Ирина Лагунина: На прошлой неделе в Северокавказскую службу Радио Свобода был прислан видеоролик с заявлением лидера чеченского подполья Доки Умарова. Умаров провозгласил создание государства Северокавказский эмират, в который он включил Дагестан, Чечню, Ингушетию, Кабардино-Балкарию, Карачаево-Черкесию и Ставропольский край и объявил себя главой этого государства - Эмиром. По словам Умарова, с учреждением эмирата у вооруженных исламских групп на Северном Кавказе появляется новый враг. Новообразованная исламская теократия будет вести борьбу не только с Россией, но и со всем западным миром, присоединившись к мировому Джихаду. Андрей Бабицкий обратился к экспертам с просьбой прокомментировать это заявление.
Андрей Бабицкий: Сразу после того, как стало известно содержание видеопослания Доки Умарова, представитель чеченского подполья за рубежом Ахмед Закаев резко осудил решение об учреждении Эмирата. На сегодняшний день лидеры чеченской диаспоры в Европе уже предприняли ряд шагов, которые формально лишают Умарова власти, однако едва ли эти действия можно назвать эффективными. Рычагов влияния у чеченцев, получивших убежище на Западе, на вооруженное подполье фактически нет, поэтому оно действует в автономном режиме, игнорируя возмущенные голоса из Европы. Я попросил старшего научного сотрудника Института Востоковеления РАН кандидата исторических наук Михаила Рощина оценить последствия решения, принятого Докой Умаровым.
Михаил Рощин: Здесь, мне кажется, две таких важных составляющих. То есть с одной стороны сохранились люди, которые привержены независимой Ичкерии, независимой Чеченской республики Ичкерия. С другой стороны, эти люди, как я понимаю, сейчас в основном живут за рубежом, в частности, как Ахмед Закаев. Поэтому у него ориентация определенная на западное общественное мнение. Я смотрел, похожая информация проходила на чеченском сайте, кво Франции была резкая критика в адрес последнего заявления Доки Умарова. С другой стороны мы имеем Доку Умарова, тех людей, которые его окружают, и это в основном молодежь, поскольку старшее поколение лидеров, чеченских боевиков было выбито. И эти люди, вероятно, ожидали от него такого шага. Потому что разговор о создании северокавказского эмирата шел все последние годы. Вероятно, таким образом Доку Умаров и все, кто его окружают, рассчитывают на определенную мобилизацию сил вокруг своего движения.
Андрей Бабицкий: Может ли учреждение эмирата как-то повлиять на дееспособность подполья, привлечь новых сторонников? Или с точки зрения организационной этот шаг не имеет смысла, спросил я Михаила Рощина.
Михаил Рощин: Это сложный вопрос, насколько его дееспособность может возрасти. Потому что на самом деле, как я понимаю, сил все-таки стало существенно меньше. Условно нельзя назвать этих людей в полном смысле слова абреками, но идея абречества она всегда была жива на Северном Кавказе. Не то, что это такие вольные абреки, но какой-то воинственный дух всегда был жив. И следовательно, чтобы вдохнуть какую-то новую жизнь, надо было дать новые формы. В этом смысле это определенная организованная структура. Вероятно, они думают те, кто стоял за Доку Умаровым и кто, видимо, подталкивал на соответствующие заявления, а может быть сам хотел его сделать, что таким образом удастся вдохнуть новую жизнь в свое движение.
Андрей Бабицкий: Михаил Рощин уверен, что северокавказское подполье уже давно дрейфовало в направлении самого радикального антизападного исламизма. Вопрос о провозглашении единства с джахадистскими силами по всему миру был делом времени, тем более, что финансовая помощь на ведение вооруженной борьбы на Северный Кавказ поступает от арабских организаций.
Михаил Рощин: Создавая, провозглашая Северокавказский эмират, тем самым Доку Умаров и его движение встраиваются в общую систему радикального антизападного мусульманского фронта. Поэтому в этом смысле, конечно, он рассчитывает и другие лидеры рассчитывают, что тем самым они увеличивают финансирование. Но на самом деле эта новая форма зрела очень давно. Я, например, слышал, что Абдул-Халим Сайдуллаева тоже собирались, но не успели провозгласить амиром Северокавказского эмирата. Видимо, сейчас эта идея дозрела.
Андрей Бабицкий: Не сузит ли этот выбор столь откровенного исламского знамени социальную базу подполья? Михаил Рощин считает, что круг людей, поддерживающих боевиков, давно сложился и в количественном отношении и во взглядах, поэтому он вряд ли изменится.
