Программу ведет Андрей Шарый. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Елена Рыковцева.
Андрей Шарый : Сегодня появилось новое развитие в истории с интервью, которое дал газете «Коммерсант» ставший в одночасье знаменитым бизнесмен Олег Шварцман. Речь в этом интервью, напомню, шла о методах, которыми Кремль пользуется и для контроля над российским бизнесом и проведение, так называемой, бархатной реприватизации. Теперь же Олег Шварцман утверждает, что его не совсем верно поняли и не совсем корректно интерпретировали. У микрофона медиакритик Радио Свобода Елена Рыковцева.
Елена Рыковцева : За те несколько дней, что прошли после публикации в «Коммерсанте» интервью Олега Шварцмана, так и не стало понятным: правду он говорил или выдумывал? Казалось бы, ему сразу и безоговорочно поверила партия «Гражданская сила», которая немедленно, безо всякой проверки, выбросила его из своего Высшего Совета за то, что рейдерские захваты он считает абсолютно нормальным явлением. Не понравились заявления главы «Финансгруп» деловым партнерам этой компании – Европейскому банку реконструкции и развития, Российской венчурной компании и израильской Tamir Fishman. После публикации в «Коммерсанте» они отказались от формирования совместного фонда, управлять которым и должна была компания Олега Шварцмана. Открестился от заявлений Шварцмана и депутат Госдумы Валентин Варенников, которого, напомню, разговорчивый бизнесмен назвал «передаточным звеном» между корпорацией «Социальные инвестиции», которая занимается силовыми захватами, и высшим руководством страны в образе замглавы президентской администрации Игоря Сечина.
Так правду ли говорил Олег Шварцман? Сегодня этот вопрос отступил перед другим: а говорил ли он вообще то, что было в пятницу опубликовано в газете «Коммерсант»? В эфире радиостанции «Эхо Москвы» Шварцман, с одной стороны, пересказывал свое интервью «Коммерсанту», а с другой стороны, открещивался от этого него. Он говорил какие-то не очень внятные вещи про то, что «любой материал можно подать в разных контекстах», что публикация в «Коммерсанте» - это не его слова, а их « лишь «литературная правка». Послушайте фрагмент его беседы с Сергеем Бунтманом.
Олег Шварцман : Мое интервью состояло из двух частей. Первая часть была посвящена непосредственно венчуру, и я считаю это интервью своим интервью. Вторая же часть была моя личная беседа с господином корреспондентом, на которой мы пообщались, я ему изложил определенные точки зрения, свои личные - на те или иные процессы, происходящие в нашем государстве. И никоим образом не предполагал, что данное интервью будет скомпановано из двух частей. И если вы читали интервью внимательно, то вы обратите внимание, насколько не стыкуются текстовки, формулировки, стилистика изложения текста первой и последующей частей. Более того, я считаю, что организация, приглашавшая данного корреспондента и платившая за это деньги, должна была четко контролировать выход материала. По крайней мере, мы всегда так делаем и проверяем, что будет опубликовано на наши деньги, кем будет опубликовано. В связи с чем я усматриваю в данной публикации некий злой умысел.
Сергей Бунтман : Скажите, пожалуйста, вот эта часть, где вы говорите об организациях, об Игоре Ивановиче Сечине, текст этой части был вам прислан? И подписывали ли вы его, как это утверждает руководство «Коммерсанта»?
Олег Шварцман : Нет.
Елена Рыковцева : Олег Шварцман явственно пригрозил судебным процессом «Коммерсанту», однако же, судя по тому, что сказал Радио Свобода автор интервью, обозреватель газеты «Коммерсант» Максим Кваша, у Шварцмана очень мало шансов выиграть процесс.
Максим Кваша : Я услышал сегодня, что Олег Шварцман опровергает разные факты, относящиеся к тому, как давалось интервью. Должен сказать следующее. Интервью было взято 9 ноября на террасе Музея компьютерной истории в Калифорнии под Сан-Франциско. Оно занимает 28 минут. В конце интервью Олег Шварцман действительно попросил, что не все то, что он наговорил, должно было войти в текст интервью. Не все можно печатать, он сказал. Поэтому, когда, собственно, была готова расшифровка и литературная обработка интервью, я с ним встретился. Это было в 11 часов вечера в прошлую среду в кафе "Шоколадница" на Октябрьской, где он письменно завизировал текст интервью, который должен был пойти в газету, внеся в нее минимальную правку, вымарав некоторые острые, по его мнению, места.
Дальше у нас состоялся разговор, где я, с одной стороны, его предупреждал, что завтра к нему, то есть в прошлый четверг, приедет фотограф, чтобы сделать фотографию. Дело в том, что интервью сопровождается фотографиями специального формата. Фотограф действительно приехал, действительно снял эти фотографии. Я его еще предупредил, чтобы он оделся так, как бы ему хотелось подать себя в газете, потому что обычно он одевается довольно эксцентрично. В общем, на всякий случай предупредил. Кроме того, я его предупреждал, что интервью получилось довольно острым, что оно неизбежно вызовет самую разнообразную реакцию и довольно большой резонанс. Он это услышал и сказал, что он это понимаем, что ничего страшного, потому что он действительно так считает, даже употребил слово "мы" на этом месте. Собственно, это все, что я имею об этом сказать.
Елена Рыковцева : Разговоры вокруг того, правильно или нет передал «Коммерсант» слова Олега Шварцмана закончатся быстро – сразу же после того, как «Коммерсант» предъявит заинтересованным лицам магнитофонную запись и страницы интервью, заверенные Олегом Шварцманом. А вот вопрос об участии замглавы президентской администрации Игоря Сечина в темных формах бизнеса, которые описал глава компании «Финансгрупп», остается открытым. Почему молчит Игорь Сечин, в то время как многие другие «фигуранты» громкого интервью уже завили свои позиции? Этот вопрос я задала заместителю директора Центра политической конъюнктуры, политологу из «кремлевского пула» Виталию Иванову.
Виталий Иванов : Я считаю, что реагировать Игорю Ивановичу Сечину здесь по большому счету не на что. На всякий чих не наздравствуешься. Уровень Шварцмана и уровень Сечина слишком различаются, чтобы, что называется, Сечин на это как-то реагировал. Безусловно, некий, пусть и небольшой, ущерб Шварцман Игорю Ивановичу Сечину нанес, но если бы Сечин сейчас взялся бы публично с господином Шварцманом дискутировать, опровергать его и так далее, то он бы сам себе стал наносить имиджевые, репутационные и прочие ущербы. Так дела просто не делаются. Это уже не говоря о том, что Игорь Иванович никогда не был склонен к публичности. Он ни разу не давал интервью. И до сих пор его публичное появление было едва ли не единственное, это выступление на собрании акционеров "Роснефти" в прошлом году.
Елена Рыковцева : Не накажет ли его, Шварцмана?
Виталий Иванов : Кто?
Елена Рыковцева : Кто-нибудь?
Виталий Иванов : Я не знаю. Дело в том, что он себя преподнес как рейдера фактически. А с этой публикой разные вещи случаются. Я никоим образом ничего не хочу прогнозировать. Просто в данном случае констатирую факт.
