Программу ведет Андрей Шарый. Принимает участие независимый эксперт по избирательному законодательству Леонидов Кириченко.
Андрей Шарый: Независимые наблюдатели обращают внимание на то обстоятельство, что действующие в России законы о выборах не гарантируют прав избирателей и дают возможность для фальсификации результатов голосования. Гость рубрики «Вопросы избирателя» сегодня – независимый эксперт по избирательному законодательству Леонид Кириченко.
Какие права имеет избиратель на избирательном участке?
Леонид Кириченко: Ему дадут бюллетень, он его опустит. На этом его права и кончаются, и все. А вот как посчитают его бюллетень – он никакого права не имеет не то что знать, а даже жаловаться в суд, что вместо него кто-то проголосовал. Потому что тут есть такая тонкость в гражданском праве: есть нарушение избирательных прав, а есть нарушение избирательного законодательства, не путайте их. Избирательное право – это право избирателя получить бюллетень и опустить его в урну. Но перед этим еще он имел право поставить подпись в поддержку партии, зарегистрироваться наблюдателем, и все. А вот когда считают голоса и их фальсифицируют, это называется нарушение избирательного законодательства, и на это жаловаться не имеет права никто, даже прокурор обращаться в суд, а не то что рядовые граждане. Такая норма закона, 259-я стать Гражданского кодекса, вторая часть.
Андрей Шарый: Например, человек приходит на голосование и видит, что за него уже кто-то проголосовал, уже стоит его подпись, якобы его подпись в протоколе. Такое же теоретически возможно. Что он может сделать прямо на избирательном участке?
Леонид Кириченко: Ну, ведь это же делала та же самая комиссия, которую вы собираетесь жаловаться. Жаловаться в вышестоящую, потому что комиссия тут же его выпроводит, что он был нетрезвый, наркоман, угрожал, мешал выборам и так далее, это очень просто делается, методика отработана. Кстати, в законе написано, что милиция в этот день подчиняется указаниям председателя избирательной комиссии.
Андрей Шарый: Как все так получилось? Это же результат не одного года работы.
Леонид Кириченко: Сравните в Интернете закон 1994 года «О гарантиях…» - это тонюсенькая книжечка. А потом люди, умные люди, которые хотели обеспечить сохранение власти любой ценой, тихонечко вставляли поправки. А поскольку во главе комиссии стоял такой видный «яблочник» Шейнис, все эти мячи он пропускал мимо себя, потому что ему объясняли, что ничего страшного в этом нет, и он соглашался. И так это все мытьем и катаньем дошло. Он ушел, встал на место его Солий из коммунистов. Манипулировали более умные люди, сейчас, между прочим, они членами Центризбиркома сидят, которые все это тихой сапой делали. Кстати, интересная вещь, когда в 1995 году я инициировал принятие закона об общественном контроле за подсчетом голосов, он был принят Думой в 1996 году, в мае, и его зарубил Совет Федерации, потому что в 1996 году честный подсчет голосов был не нужен ни Ельцину, и никому другому из тех, кто хотел остаться у власти. Интересная норма закона. Когда его внесли представители всех фракций в Думу, при голосовании все авторы отказались его поддержать, потому что им объяснили, что с этим делом не надо шутить, что контроль над выборами – это дело обоюдоострое, и оно может повредить вам. И они отступили, авторы закона, которые подписались как авторы внесения его (есть история голосования и принятия этого закона).
Андрей Шарый: Путин уже получил это избирательное законодательство в готовом виде или в последние годы тоже вносились в него поправки?
Леонид Кириченко: Нет-нет, его сильно ломали с помощью и СПС, который теперь бунтует, и «Яблока», и коммунистов. Из него как раз тогда и было выброшено, так сказать, шесть страниц про фальсификации выборов, и теперь у нас фальсификации вообще в законе не упомянуты, все обходится без них, у нас все замечательно. Принимались последние поправки, и заметьте, что ни один защитник демократии не внес ни одной поправки, направленной против фальсификации выборов. Причем предлагали внести в 2005 году, но они уклонялись и говорили: «Вы знаете, мы пока над ними работаем». Вот до сих пор и работают. А смысл очень простой: наступать на любимую мозоль очень опасно. Одно дело – «долой кровавый режим», что они скандируют на улицу, а другое дело – наступить на иголочку, которая в яйце спрятано, а яйцо – в утке, и так далее, где смерть, так сказать, Кощеева прячется. А те люди, которые осторожно критиковали закон, говорили, что, конечно, может быть, он нуждается в улучшении, они сейчас сидят уже в Центризбиркоме. Независимый институт выборов стал часть ЦИКа. Оказалось, какой он независимый – такие и выборы.
Андрей Шарый: Получается, что не было в новейшей истории России такой власти, такого политического периода, когда бы велась, на ваш взгляд, компетентная, грамотная, серьезная работа над избирательным законодательством, всегда оно было жертвой сиюминутных политических манипуляций?
Леонид Кириченко: Понимаете, в чем дело, когда начались выборы, в 1988 году, был проект закона о выборах народных депутатов СССР еще. В стране не было ни одного человека, который бы понимал что-нибудь в избирательном законодательстве, потому что выборов не было до этого. И публика доверилась вся демократической общественности. Кончилось это тем, что у нас удивительные нормы закона, которые в самом начале появились, что, оказывается, нет ни одного положения, которое обязывало бы суд отменить итоги голосования, то есть ни одной фальсификации нет, которая заслуживала бы отмены. Суд может отменить, а может и не отметить. Поэтому что угодно делайте, нет такого нарушения, которое является безусловным, так сказать, влечет за собой отмену итогов голосования. Вдумайтесь в нелепость такую: если бюллетеней окажется больше, чем положено, в переносном ящике, то этот ящик аннулируется. А если в стационарном, то не аннулируется, все документы идут наверх, и там Центризбирком знает, что сделать с лишними голосами, как их раскидать. А вброс бюллетеней вообще не считается нарушением. Откройте Уголовный кодекс и поищите – нет такого нарушения.
Андрей Шарый: Но получается, что вообще вся эта процедура голосования лишена всяческого смысла. Или нет?
Леонид Кириченко: Понимаете, можно надеяться на то, что у вас все члены комиссий честные, которые давлению противостоят, которые лучше умрут, уволятся с работы, но никогда не сделают того, чего не позволяет им закон и совесть. Можно в это верить, пожалуйста. Остается только в это и верить. А во что еще?
Андрей Шарый: Действительно, больше не во что…