Михаил Рощин: Социальная база, мне кажется, всегда в определенной степени присутствует. Насколько она широка – это другой вопрос. Но поскольку проблемы безработицы, незанятости молодого населения. При том, что та молодежь, которая сегодня пополняет ряды подполья – это люди, выросшие в период двух войн, которые фактически так еще и не видели мирной жизни и у которых есть желание принять активное участие. Я не могу сказать, насколько это широкий круг. Вероятно, здесь произошло размежевание между большинством населения и этой узкой группой. Но тем не менее, вокруг этой узкой группы они имеют определенную базу. Неслучайно тот же Доку Умаров говорил, что к нему постоянно приходит молодежь, потому что есть молодые люди, которые готовы пополнить эти ряды.
Андрей Бабицкий: Директор Северокавказской службы радио Свобода Аслан Дукаев напротив уверен, что учреждение Северокавказского эмирата ослабляет чеченское подполье и делает сильнее его противников. Как вы считаете, вот это решение изменит, прибавит или убавит что-то к нынешнему качеству вооруженной борьбы?
Аслан Дукаев: Нет, это решение чисто идеологического свойства, я бы сказал, государственно-конституционного свойства. То есть никоим способом оно не может повлиять на боеспособность или подготовку или эффективность военных действий в Чечне. Мне известно, что многие командиры, которые воюют в Чечне, совершенно не были поставлены в известность об этом решении.
Андрей Бабицкий: У вас уже есть какие-то документальные подтверждения того, что часть командиров или не была поставлена в известность или как-то против этого решения?
Аслан Дукаев: Мне известно совершенно определенно из источников, близких к окружению Доки Умарова, что многие влиятельные соратники Умарова были против этого решения, то есть они пытались в течение нескольких дней даже отговорить его от принятия этого решения. То есть оно было принято очень келейно, очень закрыто, только очень узкий круг лиц знал об этом решении.
Андрей Бабицкий: Каковы долгосрочные последствия и политические и, скажем так, военные?
Аслан Дукаев: Самые очевидные последствия этого заявления заключаются в том, что внесен окончательно раскол в то, что мы называем чеченским сопротивлением. То есть два крыла этого сопротивления - радикально исламское и националистическое разошлись и, кажется, навсегда разошлись. А что касается большой политики, то оно дало очень хороший козырь в руки российских политиков и пропагандистов. Теперь им совершенно несложно будет убедить своих западных партнеров в том, что Чечня не воюет с радикальными джахадистами, которые собираются строить государство Эмират. Цель этого государства, естественно, оторвать от России важную часть ее территории, построить там исламское государство.
Андрей Бабицкий: Скажите, все-таки может быть таким образом Доку Умаров надеялся мобилизовать своих сторонников?
Аслан Дукаев: Честно говоря, я долго изучал этот документ я так и не понял, на какую аудиторию он был рассчитан. Если он был предназначен для того, что вы называете молодой частью этого ваххабитского подполья, то нарушены очень важные элементы принятия решений именно в исламской идеологии. Поскольку шариат требует от правителя принимать решения на основе трех принципов: принцип справедливости, во-первых, принцип совещательности, то, что называется Шура, и принцип единства. Это очень важный элемент для любого исламского лидера в рамках шариата. То есть это решение и антиисламское само по себе.
Андрей Бабицкий: Главный редактор газеты «Чеченское общество» Тимур Алиев, находящийся в Грозном, говорит, что большинство чеченцев так ничего не узнали о том, что они являются гражданами одного из вилайетов северокавказского эмирата.
Тимур Алиев: На самом деле широкого обсуждения эта тема не получила, поскольку она не проникла в широкую периодику. То есть об этом не говорили по телевизору, не писали местные газеты. А те, кто имеет интернет, выходят на какие-то форумы или сайты, там прочитали, в этой среде было некое обсуждение этой темы. Но дальше узко кухонных разговоров обсуждение не получилось. Не то, что смешно, как-то немножко наивно, потому что большинство населения живет своими узкосоциальными какими-то интересами, проблемами. Мне кажется, обратная связь, которая у них есть, она действительно очень робкая и то, что чем живет наше сепаратистское подполье, действительно не выходит дальше их круга. Да, это вызвано именно конспирацией. Но она с одной стороны оберегает это подполье, с другой стороны как-то изолирует.
Андрей Бабицкий: Одно из последствий, которое легко просчитать – это бесконечное умножение сущностей. Несуществующий ичкерийский парламент, несколько депутатов которого находятся в различных европейских странах, пару дней назад принял на себя всю полноту власти по управлению чеченским государством. Таким образом, на развалах былого единства в конкуренцию вступают представители двух пока еще непризнанных стран.
