коэна, сейчас Москва дружит скорее с врагами США и позиционирует себя как соперница Вашингтона на мировой арене: «Если с Америкой существуют трения и с Европой существуют трения, то тогда вопрос - на кого будет ориентироваться Россия, говоря о будущих сценариях. Если Россия пытается создать некую глобальную коалицию, в которую входят товарищ Уго Чавес, большой друг Фиделя Кастро, и Россия тогда вписывается уже не в развитые страны - Индия, Бразилия, - а получается коалиция, не дай бог: Россия плюс Венесуэла, Иран, ну, может быть, Китай, но никогда на 100 процентов. Потому что Китай настолько самодостаточное государство, настолько там большая экономическая повестка дня. Это что россияне для себя хотят, действительно?»
Между тем российские политики разрабатывают тему внешнего врага, и чем ближе к выборам, тем увлеченнее. Говорит лидер партии «Единая Россия» Борис Грызлов: «Наши противники за рубежом надеются, что период 2007-2008 года создаст в России кризисную ситуацию и ослабит ее. Они тоже хорошо понимают, какую роль играет лидерство Владимира Путина. И мы должны понимать, что “Единая Россия”, обеспечивая сохранение лидерства Путина, защищает интересы нашей страны в мире. Убежден, любая попытка спровоцировать обострение обстановки в стране будет неудачной попыткой, более того, позорной для ее организаторов. Исключать возможность таких попыток мы не можем, но мы не дадим этим попыткам ни малейшего шанса».
Это высказывание российского политика придает дискуссии о том, как Россия относится к своим партнерам и одновременно критикам на Западе некоторую определенность.
